Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

Потом она переходила от одного к другому, от вельможи к вельможе, от генерального откупщика к генеральному откупщику. Этим господам оставалось жить не долго и они пользовались остатком своего существования.

С одним из своих любовников, принцем Гаргара графиня жила более, чем с другими. Кто был принц Гаргара? В какой стране света началось его происхождение? Без сомнения он и сам затруднился бы сказать. Одна любопытная дуэль привлекла на него внимание. Находясь в 1787 году на водах в Спа за игорным столом с некоторым шевалье де Куртином, принц Гаргара заметил, что шевалье передергивает и бросил ему в лицо карты.

Гаргара согласился драться на пистолетах. Ему достался первый выстрел; граф имел преимущество и не воспользовался им: он дал промах. Шевалье был в восхищении, что остался жив и здоров.

– Теперь ваша очередь, принц! – шутливо крикнул он. Потом в течении двух или трех минут измеряя его пистолетом, он заставлял его раз десять умирать. Наконец, направив пистолет в сторону, он выстрелил на воздух.

– С вашего позволения, м. г., мы начнем снова.

– Начнем?.. – спросил де Куртин. – К чему?

– Вы не хотите драться?

– Нет.

– Ну, я в отчаянии, но так как я явился сюда не для забавы… бац! бац!.. – И Гаргара дал шевалье две таких великолепных пощечины, какие когда-либо получал плут. Всего смешнее то, что этот пройдоха, дравшийся за какие-нибудь две или три глупых карты, не дрался за две самых звонких оплеухи. Он бежал  без оглядки и не возвращался в Спа.

Между тем способ окончания дуэли сделал большую честь принцу Гаргара; каждый в Париже искал с ним знакомства. Он вел роскошную жизнь, играл в большую игру и всегда необыкновенно счастливо.

Он встретил графиню Кампинадос у Гишар на балу, который давала эта последняя в своем отеле в Шоссе д’Антен, который она хотела разыграть в лотерею по луидору за билет.

Принц взял сто билетов.

– Прелестная графиня, сказал он Теруан, – если я выиграю этот отель, от вас будет зависеть сделаться его хозяйкой.

Гаргара выиграл отель и, верный своему слову, поместил в нем графиню Кампинадос. Все шло хорошо четыре месяца, но однажды Теруан грубо сказала Гаргара.

– Мой друг, будьте добры, скажите мне, чем вы живете?

Принц с изумлением взглянул на графиню.

– Ей Богу! вскричал он, – вопрос забавен!.. А какое вам дело до того, чем я живу, если даю вам средства хорошо жить?..

– Должно быть есть, если я занимаюсь этим. Хотите вы узнать мое мнение: вы слишком много выигрываете.

– Ба!..

– Да. С вашей стороны было очень ловко дать пощечину шевалье Куртину, но мне кажется, если бы какой-нибудь ловкий игрок дал себе труд наблюдать за вами в один из этих вечеров, вы могли бы получить такое же нравоучение. Гаргара насмешливо расхохотался,

– Во всяком случае, сказал он, – если я шулер, то мы равны, моя милая. Шулер и куртизанка – одно то же.

– Вы ошибаетесь: одна берет, а другой ворует. Нам не годится быть вместе, и в доказательство этого, я ухожу. Прощайте!

И она удалилась.

* * *

Да, Теруан де Мерикур была странное создание, странность которого не замедлила выразиться на самой гибельной дороге, под ужасной формой.

В то время, когда под именем графини Кампинадос, она обирала последние луидоры у знатных вельмож и финансистов, довольно глупых для того, чтобы вместо своего спасения заботиться о своих удовольствиях революция быстро приближалась. Они не слыхали ее глухого приближения.

Но революция принадлежит истории; ее начало и исход давно всем известны. Возвратимся к нашему рассказу.

Когда 12 июня 1789 года, граждане, рассвирепев от Тюльерийских убийств, искали повсюду оружие для защиты и отмщения, толпа людей явилась в отель, занимаемый графиней Кампинадос.

Графиня садилась за стол, с одним из своих близких приятелей, аббатом де Люберцаком, когда по всему городу разнесся призывный клик.

– Что это такое? – спросила она.

– Ничего, – ответил Люберцак. – Какая-нибудь стычка народа с иностранными войсками. Каждый для себя. Пусть они дерутся, убивают друг друга, если это им нравится; – мы в безопасности; вино свежо; кушанье отлично… Давайте обедать, графиня, и да здравствует радость!

Впрочем, более гастрономическому, чем патриотическому ответу аббата не доставало оживления. Погребальный звон колоколов – печальный аккомпанемент стуку вилок и звону стаканов. Если аббат, не пропускал ни одного куска и ни одного глотка, графиня не пила и не ела. Подавали десерт, когда на дворе отеля послышался большой шум. В тоже время горничная графини прибежала, испуганная и растрепанная.

