Живорад Славинский - Заря Айваза. Путь к осознанности

• Название: Заря Айваза. Путь к осознанности
• Автор: Живорад Славинский
• Издательство: Весь
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9573-1994-8

Эту историю не так-то просто прочесть, и уж куда сложнее поверить в нее. Путь к самореализации долог, можно идти по нему годами. Вы поверите мне только в самом конце.

Некоторые мистики говорили, что невыносимо сложно подняться до божественного уровня совершенства. Но теперь я знаю, что не менее трудным является погружение в глубину самого себя. Это две стороны одной медали — ни одна из них не может существовать без другой. Именно об этом я и хочу пого-ворить с вами, несмотря на сдерживающее меня беспокойство.

Я должен открыть вам тайну, которую наконец-то понял после стольких лет поисков: тот, кто ищет что-то ценное во-вне себя, в столь соблазнительном внешнем мире, пребывает в глубоком сне невежества. А тот, чьи поиски направлены внутрь себя, будет пробужден.

Живорад Славинский

В новой художественной книге известный сербский пси-холог и мистик Живорад Славинский рассказывает читате-лям о великом пути, который может открыть для себя чело-век, желающий постигнуть великую тайну бытия — пути са-мопознания. Автор убежден: в нашей жизни существует толь-ко одно великое путешествие: в себя, через себя и внутрь себя.

Для широкого круга читателей.

---

— Почему это мы не увидимся? Ты что, хоронишь меня? — Я уселся напротив него. Я хотел излить ему всю душу, но присутствие матери меня сковывало. У меня сложилось ощущение, что мой запланированный отъезд каким-то образом придавал мне важности, и я хотел как-то переключить внимание с себя, начав разговор по душам.

— К тебе приходила Лидия, но она тебя не дождалась и ушла буквально несколько минут тому назад. Она сказала, что позвонит тебе утром, — тихим голосом произнесла мать. И, ничего не услышав от меня в ответ, она вышла с кухни, медленно переставляя отекшие ноги.

Наклонив голову и прищурив один глаз из-за дыма от тлеющей сигареты, Младен продолжал смотреть на меня.

— Не мне давать тебе советы, тем более что ты более образован, чем я, но все же я всегда жалел о своих поспешных решениях, — начал он. — Почему бы тебе не переждать пару деньков? Если твое решение действительно окончательно, то ты будешь хотеть того же и после. А если нет… то ты передумаешь.

— Я не хочу откладывать. Если я не поступлю так, как нужно, сейчас, то потом, конечно же, передумаю. Я знаю себя. Я такой. Я поеду, и будь что будет. В любом случае рано или поздно, но я приеду обратно. Я не собираюсь жить взаперти.

Младен скривил губы и в последний раз затянулся сигаретой.

— Это не так-то просто, Боги. Человек со стыдом возвращается обратно, если он потерпел поражение. Многие из моих друзей остались во Франции и либо моют там тарелки, либо вкалывают на вонючих заводах. Человеческое тщеславие — смертельная болезнь.

— Тебя отец надоумил отговорить меня?

— Да, — непринужденно ответил он и потушил сигарету большим пальцем, пожелтевшем от табака. — Так или иначе, я все равно хочу сказать тебе кое-что. Я понимаю твоего отца, хоть и редко, когда с ним соглашаюсь. Я не собираюсь убеждать тебя в чем-то, ненавижу просто, когда кто-то так же ведет себя со мной. Если честно, то у меня не так уж много людей, которые были бы мне ближе, чем ты. Понимаешь?

Волнение начало захватывать меня, и я почувствовал тревогу. Я не хотел, чтобы наш с ним разговор закончился слезами.

— Я, между прочим, на твоей стороне, — заявил Младен, глядя в мою сторону. — Мы разговаривали о многом, но этой темы мы с тобой еще не затрагивали. Я точно знаю, что времена изменились. Точнее, они постоянно меняются. — Он медленно полез еще за одной сигаретой, закурил ее и продолжил свои призрачные измышления: — Что-то произошло на коллективном бессознательном уровне. С каждым днем растет число людей, отправляющихся в одиночку на поиски самих себя, индивидуумы стали слишком независимы, чтобы ходить на дурацкую работу, которая повторяет себя изо дня в день, но в то же время эти люди очень слабы и изолированны, чтобы вызвать значительные перемены в обществе, которые соответствовали бы их представлениям. Ты один из них, и во мне тоже есть эта черта, с той лишь разницей, что сил на поиски у меня почти не осталось. — Он глубоко затянулся сигаретой. Обычно это говорило о том, что он искал в голове подходящие слова. — Как и твой отец, я очень беспокоюсь по поводу того, что твои искренние поиски самого себя закончатся полным поражением и опустошением. Ты поймешь это, как это понял и я.

Он снова затянулся и уставил свой взгляд куда-то вдаль, словно смотрел через стену. Он вспоминал свои прожитые дни, скорее всего, молодость, свои неоправданные планы, великие идеи, которые так и не воплотились в реальность… Свою любовь, трагическую и возвышенную, предательские дружеские отношения…

— Мой разум говорит мне, что твой отец прав, но… я никогда не был благоразумен. Сердце говорит мне, что ты поступаешь правильно, что ты должен ехать, несмотря на то, что ты расстаешься со своими хорошими родителями, девушкой, друзьями, родными местами, в которых ты вырос… всем тем, что делает жизнь благоприятной. Само собой разумеется, не используй произнесенные мною слова в качестве аргумента против своего отца. Он воспримет это как самое что ни на есть предательство.

