Сергей Чехин - Эльфовладелец

• Название: Эльфовладелец
• Автор: Сергей Чехин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

На Земле ты типичный холоп: живешь в коммуналке, жрешь дошираки и еле сводишь концы с концами. Но однажды ты просыпаешься в теле крупного рабовладельца. Казалось бы — вот она, настоящая жизнь! Пинай вола, бухай круглыми сутками, потрахивай эльфиек и не знай бед. Но ты попал не просто так. Тебе нужно кое-что исправить, а новое тело тяжело больно. Справишься — вернешься домой. Оплошаешь — умрешь в чужом мире. Время пошло

---

— Чего изволите, хозяин?

— Выпить.

— Есть забродившее молоко, пайва и самогон.

Молоко я недолюбливаю в любом виде, самогон на дух не переношу. Пришлось пробовать пайву. На вкус этот кремовый пенистый напиток напоминал смесь крепленого пива и шампанского. Сперва непривычно, но после третьего глотка вполне себе неплохо идет. А главное — сразу же дает по шарам.

— Как руки? — спросил я, когда Лунэль собралась уходить.

— Хорошо, спасибо.

— Выпьешь со мной?

— Прошу прощения, очень много дел на кухне, — виновато пробурчала девушка, втянув голову в плечи.

— Ясно. Сделай доброе дело — позови Триэль. Если и у нее много дел — скажи, что все они отменяются.

Не успел я поднести бокал ко рту, как в трапезную заявилась рыженькая. Я похлопал по дивану ладонью. Эльфийка правильно расценила жест и уселась рядом со мной, сложив руки на коленях.

— Выпьешь?

— Если вы разрешите…

— Разрешаю.

Я отдал ей бокал, а сам отхлебнул прямо из графина. Алкоголь медленно, но верно развязывал мне язык, но останавливаться не было никакого желания.

— Каково это — спать с человеком, доведшим до такого родную сестру?

— У нас нет выбора, — мрачно произнесла Триэль.

— Разве? А я где‑то слышал, что выбор есть всегда.

— Если мы не будем подчиняться, солдаты убьют наших родителей. В рабство не берут сирот.

Я кивнул и поджал губы. В голове гудело, в глазах двоилось. Вот он — рецепт идеального послушания. Возьми заложников. Меня занесло бог знает куда, но здесь работают те же принципы.

— А я бы вот… на твоем месте… взял бы нож и…, — я сделал жест, будто насаживал на перо гнилого жирного рабовладельца.

— Это ничего не решит, хозяин. Один умрет, тысячи останутся.

Интересно, каково говорить по душам с пьяным садюгой? Что Триэль чувствует сейчас? Осталась ли в ее душе ненависть, или же она со всем смирилась?

— Но мы верим, что однажды все изменится. Пройдут года, а быть может и века, но эльфы будут свободны. И жить в мире с людьми, как раньше. С утра мне кажется, что изменения уже начались. Ох, простите, я напилась и стала нести всякую ерунду.

— Это нормально. Если держать все в себе, можно сойти с ума.

Триэль замолчала, нянча в ладонях бокал. Эх, как же не хватает огонька в камине. Ладно, обойдусь как‑нибудь. К тому же жарко еще.

— Не приходи сегодня на ночь, — буркнул я, допив пайву.

— Я… вас не устраиваю? — голос девушки дрогнул.

— Устраиваешь. Просто хочется побыть одному какое‑то время.

— Понимаю. Но если что — только позовите.

— Хорошо. Не бери в голову, лады? Ты хорошая девушка и нравишься мне. Просто старый хозяин подыхает и медленно едет крышей.

— С чего вы решили, что я хорошая? — Триэль невесело усмехнулась и тут же хлопнула по губам ладошкой. — Простите.

— Не знаю. Кажется так. А что, я неправ?

— В рабство отдают только худших детей. Я самая низкорослая в семье, совершенно не умею петь и у меня курносый нос — как у человека.

Я улыбнулся.

— Мне нравятся курносые. Это мило. А судить по внешности — большая глупость. Так, доведи‑ка меня до комнаты, что‑то ноги не слушаются…

Я завалился на кровать в одежде и проспал как убитый до рассвета. Утром меня разбудил охранник и сообщил:

— Хозяин, к вам с визитом господин Калас.

— Кто? — я решил прикинуться глухим спросонья.

— Ваш сосед. Велел передать, что желает сыграть в «самого крепкого эльфа».

3

Переодеваться не стал, так и спустился в мятом камзоле. А что? Я больной — мне можно.

На ходу велел вынести на улицу пару стульев, столик и приготовить чаю.

Выхожу на крыльцо — рядом стоит открытый паланкин, его держат десять обнаженных эльфиек. Все в ржавых ошейниках и скованы между собой цепями. Тощие и грязные, с выпирающими ребрами. Выглядят немногим лучше снятой со столба рабыни.

В паланкине, закинув ногу на ногу, восседает пожилой мужчина. Седые волосы коротко подстрижены, бородка клинышком. На маленьком сморщенном лице огромный нос — картошка.

Мужчина одет во все белое: пиджак, брюки с клешем, рубаха и жилетка. Только сапоги с загнутыми носками коричневые. На макушке широкополая шляпа с пером — почти такая же, как у меня в комоде.

