Владимир Романовский - Вас любит Президент

• Название: Вас любит Президент
• Автор: Владимир Романовский
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• ISBN: 978-5-4474-1264-7

Невероятный детектив о власти, любви, погоне, деньгах и полицейской наглости. Авторский перевод с английского. Авторский перевод означает: данный автор (Владимир Романовский) сперва написал этот роман по-английски, а затем сам перевел его на русский.

---

Повозившись с электронным ключом, Ховард открыл дверь в номер. В гостиной было темно, и его это удивило. Вроде бы он оставил свет гореть? Может, Дорис проснулась, выпила воды, и выключила свет. Не важно.

Он вошел в спальню, освещенную невадской луной, проглядывающей виновато сквозь герметически закрытое окно. Как многие люди, Ховард не любил такие окна, но, опять-таки как многие, считал, что они – необходимое зло. Слишком много народу, особенно в таком вот заведении, может соблазниться идеей по-театральному эффектного ласвегасского суицида.

Скользнув в постель, Ховард с удивлением обнаружил, что Дорис отсутствует. Почему? Куда она делась?

– Дорис, – позвал он. – Эй, Дорис.

Ответа нет. Ховард ничего не имел бы против ее отсутствия, если бы не предвкушение соития. Дорис своим отсутствием нарушала его планы. Что ж. Она будет наказана.

– Дорис! – строго позвал он.

– Шшш, – сказал голос сбоку. С другого боку. – Не кричи.

Ховард застыл. Чтобы сохранить лицо, он сказал твердым голосом, – Кто вы и что вам нужно?

– Скажу, но не вдруг, – сказал голос. – Не оборачивайся. Сядь. Сядь и смотри на окно.

Ховард подчинился.

– Убери покрывало.

Ховард снова подчинился.

– Теперь правую руку за спину. Желаю видеть правую руку. Вот, правильно. Нет, не двигайся, у меня палец на спусковом крючке. Другую руку, пожалуйста.

Щелкнули наручники.

– Поворачивайся, но только медленно, – сказал голос. – Медленнее. Так. Спасибо.

– Кто вы? – тихо спросил Ховард.

– Десница Высшей Справедливости, – отрекомендовался учтиво Ладлоу. – Выпьем для начала. Жаль, что нет приличного вина. Есть мерло. Сойдет.

Он налил в рюмку и пригубил.

– А где Дорис? – спросил Ховард.

– Не волнуйся, – ответил Ладлоу. – Она выведена из строя. У тебя сейчас заботы поважнее. Вернее, одна забота. Большая. – Он снова пригубил. – Ты удивительный человек, Ховард. Но – оторвался ты от жизни. Это не преступление. Серьезно. В конце концов о том, что ты гений, все знали, как только ты родился. Посмотрели на тебя разок, на запавшие глубоко, слегка косящие глаза, густые брови и большие уши, и сказали, ну и ну, такой урод не может не быть гением, это было бы слишком абсурдно. Тебя послали в школу с математическим уклоном. У тебя не было друзей. Одноклассники считали, что ты ботаник, что было правдой. Тебе об этом известно?

Ховард отчаянно соображал. Что этому гаду от меня нужно? Где Дорис – мертва? Этот сумасшедший хочет свалить ее убийство на меня? Тогда дела плохи. Или же он планирует меня покалечить? Или убить?

– Что вам нужно? – спросил он.

– Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, Ховард.

– Что же именно?

– Хочу, чтобы ты подумал о своем положении. И, подумав, принял меры.

– Меры?

– Да, Ховард. Ты знаешь, что это такое – принимать меры. Ты собирался принять меры два дня назад, перед тем, как покинуть свое уютное жилище в Лонг Айленде. Но ты отложил принятие мер до своего возвращения. Многих людей предстояло уволить. Тебя попросили составить список. Ты составил. Перестарался. Тебе нужно было уволить две дюжины человек. А ты собрал почти сто имен. Людей с таким рвением любит начальство, но не любят подчиненные. Знаешь ведь – умаслить одних означает обидеть других. Всегда получается так-на-так, Ховард. Возможно, тебе об этом известно.

– Конечно, – храбро ответил Ховард. – По другому не бывает.

– Правильно. В ходе своей в некотором смысле удачной карьеры ты пользовался тем, что люди, которых ты раздражал, были овечки трусливые. Большинство людей овечки, и возражают только тогда, когда им гарантированна личная безопасность. Согласен?

– Э … Да, в общем, – сказал Ховард, – это так.

– Это хорошо. Мне приятно, что ты так думаешь.

– Да. И что же?

– В инвестиционной индустрии нет сорвиголов, это понятно, – продолжал Ладлоу. – Их отсеивают на интервью.

Ховард поерзал на кровати – голый, с руками в наручниках за спиной. Что нужно этому негодяю? Вроде бы он говорит, как человек … э … разумный. Надо постараться выпутаться с помощью рассуждений. Уговорить.

– Сорвиголовы непредсказуемы, – сказал он.

– Верно, – подтвердил Ладлоу, кивая.

– И нерациональны.

– Я бы на твоем месте не торопился с выводами, Ховард. Я-то как раз – не сорвиголова. Я никогда не теряю самообладания. Мне нравится контролировать собственные эмоции. Когда я понял, что мое имя – в твоем списке, я рассудил…

– Ваше имя!

