Василий Зайцев - Подвиг 1972 № 06

• Название: Подвиг 1972 № 06
• Автор: Василий Зайцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

СОДЕРЖАНИЕ:

В. Зайцев. За Волгой для нас земли не было

А. Лиханов. Деревянные кони

М. Барышев. Листья на скалах

---

Слева застрочил фашистский пулемет, укрывшийся где–то в развалинах возле оврага Долгого. Цепи моряков прижались к земле. Атака захлебнулась.

Большешапов приказал мне пробраться к развалинам и забросать пулеметное гнездо гранатами.

Когда фашистский пулемет замолчал, моряки, наступавшие на левом фланге, снова поднялись в атаку.

Заметив скопление нашей пехоты у бензобазы, фашисты открыли массированный минометно–артиллерийский огонь. Потом полетели бомбы с пикировщиков. Над базой взметнулось пламя, начали рваться бензобаки, загорелась земля. Над цепями атакующих моряков с оглушительным ревом метались гигантские языки пламени. Все охвачено огнем. Еще минута — и мы превратимся в угли, в головешки…

— Вперед! Вперед!

Охваченные огнем солдаты и матросы на ходу срывали с себя горящую одежду, но не бросали оружия. Атака голых горящих людей… Что подумали о нас в этот момент фашисты — не знаю. Быть может, они приняли нас за чертей или за святых, коих и огонь не берет, и потому бежали без оглядки. Мы вышибли их из поселка, прилегающего к бензобазе, и остановились на крайней западной улице, залегли среди маленьких индивидуальных домиков, из которых состояла эта улица. Здесь кто–то подкинул мне плащ–палатку, и я кое–как прикрылся.

Тотчас же командир полка майор Метелев направил основной удар своих батальонов по оврагу Долгому на метизный завод, в район льдохранилища и на высоту 102 — Мамаев курган. В овраге Долгом наша рота установила локтевую связь с пулеметной ротой 18–й гвардейской дивизии, которая вела жестокие бои за центр города.

В воздухе по–прежнему кружили фашистские самолеты. Шел воздушный бой. Фашистские пикировщики штурмовали завод «Красный Октябрь» и северные скаты Мамаева кургана. Там тоже горела земля.

От раскаленного воздуха у солдат потрескались губы, пересохло во рту, слиплись опаленные волосы — зубья расчески гнулись.

Но командир батальона капитан Котов радовался: приказ выполнен! Бензобаки отбили, овладели недостроенным красным зданием, захватили контору метизного завода, бои идут в цехах и проломах асфальтового и метизного заводов!

Наступила часовая передышка. Принесли обмундирование. Нашлась зарытая в песке чуть обгоревшая моя тельняшка.

Город в огне. Пламя бушует над каждым домом, над заводскими корпусами, что–то горит на тракторном заводе.

Сижу и не глядя ощупываю себя — грудь под тельняшкой, ноги. Надо мной густой черный дым столбом поднимается высоко в небо. Потом он потихоньку двинулся вдоль берега на запад. Как черным покрывалом затянуло Мамаев курган, совсем не видно кустов в районе тиров. Дымовые тучи спускаются все ниже и ниже. Дым вползает в развалины домов, в подвалы, заполняет траншеи и по оврагу тянется к воде.

Фашистские самолеты продолжают бомбить город.

Мы прячемся среди развалин, в ямах, под фундаментом стен, потом перебегаем в крайний цех завода и укрываемся под станинами станков.

Обстрел и бомбежка утихли. Мы опять в атаке. Ведем неравный бой. Начинается рукопашная схватка, жестокая, скоротечная. Вот где пригодилась наука, преподанная нам на том берегу!

Снова передышка. Разглядываем развалины завода: груды кирпича, скрученные металлические балки.

И вдруг вижу — девочка. Маленькая, худенькая, лет двенадцати. Ее тонкие ножки до крови исцарапаны, синее платье, явно с чужого плеча, разорвано, красные ботинки, тоже рваные, надеты на босу ногу.

Девочка идет впереди раненых солдат, ведет их куда–то. В развалинах мы до этого видели много тропок и гадали, куда они тянутся. С треском разорвалась мина, веером разлетелись осколки и мелкие крошки кирпича. Тут же защелкали разрывные пули. Но девочка продолжала шагать так, будто ничего не замечала. Я падаю за пулемет, нажимаю гашетку, открываю ответный огонь в сторону фашистов.

Девочка эта запомнилась мне навсегда.

Старший лейтенант Большешапов заинтересовался, где спрятались от бомбежки раненые солдаты, какой тропинкой пробралась к ним девочка? А если эту тропинку обнаружат фашисты и так же тихо просочатся в наш тыл?

Командир роты приказал:

— Реутов и Зайцев, разведайте, куда выходят подвалы и как их можно использовать.

