Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

• Название: Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0255-1

Насколько велика ответственность каждого конкретного человека перед лицом Мировой Истории? Насколько широко можно трактовать понятие «Время»?

Как устоять перед соблазном вседозволенности и не упасть в пропасть Гордыни и Безверия? Ответы на эти вопросы раскрываются лишь в процессе личного духовного опыта, после череды тяжких испытаний и непоправимых ошибок. Цвет твоей Мечты должен оставаться незамутненным дурной пеленой лукавой Иллюзии, иначе с тобой может случиться нечто БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ.

В настоящее издание включены романы знаменитого английского фантаста Брайана Олдисса «Сад Времени» и «На белой полосе».

---

Да, я знал, что на мне лежит тяжкий грех — убийство Марка, и я искренне раскаивался в нем.

Мы вышли на улицу. Нас обтекали потоки людей. И много было таких, кто, как и мы, направлялся на вечернюю службу. Мы остановились у подножия холма: Кандиде нужно было перевести дух и набраться сил — ей нелегко будет подняться по крутому склону. Стояли молча, думая каждый о своем, и разглядывали величественную темную громаду эдинбургского собора. Я посмотрел вопросительно на Кандиду, она кивнула головой… Мы двинулись к собору. Я поглядывал через левое плечо на свою невестку, и у меня от жалости сердце разрывалось… Какая огромная духовная сила сокрыта была в маленьком хрупком теле… Все-таки ей нужно было посидеть дома еще пару недель. Будь дома Ройял, он ни за что не разрешил бы ей пойти в собор.

Я услышал за спиной торопливые шаги — кто-то догонял нас. Я обернулся и увидел знакомое лицо. Когда я видел его в последний раз, оно было искажено страхом, но сейчас на меня смотрела в упор бесстрастная маска.

— Капитан Апостол Растел? — холодно спросил я.

— Я больше не капитан, — сказал он. — Я дезертир. Я драпанул и теперь в бегах и в розыске, впрочем, как и вы.

Кандида разглядывала его с нескрываемым презрением.

— Как я понимаю, твой друг, Шерри. Он прибыл с той самой нечестивой планеты, о которой ты мне рассказывал? Ты не хочешь представить нас друг другу?

О Кандида… С ней всегда так… Правила поведения, нормы морали… Я представил их друг другу, и когда с этим было покончено, я спросил у Растела:

— Что вы имели в виду, говоря о том, что я в розыске? Кто станет разыскивать меня здесь? Я у себя дома. Думаю, что здесь я в полной безопасности.

— Вы в розыске, — упрямо повторил он. — Ни вы, ни я не можем чувствовать себя в безопасности. Мы можем где-нибудь обсудить наши проблемы с глазу на глаз?

— Только не сейчас, — сказала Кандида. — Мы идем на службу. Если хотите, вы можете присоединиться к нам. Судя по тому, что я слышала о вашем образе жизни, вам нужно позаботиться о вашей душе. Поговорить с Шериданом вы сможете и после.

— Ну что ж, — задумчиво проговорил Растел, — надеюсь, что в соборе я буду не в меньшей безопасности, чем в каком-то другом месте.

Когда закончилась служба, Кандида заявила, что собор — это самое лучшее место для любых переговоров, незачем терять время и тащиться еще куда-то… Я понял, что она не хочет вести Растела домой и знакомить его с Ройялом. Растел согласился с ней, хотя, мне кажется, не Кандида убедила его. Растела подавил своей мощью собор… он был не слишком ярко освещен снаружи и внутри, но и такой свет сумел вырвать его из объятий тьмы. Возможно, Растел боялся также, что его могут заподозрить в близком родстве с тьмой, в которую погрузились холмы и город, Мы прошли в пустынный боковой придел храма и остановились у могилы Мюррея.

— Восстание набирает силу, — сказал Растел, — но бесполезно искать зачинщиков мятежа среди тех, кого вы называете рабами. Мятеж в Эдинбурге подняли наши гости из других миров. Но первым были вы, мистер Мичер.

— Вы сообщили мне очень хорошие новости, Растел.

— Напрасно вы радуетесь. Ваши дела не так уж хороши. Вас разыскивает не только церковная полиция, за вами охотится и Корпус, в котором я служил. За участие в мятеже вы приговорены к смертной казни. За вашу поимку обещана награда. Парни из Корпуса прочесывают параллельные миры и непременно выйдут на ваш след. Это настоящие профессионалы, можете мне поверить.

— Почему вы решили предупредить меня? Мы с вами никогда не были друзьями, скорей наоборот.

— Это верно. Но вы пощадили меня — я обязан вам жизнью. Мне не хотелось бы остаться в долгу. И потом мы с вами сейчас в одинаковом положении. Меня тоже ищут и могут схватить в любую минуту. Меня обвиняют в пособничестве — ведь это я переместил вас в нашу систему, а также в трусости.

Я размышлял, разглядывая диораму, изображавшую смерть храброго Мюррея. Показ сопровождался надгробной речью, произнесенной настоятелем собора в день похорон, — она была записана на пленку. Речь была исполнена суровой простоты и могла кого угодно убедить, что отдать жизнь за правое дело — наш святой долг. Любой был бы счастлив, если бы знал, что над его могилой прозвучат подобные слова, но те, кому не терпится услышать надгробные речи, в которых мне воздастся по заслугам, пусть подождут — с этим успеется.

