Ю Мири - Золотая лихорадка

• Название: Золотая лихорадка
• Автор: Ю Мири
• Издательство: Издательский Дом «Гиперион»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-230-9

Место действия повести — «Золотой квартал» города Иокогама, прозванный так за обилие злачных заведений, само существование которых возносит золотого тельца над всеми божескими и человеческими законами.

Герой повести — Подросток, и это многое объясняет. Четырнадцатилетний сын владельца зала игральных автоматов кажется обычным мальчишкой. Он любит брата-инвалида, деда с бабкой, пусть и не родных, хочет стать сильным, чтобы защищать слабых. Но Подросток одинок и недоверчив, а жизнь приготовила для него слишком много испытаний. У этого мальчика был всем известный прототип — Родион Раскольников, некогда круживший по петербургским улицам в золотой горячке.

16+ Для читателей старше 16 лет

---

— У тебя есть водительские права?

— Нет.

— Получи. За автошколу я заплачу.

— Не надо мне, я не собираюсь ездить. — Кёко покраснела. Ей никак не удавалось разговаривать с надлежащей статусу вежливостью. — Коки-сан сказал, что хотел бы устроить фейерверк, поэтому я купила набор петард, может, сейчас и запустим?

Подросток неловко и торопливо постучал сигаретой о край пепельницы, так что пепел просыпался на омлет, который он почти не тронул. Устраивать в собственном саду фейерверк — это милое семейное развлечение, но отчего-то он думал об этом со стыдом. Поскольку для них семейные традиции и праздники давно уже отошли в прошлое, вновь вытащить на свет что-то прочно забытое могло быть не так уж приятно, и, выбитый из равновесия чувством раздражения и неловкости, подросток неожиданно для себя буркнул:

— Вроде дождь идёт…

Кёко открыла на кухне форточку и, высунув руку наружу и убедившись, что дождя нет, вернулась к столу:

— Нет дождя.

— По телевизору сказали, что вечером пойдёт дождь. — Подросток встал из-за стола и направился в гостиную.

Коки играл в гостиной на фортепьяно. Подросток потихоньку положил ему руку на плечо и шепнул на ухо:

— Фейерверк.

Коки доиграл пассаж и обнял подростка:

— Давай!

Втроём они вышли в сад, подросток раздал всем бенгальские огни и стал поджигать их дешёвенькой зажигалкой за сто иен. Маленькие бело-голубые молнии сверкали всего лишь несколько секунд. Подросток впился взглядом в обугленные остатки бенгальских огней, подмигивающие красными глазками. Сотканные из алых нитей цветы отважно вспыхнули и погасли, вызвав на поверхность образы, лежавшие глубоко на дне памяти. Однако, для того чтобы вспомнить всё хорошенько, праздник этот был чересчур короток. Они зажигали подряд «Цветы мисканта», «Искры», «Дымовые шашки», и хлопья огня с шипением рассыпались вокруг. Лица троих, вместе с огнями фейерверка и дымом, меняли цвет от алого к жёлтому и синему. Коки натянуто хихикал и морщился, подросток, не уворачиваясь от огненных брызг, наклонял поближе к пламени ничего не выражающее лицо.

— Коки, ты бы что выбрал — смотреть на праздник фейерверков или на извержение вулкана?

Сам подросток хотел бы увидеть извержение — не съёмки, а настоящую лаву и город, засыпанный вулканическим пеплом.

Коки насупил брови, немного подумал и ответил:

— Лучше фейерверк, потому что красиво.

— Ой! — Кёко подняла лицо к небу. Ей на веко упала большая капля, и не успела она перевести дыхание, как дождь полил вовсю. — Дождь! — коротко вскрикнула Кёко и посмотрела на подростка.

Он поджёг петарды, рассыпающие череду ракет, и в небо с хлопками взлетели красные, оранжевые, синие и зелёные огоньки. Новые петарды уже не зажигались из-за сырости. Дождь смыл капли пота, катившиеся от корней волос к бровям, чёлка промокла, образовав несколько слипшихся прядей. От непрерывного щёлканья кремень зажигалки нагрелся, и подросток поднял наконец лицо:

— Горячо!

Ни Коки, ни Кёко уже не было. Запустив горящую ракету, он поднял лицо к небу, и по нему забарабанили дождевые капли.

Зайдя в дом и роняя капли воды с волос и рук, подросток выключил электричество.

— Что ты делаешь? — закричала Кёко.

Подросток пошарил по полу лучом карманного фонарика и, поймав ноги Кёко, посветил ей в лицо.

— Запускаю фейерверк! — Он установил петарду над пепельницей на столе. Когда он поджёг её, Коки всплеснул руками:

— Воды! — и повалил на пол торшер. Тени троих наискось захлестнули потолок, точно лассо, и цветная комета со свистом пронеслась, хлопнула огнём об стену и отскочила. Зажжённая петарда металась и тыкалась в потолок, стены, пол, столешницу, роняя по всему дому огненные брызги. Пустая трубка упала к педалям фортепиано. Искры рассыпали тусклый отблеск на чёрную поверхность инструмента и погасли, в темноте раздавался лишь пронзительный смех подростка, закручивающийся спиралью, точно «Мышиный фейерверк». Слабо поблёскивали красные и ярко-зелёные лампочки индикаторов на кондиционере, телевизоре и видео. Кёко обошла комнату, включая повсюду электричество, и залитый белёсым светом Коки медленно отнял правую руку от уха, которое он ею зажимал, и положил на сердце. Взглянув на подростка остекленевшим взглядом, Коки направился на второй этаж.