– Мое имя, Ховард. Не бойся, список я уничтожил, чтобы облегчить тебе совесть. Тот, кто займет твое место, составит новый список, конечно же, но это к делу отношения не имеет. Твоего списка больше нет.

– Как же вам это удалось? – спросил Ховард.

На самом деле ему было неинтересно, но он решил, что проявление участия сделает парня дружелюбнее по отношению к нему.

– Я иногда остаюсь в конторе после работы. Просто чтобы знать, что происходит. Такое у меня хобби. Люблю просвещение. Захожу в разные кабинеты, читаю чужие письма, включая электронные, слушаю телефонные сообщения – просвещаюсь. Это гораздо практичнее, чем курсы. На курсах тебя учат, как должно быть. В кабинете начальника, копаясь в документах, узнаешь, как оно на самом деле. Одним уничтожением списка я бы тебя не остановил, ты бы написал другой. Пришлось составить что-то вроде досье на тебя. Хороший инспектор был бы мне благодарен. Финансовые приключения Ховарда, анализ фондового мошенничества.

– Вы здесь, чтобы меня шантажировать?

– Нет, Ховард. Для шантажа у меня слишком много материала, это был бы перебор. … Жена твоя знает, что ты здесь с Дорис.

– Моя жена?

Ховарду было сейчас не до пустяков. Нужно было выжить. То есть, разыгрывать беспокойство: жена знает.

– Я ей позвонил, – сказал числившийся в списке. – Я не назвал себя, как ты понимаешь. Но ей-то как раз, в отличие от инспекторов и прокуроров, доказательства не нужны, а только лишь информация. Возможно тебя ожидает скандальный развод, Ховард. Ты потеряешь все – дом, деньги, детей – словом, все. И работу свою тоже.

– О … – Ховард нарушил Третью Заповедь, в тайне чувствуя облегчение. Он не умрет. Остальное несущественно.

– Ничего не могу с этим сделать, поздно, – сказал Ладлоу, – и именно поэтому шантажировать тебя было бы глупо. Слишком много грязи накопал. Но подожди, дальше – хуже.

– Как может быть хуже? – спросил Ховард, отчаянно надеясь, что ничего хуже огласки и позора этот гад не имеет в виду. Тюрьма – ничего, пройдем и тюрьму, но если тюремный срок не грозит – он просто остался бы в Вегасе, и пошел бы на курсы крупье. Или мыл бы полы в овощном магазине.

– Завтра тебя начнет искать полиция. В связи с изнасилованием.

– Меня? Это смешно. Кто вы такой?

– Зовут меня Ладлоу. Слушай. Копы приедут и тебя арестуют. И посадят. Под залог не отпустят – да никто и не заплатил бы за тебя.

– Я никого не насиловал!

– Неправда, Ховард. И, будто насилия тебе было мало, ты свою жертву еще и убил потом! Ты жесток, Ховард. Ты просто дикарь. Тебе дадут пожизненное, и правильно сделают. Сожалею. Взглянуть не желаешь ли?

– На что? – спросил Ховард. Холодный пот тек у него по спине.

– Иди глянь, – сказал Ладлоу. – Вставай, вставай. Иди к ванной. Ну же.

И Ховард пошел к ванной. На дрожащих ногах, до двери. Ладлоу открыл ее и включил свет. С истерическим приливом мужественности, характерным для трусов, Ховард заглянул в ванную. То, что он увидел, было чудовищно.

– Это вы ее так … – сказал он.

– Нет, Ховард. Ты. Меня здесь нет. Я в Нью-Йорке, смотрю телевизор в моей скромной квартире на Верхнем Вест Сайде. С работой нынче плохо, мне нельзя потерять работу. Знаешь, сколько я плачу за квартиру? Половину зарплаты, даже больше. Тебе не понять. У меня такая милая квартира на Семьдесят Четвертой. В районе Верди Сквера. Дом раньше был особняк … снаружи портик … Моя квартира – бывшая библиотека. Овальная гостиная, и настоящий, работающий камин. Очень высокие потолки. Люблю свою квартиру. И место людное. Выходишь – а кругом люди. Это мне тоже нравится. Тебе не понять.

Ховард доплелся до середины комнаты.

– Что вы … Что я должен…

– Говори, не стесняйся.

– Что вам нужно?

– А вот.

Рука в перчатке поставила пузырек на прикроватный столик.

– Что это?

– Таблетки, – сказал Ладлоу. – Прими весь пузырек, Ховард. Это лучше, чем то, что тебя в противном случае ждет.

– Э! Так вы для этого … Я…

– Я мог бы тебя потрепать слегка. Я, видишь ли, эксперт в области причинения человеку боли. Гарантирую, что ты никогда такого не чувствовал. Не советую. Да конечный результат тот же. Ты все равно примешь эти таблетки.

– Но…

– Прямо сейчас, Ховард.

– Что значит – сейчас?

– А ты что, думал, что я тебя отправлю на вечеринку, поразвлечься в последний раз? Не желаешь ли по городу пройтись? В автоматы поиграть? А может, покупки сделать какие-то? Опомнись, мужик.