— Мы вам благодарны за то, что вы предупредили Шеридана о грозящей ему опасности, — сказала Кандида. — Но как ее избежать? У вас есть какие-то мысли по этому поводу?

— Нам нужно держаться рядом и быть готовыми к тому, чтобы прийти на помощь друг другу. Самое лучшее, что мы можем сделать, переместиться в какой-нибудь мир, который находится очень далеко от наших собственных, и отсидеться там… Может быть, о нас забудут…

— Понятно, — сказала Кандида таким ледяным тоном, что кто-нибудь менее приспособленный к холоду, чем Растел, сразу бы превратился в сосульку. — Если я правильно вас поняла, вы притащили сюда ваш «черный ящик» и собираетесь опять вовлечь моего зятя в какую-то авантюру.

— Отдаю должное вашей проницательности, мадам, — смиренно сказал Растел.

— Но вы не сделаете этого. Мы хоть и маленькая, но очень дружная семья. Мы очень преданы друг другу. И я не позволю вам переместить зятя в земли, населенные грешниками. Хватит с него. Попутешествовал. Он еще старые грехи не отмолил, а вы снова толкаете его на неправедную дорогу.

— Но здесь ему грозит опасность. Уверяю вас, что все это очень серьезно.

Она долго изучала его готическое лицо.

— Там он тоже будет в опасности. Я боюсь за его душу.

Они боролись за меня — никто из них не хотел уступать. Меня они ни о чем не спрашивали, мое мнение их не интересовало, они вели себя так, как будто меня здесь вообще не было. Наконец Кандида сказала:

— Есть только один выход. Я отправляюсь с вами. Надеюсь, я выдержу переход.

— Но, мадам…

— Кто-то ведь должен укреплять вас в вере. Вы оба так слабы. Идемте, мистер Растел. Мы готовы.

Мы вышли из собора, спустились с холма, и Растел предложил нам зайти в первый же попавшийся по пути отель. Я пытался отговорить Кандиду, но она была непреклонна.

— Ты уже сумел проявить себя, но совсем не с той стороны, с какой бы следовало. Тебя не волнует, что миллионы людей в других мирах пребывают в грехе. И ты ничего не сделал для того, чтобы наставить их на истинный путь. Почему ты так безразличен, Шерри?

— Ты считаешь, что на нашей планете все проблемы уже решены? И нам нечем с тобой больше заняться на этой грешной земле?

— Конечно, работы и здесь хватает. Но, кроме нас с тобой, никто не принесет тем людям из далеких миров слово божье. Один из основных догматов христианства зиждется на том, что мы несем моральную ответственность за каждого человека. Понимаешь? За каждого. Если у тех людей есть души, которые они могут терять, тогда они мало чем отличаются от нас. Это наши братья, и мы должны их спасти. Неважно, в каком уголке вселенной они родились.

— Но они живут своей жизнью, по законам, установленным не нами. У них свои жизненные принципы, своя мораль… Как мы можем навязывать им наши догмы?

— Наши догмы?! Но это не мы их выдумали. Они дарованы нам свыше, Божьи заветы. Мы должны сами следовать им и проповедовать другим.

Мы сидели в маленькой грязной комнатке. Растел настраивал свой «черный ящик», не вмешиваясь в наш спор. Подготовив установку и набрав в шприц наркотик, он сказал с плохо скрываемой иронией:

— Тогда нам нужно переместиться в такой мир, где вообще никогда не слышали о Боге.

Там мы сможем принести максимальную пользу.

Чем Кандиду не прошибешь, так это иронией, я это хорошо знал. Она сказала страстно:

— Это было бы самое лучшее. Если такая земля действительно существует, то мы немедленно отправляемся туда.

Ее Растел отправил первой — она настояла на этом, потом переместился я, потом Растел.

Вынырнув из небытия, я увидел, что первый человек, нуждающийся в спасении, — конечно же, моя невестка. Ее подмял под себя какой-то абориген. Это был типичный шотландец, одетый в какие-то лохмотья, обросший жесткими волосами, торчащими во все стороны, как перья. Кандида лупила его по голове тяжелой продуктовой сумкой, с которой она никогда не расставалась, а он, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, сжимал ее в медвежьих объятиях.

Он отцепился от нее лишь тогда, когда я подбежал к ним. Он отскочил в сторону и сделал непристойный жест — Кандида была в шоке. Она хватала ртом непривычно чистый воздух, как рыба, выброшенная на берег. Щеки у нее пылали.

Абориген кинулся наутек и быстро исчез за ближайшим холмом. Я осмотрелся. Эти холмы нельзя было спутать ни с чем. Когда-нибудь на них появится Аулд Рики, а потом Эдинбург, но произойдет это еще не скоро. Мы двинулись по тропе, которая когда-нибудь превратится в дорогу с выбитыми в каменистом грунте колеями, потом ее замостят, потом она станет широкой автомагистралью. Но как долго нужно ждать.