Под веками у подростка растекалась тьма, подобная той, что была в тайнике подпольной комнаты. Та тьма была абсолютной, она освещала тёмную комнату, подобно лучу света. Подростку близка была тьма подпольного тайника, ведь такая же тьма жила у него в сердце, и, ощутив это, он погладил себя по груди.

Кёко собрала с пола остатки петард, поставила на место упавший торшер и поправила на нём абажур.

— Ты хотел поговорить? Если нет, то я ухожу, — сказала она.

Подросток долгим взглядом посмотрел ей в глаза, а потом спустился по лестнице в подполье, зажёг там свет и, придерживая правой рукой дверь, поднял голову, уставившись на ступени лестницы. Показались ноги Кёко — она спускалась вниз. Икры, колени, бёдра, торс, потом лицо. В лице Кёко читалось напряжение.

Подросток закрыл за ней дверь на ключ, повалил на ковёр и потянулся расстёгивать блузку. Кёко хватала его за руки, пытаясь отстраниться, а когда он зажал ей рот, широко распахнула глаза и силилась кричать, но, словно тонущий в воде, она не могла издать голоса, лишь раскрывала рот и судорожно билась руками и ногами. Пуговица блузки отлетела, стал виден белый бюстгальтер. Кёко вдруг разом обмякла, устремила взгляд на подростка, а потом закрыла глаза. Она больше не сопротивлялась. Глядя на то, как под подбородком и у основания тонкой белой шеи бьются жилки, он освободил её плечи от бретелек бюстгальтера и расстегнул крючки. Скользнув рукой по молнии, он потянул за подол юбки и, оставив Кёко без одежды, мгновенно стащил до лодыжек белые трусики, отделанные по краям таким же кружевом, как и бюстгальтер. Не сводя глаз с абсолютно нагой Кёко, подросток расстегнул ремень и снял брюки. Эрекции не было. «Может ничего не выйти», — подумал подросток, и в это мгновение порыв желания застыл и в животе что-то тяжело перевернулось. Чтобы возбудить себя, он обвил руками тело Кёко и заключил её в объятия, затем зажал в ладонях её лицо и впился в губы. Глубоко проникнув в её рот языком, он одной рукой попробовал раздвинуть ей ноги и притронуться, но влаги не было. Взяв в рот сосок, он стал его целовать, но Кёко не издала ни единого вздоха. Подросток сомкнул зубы, покусывая её грудь, и погрузил в её лоно первую фалангу безымянного пальца, однако дальнейшему проникновению мешало плотно сжатое кольцо мышц. Подросток стал настойчивее действовать зубами и пальцем. Кёко издала стон и выгнула спину. Подросток почувствовал, что его пенис среагировал на движения безымянного пальца, ритмично проникавшего в тело Кёко, и расставил её колени, пытаясь вонзить пенис, однако это ему не удалось. В раздражении он подложил ей под голову свою правую руку и провёл по её губам зажатым в левой руке пенисом, однако рот Кёко оставался плотно сжатым. Подросток вытащил из ящика прикроватной тумбочки коробку презервативов и порвал упаковку.

Он медленно проник в неё, введя вместе с пенисом собственный палец. Чтобы не выскользнуть назад, он начал совершать медленные движения, которые постепенно становились быстрее и активнее. Золотой медальон прыгал у него на груди, спина Кёко елозила по ковру. Он схватил её ноги и притянул, навалившись всей тяжестью тела и прижав её бёдрами. Кёко закусила свой кулак, чтобы не кричать. Нависая сверху, он обхватил её голову, прижался грудью к её груди и начал яростно двигать бёдрами. В этот миг он осознал, что у него под сердцем бьётся сердце другого человека, а под полом существует ещё одно сердце, и оно уже не бьётся. Теперь уже подростку и самому было не понять, то ли он занимается сексом, чтобы забыть о существовании мёртвого тела, то ли именно из-за трупа он занимается сексом здесь, в этой комнате. У него было такое чувство, что из-под пола лежащий вверх лицом труп наблюдает за ним. Казалось, что если бы подросток повернул шею, то увидел бы ЕГО, сидящего на краешке кровати. То, что было раньше лицом, превратилось в красный, похожий на перезрелый помидор ком плоти, и из дыры на нём, из бывшего рта, выливался какой-то бульон, жидкость наподобие морской воды, в которой развелось слишком много планктона. Буль-буль-буль… Насмехается он, что ли? Его окрасившийся в лиловый цвет пенис тоже стоит торчком…

Подросток зажмурил глаза и целиком отдался мигу семяизлияния. Шум дождя, смех, скрип кровати — половодье неслаженных звуков обрушилось на него и вымыло прочь из головы засевшую там тьму. На мгновение по позвоночнику, словно холодный луч, пробежал озноб, но он тут же сменился горячей волной наслаждения, подросток одновременно ощущал и отдачу, и приятие.