Вскинули автоматы, к поясам прицепили по три гранаты и нырнули в развалины. Я шел первым, а Реутов сзади освещал путь фонариком. Пробирались среди развалин, ныряли под согнутые фермы. Подошли к массивной железной двери, открыли ее — в нос ударили запахи керосина, машинного масла и еще какой–то тяжелый запах. Реутов остановился.

— Ого, ничего себе, хоть топор вешай.

Немного постояли, включили фонарик, осмотрелись. Узкий длинный коридор. С правой стороны еще одна дверь. За нею слышны разговоры, стон. Кто там, свои или чужие? Надавили на дверь — не поддается, закрыта изнутри. Реутов припал ухом к замочной скважине, долго слушал. Громкий стук эхом разнесся по подвалу. Откуда–то со стороны раздался грубый прокуренный бас:

— Кто идет?

По голосу я узнал своего флотского товарища. Николай Куропий из первого батальона! Радостно крикнул:

— Коля, открой, это мы с Реутовым!

— Сейчас откроем, — ответил Коля.

Однако дверь по–прежнему оставалась запертой. Саша Реутов опять стал стучать, но никто не отвечал. Кругом было тихо, только время от времени содрогалась земля, как бы напоминая нам, что наверху идет бомбежка, бьет тяжелая артиллерия.

Наконец заскрипел железный засов, и дверь распахнулась. Передо мной стоял полураздетый человек. На лице и на груди пузыри от ожогов. Правая рука висит на косынке, подвязанной «шее. Так выглядел мой флотский друг Коля Куропий, в прошлом бухгалтер колхоза на Полтавщине, шутник и балагур…

Таких было тут человек двадцать. Бее они уже получили первую помощь: за ранеными ухаживала медсестра Клава Свинцова с двумя санитарками. Но, конечно, ребят надо было срочно отправлять за Волгу, в медсанбат.

Оказалось, что из этого подвала можно пробраться к Волге еще одним путем — сначала по лабиринтам развалин к индивидуальным домикам, потом спуститься в овраг Долгий, а там до переправы — рукой подать. Этим путем и пришли сюда санитары, когда фашисты занимали цехи завода.

Наверху — фашисты, а в подвале — наши раненые…

— Хорошее соседство — змеи с пташками, — нашел в себе силы повеселить нас Коля Куропий.

Найти бы сюда проход для батальона, вышибить сверху фашистов и выручить раненых…

— Глядите–ка, — позвал меня Реутов.

Смотрю — какая–то квадратная труба. Ширина — метра два с лишним. Высота примерно метр пятьдесят. Да, не меньше. Мой рост — метр шестьдесят пять, и я прохожу, немного только пригнув голову. Воздух чистый, дышать легко, даже чувствуется небольшой сквозняк. Идем в темноте. Левой рукой держусь за толстый кабель в свинцовой оплетке, подвешенный на скобы под самый потолок. Правая сжимает шейку приклада автомата. Кабель круто поднялся вверх, и метров через пять я натолкнулся на кирпичную стену. Пошарил рукой, нащупал деревянную лестницу. Четыре ступеньки подвели меня к выходу из коллектора: квадратное отверстие прикрыто толстым листом железа, в щели пробивается свет. Отсюда хорошо слышно перестрелку наверху — трещат пулеметные и автоматные очереди, рвутся гранаты. Где мы? Я решил выглянуть, осмотреться. Попробовал сдвинуть лист плечом — не тут–то было, лист как прирос.

Подошел Саша Реутов. Приспособились вдвоем, ждем момента. Вот один за другим два сильных взрыва. Мы дружно нажали. Лист немного отодвинулся — с предательским громом. К счастью, гитлеровские солдаты не обратили внимания. Образовалась щель, но такая узкая, что мог пролезть только я. Грузный Саша не проходил.

Я высунул голову, осмотрелся. Оказывается, мы пробрались в кладовую инструментального цеха: кругом шкафы, стеллажи с инструментами и разными деталями.

Отсюда можно видеть, что делается в токарном и сборочном цехах. В токарном — немцы. Много, кажется целая рота. Собрались вроде на обед: в руках котелки и фляжки. Укрываясь за станками, ждут подносчиков пищи и не замечают, что русский матрос считает их по головам, как баранов.

Наспех набросал план расположения противника, его огневых точек, пути прохода. С этой бумажкой Реутов отправился назад, докладывать командиру роты, а я остался наблюдать.

Под руку попался листок. Читаю: «Пропуск». Отпечатали специальные пропуска для защитников Сталинграда. По этим пропускам русские солдаты могли в любое время на льготных условиях сложить оружие и сдаться в плен. «Льготы» были такие: если защитник Сталинграда случайно попадет в плен, его расстреляют на месте, а придет с пропуском — отправят в тыл. На другой стороне был текст на немецком языке.

Уже потом мне перевели его. Там было написано: «Всем солдатам фюрера: русских солдат и офицеров, предъявивших пропуск для сдачи в плен, разоружать без всяких условий и отправлять в лагерь для военнопленных».