Айзек Азимов - Зеркальное отражение : Стальные пещеры. Ночь,которая умирает

• Название: Зеркальное отражение : Стальные пещеры. Ночь,которая умирает
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0088-9

Айзек Азимов (1920–1992) — один из отцов-основателей Золотого Века американской научной фантастики, ее неоспоримый лидер, удостоенный своими коллегами титула Великий Мастер. Он — неоднократный лауреат самых престижных в мире НФ премий: «Хьюго» и «Небьюла»; его новелла «Приход ночи» была признана «лучшим рассказом всех времен» Ассоциацией американских писателей-фантастов, а трилогия «Основание» в 1966 г. была объявлена «лучшей серией всех времен» Всеамериканской ассоциацией любителей фантастики. Автор почти 500 книг, многие из которых переведены на русский язык, он не нуждается в рекомендациях. Однако в этом сборнике творчество А. Азимова предстает в несколько необычном ракурсе: он выступает как автор детективов. Причем в самом широком спектре — читатель встретит здесь и фантастический, и реалистический, и научный детектив.

---

— Как вам угодно, доктор Квемот, — сухо ответил детектив.

По приказу Квемота робот повернул стул своего господина. Теперь, когда высокая спинка стула полностью предохраняла социолога от лицезрения собеседника, его голос зазвучал более живо и уверенно.

— Солярия была основана около трехсот лет назад, — начал он. — Первыми переселенцами были нексонцы. Вы знаете планету Нексон?

— Боюсь, что не очень, — ответил Бейли.

— Она находится вблизи от Солярии, на расстоянии всего лишь двух парсеков. Прекрасные условия для жизни на Солярии делали ее заманчивой для наиболее состоятельных жителей Нексона, население которого разрасталось, а уровень жизни падал. В то время, о котором я говорю, на Нексоне уже насчитывалось около двух миллионов жителей. И вот тогда-то началось переселение на плодородную Солярию, где богатые люди получали огромные участки земли. Число граждан, получивших возможность въезда на Солярию, было строго ограниченным. Постепенно на Солярии началось развитие знаменитой на всю Галактику индустрии роботов. Культура стимулирует изобретательство — фраза, которую, я полагаю, изобрел я. — Квемот самодовольно усмехнулся и продолжал: — Наши успехи в создании большого количества высококачественных роботов помогли нам создать тот высокий жизненный стандарт, который вы сами видите. Все наши нужды удовлетворяются роботами, которые становятся все более специализированными.

— Почему соляриане так не любят встречаться друг с другом по-человечески? — перебил его Бейли. Его почему-то крайне раздражали самоуверенные манеры социолога.

Квемот на мгновение выглянул из своего укрытия, но тотчас же снова скрылся.

— Ну, это естественно, ведь у нас огромные поместья. Мое, например, насчитывает около тысячи квадратных миль плодородной земли. У других правителей поместья бывают еще больше. Размер поместья, более чем что-либо иное, определяет положение человека в обществе. Зачем нам видеться друг с другом, если мы можем бродить по своему поместью много дней, не рискуя никого встретить?

Бейли пожал плечами.

— Послушайте, доктор Квемот, не надо все так упрощать. Я, конечно, не социолог, но все же я окончил колледж. Правда, всего лишь колледж на Земле, — прибавил он неохотно, предпочитая, однако, сказать это самому, нежели услышать от собеседника… — Все же я немного разбираюсь в социологии.

— В какой социологии? — взвизгнул Квемот.

— Ну разумеется, не в той, которую развиваете вы здесь, но я знаком с основными социологическими соотношениями. Например, с соотношением Терамина.

— Что это еще за соотношение?

— Возможно, вы его иначе называете. Оно устанавливает зависимость между переносимыми неудобствами и гарантированными привилегиями.

— О чем вы говорите? — Спейсер почти прокричал свой вопрос тонким скрипучим голосом, и Бейли недоуменно взглянул на него.

Соотношение Терамина считалось на Земле основой науки о том, как нужно управлять народом, не вызывая опасных мятежей. Например, частная кабина в общественной базе, которой владеет некая персона, заставляет икс других людей терпеливо переносить ряд неудобств в ожидании такого же счастья, причем величина икс связана известным образом как с величиной переносимых неудобств, так и с темпераментом отдельных индивидов, как это количество описано в соотношении Терамина. Но, возможно, в солярианском мире, где существуют только привилегии и отсутствуют неудобства, данное соотношение — просто банальность. Возможно, он привел неудачный пример.

— Послушайте, сэр, — обратился Бейли к своему собеседнику, — вы социолог, и, как мне сказали, лучший на этой планете.

— И вдобавок единственный, — с гордостью объявил солярианин. — Можно сказать, что именно я изобрел эту науку на Солярии.

