Ольрика Хан - Пока Майдан не разлучит нас

• Название: Пока Майдан не разлучит нас
• Автор: Ольрика Хан
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 978-5-85689-089-0

Кристина – докторант университета Колорадо. Её карьера в незнакомой и чужой стране понемногу складывается, чего нельзя сказать о её муже Лёшке. Профессия видеокомпозитора в Колорадо никому не нужна, а потому ему приходится довольствоваться работой снегодува на горнолыжном курорте в Скалистых Горах.

У Лешки есть мечта – Голливуд. Но для того, чтобы туда попасть, нужно вложить немало сил и денег, которых вечно не хватает. А тут ещё травма ноги Кристины вынуждает её обратиться в больницу, где всего за несколько дней прожорливая американская медицина «съедает» последние сбережения, привезённые молодыми людьми с родной Украины. Ситуация отчаянная. Горнолыжный сезон заканчивается, и Лёшке грозит безработица. Надежда только на то, что сбудется волшебный сон Кристины, и чудо произойдёт. Так оно и случается. Звонок из Голливуда, приглашение на собеседование, решение ехать. Это будет долгая дорога к мечте: через горы Колорадо и пустыни Невады, туманы Пенсильвании и дюны Атлантического океана. Дорога-испытание любви. Дорога, которой суждено будет оборваться 2 мая 2014 года, в день, когда над Одессой выгорят звезды.

---

Женька всегда рядом: и в школе, и в университете, и в редакции местных новостей, куда мы вместе пришли делать телевизионную карьеру. Разлучили нас с Женькой Штаты. Интервьюируя как-то важных американцев, я узнала о том, что для учебы в магистратуре США можно получить стипендию, пройдя конкурс. Уговаривала на эту авантюру и Женьку, но ей не хотелось на родину Натаниэля Форреста. «Уж если куда-то ехать, то в Москву», – заявила она безапелляционным тоном потомственного славянофила, и я отправилась в свой большой жизненный путь без любимой подруги. Вернувшись через два года с дипломом магистра, объявила: «Даешь Киев, Жень! Не для того я училась, чтобы снова жить в захолустье». «В захолустье?? – возмутилось мое второе белокудрое «я». – Харьков, конечно, провинциальнее, чем Москва, но уж куда как столичнее, чем мещанский Киев!» На самом деле я не считала Харьков захолустьем. Я любила этот город – за его ироничный интеллектуальный дух и дружелюбный приграничный характер. Но мне же уже тридцать! Позади чуть ли не целая жизнь. Пора двигаться. Пора шевелиться. Вперед, Кристина, вперед! Так я пришпоривала себя, собирая чемоданы в Киев.

В дурной гонке за успехом в столичном PR-агентстве проходит пятилетка. Лешку я встречаю в самом финале – на последнем рекламно-телевизионном проекте перед отбытием за океан. Подтверждение того, что мне дают финансирование из университета, уже пришло. Осталось получить визу, продать машину, оформить доверенность на управление киевской квартирой на Женьку – и в путь. Три месяца, и я в Штатах.

Но у ангелов свои планы и свое видение моих идей. Устроив протест организма против напряжения трех сверхурочных недель, они швыряют меня в обморок прямо Лешке в руки во время генеральной сдачи телевизионно-рекламного действа. К тому времени, как мне кажется, у нас с Лешкой, видеокомпозитором местной телевизионной компании, определенно вырисовывается роман. Но мы живем только проектом, и наши нежные отношения ограничиваются ланчами, бесконечными кофепитиями и прочими атрибутами совместной офисной жизни.

Проходя мимо телевизионной аппаратной, я всегда останавливаю взгляд на Лешкиных руках и любуюсь ими – они так уверенно руководят сложным технологическим процессом! Я восхищаюсь его профессионализмом, непоколебимым спокойствием, умением разруливать студийные конфликты с легкой и едва-едва насмешливой улыбкой на лице. «Леша незаменим на проекте», – делюсь я как-то с симпатичной девушкой Боженой в курилке, где мы усердно втягиваем в себя сигаретный дым. «На проекте? – удивляется Божена. – Думаю, он хорош не только в телевизионных реконструкциях!» Она хихикает и, полностью погрузившись в сигаретную дымку, с сожалением добавляет: «Жаль, что такой неприступный. Многие уж пытались. Результат – ноль». Божена передергивает плечами, как будто недоумевая: «И чего только этим мужчинам от жизни надо?»

Смотрю на Лешку новым взглядом. Многие пытались? Неприступен? Интересно, я ему действительно нравлюсь, или наши бесконечные кофепития – ничего не значащий офисный ритуал?

Бросая мое бездыханное тело в Лешкины крепкие руки, ангелы по-дружески помогают нам обоим экстренно рассмотреть этот жизненно важный вопрос. Придя в себя, вижу ответ в Лешкиных близоруких глазах, которые совсем рядом. Ответ очевиден, и он пугает меня. Мне – отшельнику и дикарке – трудно поверить в искренность чьих-то чувств. Еще труднее поверить в себя. Делить жизнь с кем-то? Наверное, я не сумею.

До моего отъезда в Штаты восемьдесят восемь вечеров. Каждый из них Лешка рядом. Ошарашенно пытаюсь понять: что это? Почему мне так тепло и томно, когда он со мной? Почему так холодно и пусто, когда нет близости его тела? Как жить дальше? Как уезжать в Америку без него? Мне это только кажется, или на самом деле – когда я говорю о своем скором отъезде, стекла его очков покрываются росой?