Я кивнул головой, и он, посмотрев в сторону кухонной двери, проверяя, идут ли сюда отец или мать, продолжил:

— Знаешь, много лет тому назад мне бы все-таки стоило отправиться в путешествие… — Его блестящие глаза снова уставились куда-то вдаль, но через мгновение он продолжил: — Может быть, я бы и на новом месте начал пить, тут трудно сказать. Но я знал точно, что буду пить, если останусь тут. И я остался тут, потому что был слаб. Я предпочел маленький и безопасный пруд огромному океану. Я был напуган, не сказать, что сильно, но было бы неправдой говорить, что страха я вообще не чувствовал. Этот страх ограничил мой мир, мои мечты грезами над книгами и трепом за выпивкой в баре.

Я любил Младена, я знал историю его жизни, а также и то, что он никогда не признавал свое поражение в таких простых словах. Там была некая трагедия, которая наполняла мои глаза слезами. С печальной улыбкой на лице он продолжил:

— Все архетипичные истории говорят о том, что человек входит в неизвестный мир, и по возвращении домой он уже наделен таким опытом, который невозможно заполучить в домашних условиях. Человек возвращается уже более зрелым, здравым, преображенным, то есть этот искатель истины мудро распорядился своей жизнью. Тебе это по силам. В обязанности отца входило завести детей, добиться уважения от окружения, давать советы другим людям, которые они обычно игнорировали, и умереть с достоинством. В этом нет ничего плохого. Но такая жизнь не для тебя. У тебя есть цель в жизни.

Он чуть не подавился, когда с трудом проглатывал слюну. Тишина, окутавшая всю кухню, была столь напряженной, что какой-нибудь скрежет ногтем мог в два счета ее пронзить.

— Я упустил свой шанс, и поэтому я неудачник. Мы оба знаем об этом. Я бы не хотел, чтобы ты пережил то же самое. Как говорят: «Что бы ты ни выбрал, тебе будет о чем жалеть». Ты пожалеешь о том, что уехал, как и о том, что остался. Я не такой уж эксперт, чтобы давать людям советы, за исключением баров, конечно, но вот что я скажу: лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. У тебя будут тяжелые времена, но ты их переживешь. — Он наклонил голову в другую сторону и, улыбаясь больше себе, нежели мне, спросил: — Ты читал «Приключения молодого человека»… Хемингуэя, кажется?

— Нет, что-то не припомню.

— Мне не очень нравится его стиль изложения, слишком уж он просто пишет, но сама история хороша. Это, очевидно, его автобиография. Герой книги — молодой провинциальный американец, жаждущий стать писателем. В его деревне живет несколько сот людей, каждый знает друг о друге практически все — такая настоящая провинция. Но он задыхается в этой провинции, он хочет отправиться в огромный мир, хочет воплотить свои мечты, хочет стать кем-то и чем-то. — На его лице снова показалась улыбка. — Никого не напоминает, а? Молодой человек немного пишет для местной газеты. И в один прекрасный день вдруг понимает, что с него хватит, и он собирается расстаться со всем, что у него есть, и отправиться в Нью-Йорк. Его родители, девушка, друзья, все пытаются отговорить его… Но он чувствует внутри, что жизнь в деревне не для него. В его сердце затаился некий холодок… — Младен украдкой посмотрел на меня, а затем снова уставил свой взгляд куда-то вдаль. — Он решает отправиться в путь, несмотря ни на что… Чтобы не свернуть с полпути, он отказывается от денег отца, которые предназначались ему на покупку билета, и идет пешком, ночуя в товарных составах вместе с бродягами… Со временем его целеустремленность начинает постепенно угасать, оставленная им прежняя жизнь манит его назад все больше и больше, сам Нью-Йорк кажется ему все дальше и дальше, а мировая известность вообще ушла за горизонт. Через пару дней его вышвыривают из поезда, и он оказывается в какой-то богом забытой деревне, голодный, измотанный и подавленный. И что еще хуже, начинает идти снег. Он находит укрытие в заброшенном хлеву и ждет, пока снег не перестанет идти. Но как это бывает в жизни — снег все идет и идет. Его уже терзают сомнения. Он лежит на сене в промокшей одежде, весь промерзший и голодный, погруженный в мечты о доме, о вишневом пироге его матери, о девушке, друзьях… все это для него теперь кажется чудесной мечтой. Но в то же время ему стыдно сдаваться — он понимает, что станет посмешищем для всей деревни, если вернется обратно. Но снег все идет, идет днем и ночью и даже на следующий день, кажется, что ему не будет конца. Он принимает решение переждать еще три дня. Если вечером третьего дня снег так и не прекратится, то он пошлет телеграмму отцу и попросит денег на билет, чтобы вернуться назад домой. Если же погода улучшится, то он продолжит путешествие.

Младен полностью захватил меня своей историей. Его слова превращались в живые образы: я ощущал внутри себя борьбу того молодого человека, я ощущал его промокшую одежду на теле, я чуял запах мокрого сена, на котором он лежал.