– Сударыня!.. Сударыня!..

– Чего такое?..

– На дворе люди:… их целая дюжина!..

– Чего хотят они?

– Не знаю… Они кричат… Они горланят все вместе.

Теруан взглядом искала аббата, чтобы посоветоваться с ним. Но аббат признал благоразумным запрятаться под стол.

В эту минуту начальник толпы показался на пороге столовой куртизанки. Это был молодой человек двадцати шести лет, экзекутор из Шатле в Париже. Его звали Малльяр.

– Сударыня, сказал он, оглянувшись вокруг, – прошу извинения, что побеспокоил вас, тем более, что, как я думаю, приход мой к вам совершенно бесполезен. Мы ищем оружие, вы, не правда ли, не можете нам его доставить?

– Решительно никакого. Но зачем оно вам?

– Боже мой, сударыня! чтобы раздать отряду полиции, обязанной наблюдать, за тем чтобы немецкие войска не пришли сюда, если им придет фантазия, убить вас в то время, когда вы спокойно обедаете, как сейчас: В Тюльери они убивали женщин, детей, стариков, которые там прогуливались.

Графиня покраснела. В ответе молодого человека было нечто ироническое, что не могло ускользнуть от нее.

– Итак, прошептала она, – Париж в опасности? Но если, к моему большому сожалению у меня нет оружия, у меня есть золото чтобы помочь вам достать его…

Она пошла в свою комнату.

– Благодарю, сударыня, возразил ей Малльяр, останавливая ее, – но нам теперь нужно не золота, а железа, пороха и крови. Садитесь же за стол, прошу вас. Честь имею вам кланяться.

* * *

Через два дня, 14 июня, не смотря на оставление накануне Парижа иностранными войсками, от тридцати до сорока тысяч человек отправилось в отель инвалидов, где они захватили тридцать две тысячи ружей и двадцать пушек. И не смотря на захват этого оружия части граждан его не хватило; за ним они отправились в Бастилию. То было странное и разнохарактерное войско, говорит Ламот Лангон, состоявшее из стариков, женщин, детей, шедшее на взятие этой крепости, которая несмотря на слабость гарнизона была способна защищаться против многочисленного дисциплинированного войска.

14 июля, в десять часов утра, когда Малльяр во главе своего батальона волонтеров из  предместья Сен Антуан входил в отель инвалидов, одна женщина приблизилась к патриоту экзекутору, взяла его за руку и сказала:

– Узнаете вы меня?..

Эта женщина была на столько хороша собой, что раз видев, нельзя было не узнать ее.

– Да, отвечал Малльяр. – Вы та…

– Та, которую вы вчера застали за столом, когда аббат призывал граждан Парижа к оружию. И хотя я не француженка, я готова умереть с вами. Ваши слова наэлектризовали мою душу; они дали мне понять, что когда весь народ поднимается на защиту свободы, было бы недостойно и подло со стороны кого бы то не было не разделить с ним его опасностей и славы. Хотите дать мне руку не затем, чтобы поддерживать в битве, я пойду и одна, вы увидите! Но чтобы доказать мне, что вы немного меня уважаете…

Малльяр не только сжал руку Теруан, но он даже обнял ее в восторге, которого быть может не ощутил бы, если бы она была стара и дурна.

Но действительно ли, как говорит Ламартин, она была блистательно прекрасна? Увы, в этом случае поэт говорит как поэт. На самом деле Теруан была скорее мила, чем прекрасна. Во-первых, у нее был вздернутый нос, который годится для гризетки, но не для богини, и который весьма редко встречается у злых, но Теруан де Мерикур обманула свой нос. Она была высока ростом; имела темно русые волосы и голубые глаза. У нее были очень маленькие ноги ж руки, – руки как у ребенка, совершившие столько жестокостей! Еще аномалия природы.

Возвращаясь к началу, мы должны сказать, что после трех часового боя победоносная толпа наполнила внутренность Бастилии, убивая всех, кого встречала на своем пути, а Теруан предупредив эту толпу, первая воздвигла знамя Парижа на башнях крепости. И в этом не было ничего, кроме достойного похвалы!..

Но говорят также, что несколько минут позже, не смотря на усилия конвоя сопровождавшего его в городскую ратушу, несмотря на данное слово, в противность всем правилам войны, в противность законам человечества, – маркиз де Лоней, губернатор крепости пал пораженный ударами и из всех убийц первый удар был нанесен Теруан де Мерикур.

В ней проснулись инстинкты тигрицы, – желание убийства, ради убийства, – радость страдания, – сладострастие агонии…