До отъезда семьдесят вечеров. «Ты хочешь ко мне приехать, Леш?» – «Конечно». – «А ты сможешь?» – «Наверное». – «А если не дадут визу?» – «Посмотрим…» Черт, в этом весь Лешка. Чего смотреть?

Шестьдесят вечеров. Дорога в загс. Заявление о регистрации брака. «Подтверждаем взаимное добровольное согласие…» Подтверждаем… Свидетели? Свидетелей нет. Наш брак – наша тайна. Наш золотой ключик к потайной двери. Если получится. Если мы не струсим. Если захотим.

Две недели до отъезда. Регистрация брака. «Вы согласны взять в жены Кристину?» «Да, конечно!» Работница загса улыбается. «Конечно – это лишнее», – наверное, думает она. Но мне Лешкино «конечно» лишним не кажется. Оно будет согревать меня три года – до того, как мы окончательно решим, что не можем жить друг без друга. Три года совместной жизни в скайпе. Три года урывчатых встреч на конференциях в Европе. Три года моих сомнений, метаний, неуверенности в том, что умею любить, что смогу не разочаровать нас обоих. Три года, по истечении которых, обхватывая родное тело в Денверском аэропорту, я знаю точно – наша любовь навечно.

Хорошо, что были эти три года. Хорошо, что нужно было терпеть и ждать. Хорошо, что было время поверить. Хорошо. Теперь нет никаких сомнений. «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас».

Глава 2. Молитва

Вообще-то, оглядываясь на нашу жизнь в Колорадо, хочется себя одернуть: на самом деле все было не так плохо. Работа на горнолыжном курорте не приносила денег, но зато давала возможность спускаться с гор. Лешке пропуск на подъемник полагался бесплатный, мне с огромной студенческой скидкой. Когда мои свободные дни совпадали с его выходными, мы наслаждались горным раем. Почти как те буржуи, что сновали мимо нас в красивых разноцветных курточках и умопомрачительных шлемах.

У нас таких нарядов не было. И я, и Лешка катались в старых куртках, привезенных из Украины. У Лешки были черные горнолыжные штаны, сшитые когда-то его мамой. Были даже ботинки и лыжи – тоже из той, доамериканской, жизни. У меня не было ничего – ни штанов, ни ботинок, ни лыж, ни даже умения всем этим добром пользоваться.

Взвесив плюсы и минусы ситуации – все равно ничего не умею – решила: буду сноубордистом. В местном стоковом магазине были приобретены штаны, ботинки, шлем и сноуборд – все вместе долларов за двести. Огромные для нас деньги, но философия была проста: жизнь одна, и ею нужно наслаждаться.

Наслаждаться жизнью на горе́ в свободное от работы время было нетрудно. Катались мы обычно в рабочие дни, так что людей было немного. Сорок минут автобусом по невероятно красивой горной дороге, и мы наверху. Скрипящий подъемник, слепящее солнце, кусающий щеки мороз и тишина. Абсолютная горная тишина. Жмурюсь. Вот оно – счастье.

Хотя счастье подъемника далось мне не сразу. Сначала был госпиталь, которому предшествовал бугель. Я цеплялась в него своими негорнолыжными варежками, и он честно пытался тащить мое тело в горную высь. Тело сопротивлялось. Сейчас даже теоретически мне трудно понять, как я всякий раз я оказывалась упавшей. Мне было стыдно: вокруг разноцветная шпана выделывает горнолыжные выкрутасы, а на их пути, мешая спускаться, ползаю я.

Задача отползти от бугеля и, не отстегивая сноуборда, снова стать на ноги, была неподъемной. Толстый червяк с пристегнутыми к доске ногами – такой я виделась себя глазами колорадских подростков, со свистом пролетающих мимо меня. Было обидно. Хотелось быть изящной, изворотливой и, как они, легко двигая попой, красиво выкручивать повороты вниз. А вместо этого я, всхлипывая, ползала по снегу, ожидая, пока на своих чудо-лыжах подоспеет Лешка и поможет мне снова обрести человеческий облик.

Лешка всегда был нарочито дружелюбен. Как Чип и Дейл, он спешил на помощь, устанавливая со мной связь с помощью рации.

– Медведь вызывает Белку! Медведь вызывает Белку!

Это наш позывной. Лежа в очередном сугробе с выкрученными набекрень ногами, я, задыхаясь от злости, пытаюсь вытащить из кармана застрявший там аппарат. С трудом нащупав нужную кнопку, хриплю:

– Белка слушает! Белка в сугробе!

Теряя надежду, отбрасываю аппарат и тут же вижу: откуда-то сверху красивыми зигзагами несется Медведь с радостной готовностью вытащить меня из любого катаклизма.

Злило меня Лешкино унизительное дружелюбие невероятно. Хотелось стукнуть его сноубордом, чтобы он свалился в сугроб и тоже пополз. Но стукнуть я не могла. Для этого нужно было обрести равновесие, а как раз это мне и было не под силу. Поэтому я кричала. Безжалостно я бросала ему в лицо все: свой лишний вес, свою неповоротливость, свое упрямство и тупость. Все лепилось в снежный ком и летело в голову этому негодяю, умеющему – вжик-вжик – выписывать лыжные пируэты. Негодяй покорно соглашался – да, конечно, во всем был виноват он…

И вот однажды я решила ему доказать. Уселась на подъемник покруче, поднялась повыше, не свалилась – о чудо! – при высадке на вершине и, воодушевленная достигнутым, бесстрашно рванула вниз – вслед за стайкой несущихся к подножию горы сноубордистов.