Старик докурил сигару, бросил окурок на голову своей рабыне и велел опустить паланкин. Голос у гостя был скрипучий и тявкающий, неприятный. Едва носилки коснулись земли, Калас как пружина прыгнул мне навстречу и заключил в объятия.

— Джен, соседушка! Как‑то ты паршиво выглядишь!

Джен? Что за дурацкое имя? Впрочем, под стать такому мудаку, как хозяин.

— Приболел, — буркнул я, освобождаясь от цепких ручонок.

— Я знаю, что тебя взбодрит. Наша любимая игра! Я привел самую крепкую рабыню, а кого поставишь ты?

Девушки с кухни принесли мебель. Я сел в глубокое плетеное кресло и жестом пригласил гостя к столу. Калас уселся, опять закинул ногу на ногу и закурил.

— Напомни правила, — проворчал я, то и дело потирая затылок.

— Ох, бедняга, как же тебя подкосило‑то, — Калас покачал головой, но в голосе я не услышал ни единой нотки сострадания. Скорее он злорадствовал, пес поганый. — Все очень просто. Мы всыплем рабам по сто плетей. Чей раб выживет — тот и победил.

— А если оба выживут? — с плохо скрываемым раздражением спросил я.

— Тогда второй круг — еще по сто плетей! Помнишь как мы играли дни и ночи напролет? Обычно ты вел у меня со счетом 5:4.

Млять, ну почему этот ад творил другой, а стыдно и тошно мне?

— Извини, но я слишком устал. Как‑нибудь в другой раз.

— Жаль, — Калас вздохнул. — Но ты можешь приказать сечь своему рабу!

Я усмехнулся.

— И какой тогда интерес? Если бы мне было достаточно видеть, как кто‑то лупит ушастого — я бы ездил к тебе в гости, а своих не заводил.

Старик расплылся в ехидной улыбке и протянул мне сухую ладошку с пожелтевшими пальцами. Пришлось ответить рукопожатием.

— Как дела на плантации? — сменил тему гость.

— Так себе. Спрос на слюлю с каждым годом падает.

— А я тебя предупреждал! А знаешь, почему? Потому что с каждым годом молодых эльфиечек завозят все больше, и стоят они все дешевле. А там такие девочки — о — го — го, никакая слюля не нужна! Уж поверь мне, старому кобелю.

Калас вновь рассмеялся. Господи, когда же он свалит домой… Так и подмывает надавать ему по мерзкой роже.

— И что планируешь сажать?

— Еще не решил. Что посоветуешь?

— Советую тебе бросить чертово поле и построить загон. Вложить деньги в покупку рабов и устроить приют эльфийских развлечений. Бои рабов, экзотические танцы, шлюхи, истязания и пытки — вот что приносит реальный доход. Поэтому‑то твоя слюля загибается, а мой загон процветает.

Я хмыкнул.

— Подумаю на досуге.

— Давай, дружок, действуй! Времена меняются, кто знает, как все обернется. Представляешь, в Герадии собираются отменить рабство. Дикари! Хорошо хоть наш король из ума еще не выжил.

Калас позвал рабыню по имени Ашэль. Подошла тощая и серая, как живая мумия, девушка с растрепанными грязными волосами. Ее остекленевший взгляд смотрел под ноги и не выражал ровным счетом ничего. Взгляд мертвеца и то более осмысленный.

Ашэль протянула ладонь. Калас затушил об нее недокуренную сигару и достал из‑за голенища металлический прут. Тонкий как спица, длинной в локоть, с резной деревянной рукояткой.

— Вот, оцени. Прикупил недавно у одного палача. Мужик вышел на пенсию и уволок с собой целый чемодан интереснейших игрушек.

Прут кратко свистнул, на спине эльфийки остался ровный порез, словно ножом полоснули. Полилась кровь, но девушка не вскрикнула, не изменилась в лице — лишь дернулась при ударе.

— Вот мразь, — зашипел старик. — Стоит себе как бревно. А какой интерес лупить бревно, а? Собака ушастая!

Сосед вскочил, повалил девчонку на четвереньки и принялся полосовать изо всех сил. И откуда у старой развалины столько прыти? Первые несколько ударов рабыня стоически терпела, потом упала на землю и стала извиваться как придавленный уж. Глухие вопли эхом разносились по плантации, но соплеменники даже не оборачивались.

— Я тебе покажу, как бревном прикидываться! А ну кричи! А ну шевелись! Сука немытая!

— Хватит! — рявкнул я.

Калас замер с занесенным прутом и недоуменно посмотрел на меня.

— Ты тут все кровью вымажешь! Погляди, вся рубаха в каплях!

Старик виновато улыбнулся и сел в кресло. Окровавленная спица упала на стол.

— Извини. Забыл, что не у себя дома. Ашэль — место!

Девушка кое‑как поднялась и поковыляла к паланкину. Кажется, хозяин не самое большое чудовище в этом мире. Бывают и похуже.

На крыльцо вышла Триэль с подносом в руках. Поставила серебряное блюдо на стол, расставила чашки. Я не отводил глаз от курносой веснушчатой мордашки, и Триэль, скорее всего, почувствовала его. Обернулась, посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась. Полноценной улыбкой это, конечно, не назовешь. Так, уголки губ слегка приподнялись, но на душе сразу стало теплее.