— Так вот, сэр, я надеялся, что получу от вас какие-то полезные сведения, которые помогут мне установить личные контакты с другими жителями Солярии. Мне хотелось иметь возможность видеть их лицом к лицу…

Раздался странный сдавленный звук и грохот упавшего стула. Затем последовало приглушенное «извините меня…», и на глазах у изумленного Бейли Квемот нетвердой походкой выбежал из комнаты.

Что произошло? Какого черта этот спейсер убежал, как будто его ошпарили кипятком? О дьявол! Как все нелепо в этом дурацком мире!

Бейли поднялся с места и начал прохаживаться по комнате. Внезапно дверь распахнулась, и в двери показался робот.

— Господин, меня послали сообщить вам, что мой господин готов установить с вами телеконтакт через несколько минут.

— Что ты болтаешь, парень? Какой телеконтакт?

— Я имею в виду телеконтакт с моим господином. А пока что, возможно, вы захотите чем-нибудь подкрепиться. — С этими словами робот поставил на столик бокал с розовой жидкостью и блюдо с каким-то благоухающим кушаньем.

Бейли снова уселся и осторожно пригубил ароматное питье. Затем попробовал торт. Он оказался необычайно вкусным. «Интересно, из чего эта штука?» — подумал он и вспомнил об экономной и не слишком вкусной искусственной пище на Земле.

Но эти мысли быстро выскочили из его головы, так как в ту же минуту перед ним на экране возникло лицо Квемота. Социолог улыбался, сеть морщинок покрывала его лицо, но в глазах появилось более живое и молодое выражение.

— Тысяча извинений, инспектор, — произнес он, — я полагал, что хорошо перенесу ваше личное присутствие. Но это оказалось иллюзией. Все время я был на краю взрыва, и ваша последняя фраза совсем вывела меня из равновесия.

— Какая фраза?

— Вы сказали, что хотели бы встречаться с людьми лицом к… — он остановился, как будто язык прилип к его гортани. — Пожалуй, я не буду повторять ваших слов. Но вы должны понять. В моем мозгу возникла ужасная картина… как будто мы оба дышим… представляете, дышим друг на друга… — На лице солярианина отразилось отвращение. — Разве вы не находите это ужасным?

— Не думаю, чтобы я когда-либо думал о таких вещах.

— А мне такой обычай кажется отвратительным. Мне вдруг показалось, что воздух, побывавший в ваших легких, может попасть в мои… — Квемот беспомощно покачал головой.

— Молекулы воздуха Солярии побывали в тысячах легких различных существ, — заметил Бейли, — даже в легких многочисленных животных, не так ли?

— Это верно, — согласился Квемот, потирая щеку. — Но я предпочитаю не думать об этом. Однако вы находились в одной комнате со мной, мы оба вдыхали и выдыхали один и тот же воздух… — Он снова содрогнулся. — Какое облегчение я ощущаю сейчас, просто поразительно.

— Но, доктор Квемот, я по-прежнему нахожусь в вашем доме, — возразил детектив.

— Да, и поэтому я называю свое чувство облегчения поразительным. Вы — в моем доме, и, однако, объемное изображение вносит во все огромную разницу. Я теперь знаю, что такое личная встреча. Вряд ли я еще когда-нибудь захочу экспериментировать.

— Вы рассматривали встречу со мной как эксперимент?

— Конечно, — ответил спейсер, — и результаты оказались интересными, хотя эксперимент дался мне нелегко. Теперь, когда все позади, я могу изложить вам свою теорию, которой я горжусь.

— Что же это за теория, сэр?

— Я пришел к фундаментальному выводу, — торжественно провозгласил Квемот, — что культура Солярии аналогична культуре, существовавшей некогда на Земле.

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил Бейли с деланным интересом.

— Спарта — вот где объяснение! — торжествующе вскричал социолог. — Вы когда-нибудь слышали о Спарте?

Когда-то в юности Бейли интересовался историей своей планеты. Многие земляне любили читать о героическом прошлом Земли, когда кроме нее не существовало других обитаемых планет и земляне считали себя властелинами Вселенной.

— Да, сэр, конечно, но я не совсем улавливаю вашу мысль.

— Так вот, Спарта была населена относительно небольшим числом спартанцев, единственно полноправных граждан. В Спарте жило еще некоторое количество второсортных граждан — периэков — и, наконец, множество рабов-илотов. На каждого спартанца приходилось около двадцати илотов. При этом не забывайте, что илоты были человеческими существами с какими-то мыслями и чувствами. Для того чтобы предотвратить восстания значительно превосходящих их по количеству рабов, спартанцы специализировались в военном деле и стали первоклассными солдатами. Но на все другое времени у них не оставалось. Так вот, мы, люди на Солярии, в каком-то смысле эквиваленты спартанцам. У нас тоже есть свои илоты, с той только разницей, что наши илоты не человеческие существа, а машины. Поэтому мы можем не опасаться их, сколь бы они ни превосходили нас количеством. И мы не должны осуждать себя на суровую военизированную жизнь. Вместо этого мы можем позволить себе заниматься искусствами и науками, подобно современникам спартанцев — афинянам…