Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

На другой день после смерти Буонавентури Кассандра Бонжиана была убита в постели негодяем по имени Джунтонеди Кафентино, прокравшимся через камин в спальню вдовы».

* * *

Участвовал ли Франциск Медичи, хотя косвенно, в убийстве своего шталмейстера? Одни говорят да, другие – нет. Но, вопрос этот не может особенно занимать нас.

Во всяком случае откуда бы не поразила смерть Пьетро Буонавентури, она поразила его в то время, когда честолюбие его было удовлетворено; когда он сделался богат и сравнительно могуществен.

Первая, рассказавшая Бианке подробности убийства Пьетра Буонавентури, была сеньора Мондрагоне, ее самая близкая приятельница и поверенная. Бианка молчаливо выслушала этот рассказ, не выразив ни печали, ни радости.

Только когда Мондрагоне закончила, она сказала ей:

– Благодарю вас!

И она встала и вошла в свою молельную комнату, в которой и заперлась.

«Она молится за душу умершего! – подумала испанка.– Это хорошо!.. Все таки он был ее муж…»

И со своей стороны добрая душа помолилась за Пьетро Буонавентури.

Но молилась ли Бианка Капелло? Нет. Стоя перед зеркалом, она мечтала.

Она мечтала о том, как пойдет ей великогерцогская корона.

О короне? Но ведь во Флоренции была герцогиня. Без сомнения. Она существовала с 1565 года, но о ней мало заботились!..

Франциск Медичи не любил Анну Австрийскую и до женитьбы; было бы удивительно, если бы он полюбил ее после, будучи безумно влюблен в Бианку Капелло.

Также очень странно, что только после своей свадьбы великий герцог открыто признал Бианку своей любовницей: до того времени он тщательно скрывал свою связь с ней. Но соединившись с сестрой Максимилиана II, Франциск перестал скрываться и показывался на прогулках рядом со своей любовницей, проводил у нее во дворце по целой неделе… В извинение Франциска Медичи мы должны сказать, что Анна Австрийская была самая несносная женщина в мире. Один историк сравнивает ее с кристаллизованной льдиной. Выражение оригинально и, по-видимому, справедливо. При том же Франциск Медичи в любви был игрок первостатейный, понятно, что он предпочел льдине женщину, обладавшую огненной страстностью.

«Чтобы сильнее приковать к себе своего августейшего любовника, – говорит тот же историк, – Бианка Капелло достигла искусными и остроумными изысканиями такого совершенства, что в ней, казалось, было двадцать равно обольстительных женщин. Сегодня томная, завтра живая и радостная, в это утро целомудренная и почти боязливая в сдержанных выражениях нежности, а вечером, подобно вакханке, в опьянении отдающаяся всем восторгам страсти, – как Протей способная являться во всех формах, – Бланка в одно и то же время действовала и на сердце и на чувства великого герцога, на его ум и на его душу, в одно и тоже время восхищая и изумляя его».

В 1568 году она поселилась во Флоренции в великолепном дворце – Строцци. В то время как Анна Австрийская, уединившись в своих суровых покоях палаццо Питти важно слушала чтение какой-нибудь священной книги,– Франциск Медичи, сидя рядом со своей дорогой Бианкой в изящном будуаре, или изнеженно лежа у ее ног на траве, упивался с ней любовью.

Наверное, в Строцци в один час расточалось столько же улыбок, сколько в Питти за целый год, а между тем постоянно, когда она проезжала мимо жилища Анны Австрийской, Бианка с трудом удерживала вздох. Почему? Если дворец Питти был мрачен внутри, он был также сумрачен и снаружи… Прочтите у Тэна в его путешествии в Италию; он превосходно описывает это мрачное колоссальное здание!..

То была скорее тюрьма, чем дворец. А Бианка Капелло завидовала участи этой женщины, у которой жилищем была эта каменная громада!..

Но та, хотя и покинутая, была первой в Тоскане. Она была великой герцогиней…

Бианка Капелло хотела занять ее место.

* * *

Это было в 1577 году; прошло четырнадцать лет, как Бианка стала любовницей великого герцога, – правда, любовницей, но ничем более, как любовницей.

Анна Австрийская оставалась покинутой Франциском Медичи; к великой досаде Бианки Капелло, Анна Австрийская, умершая для света, продолжала жить в той великой гробнице, которая называлась дворцом Питти.

Надо, однако, полагать, что, не смотря на отвращение, питаемое Франциском Медичи к своей жене, время от времени он, с целью продолжить свой род, сближался с ней, потому что три раза она дарила ему по ребенку. То были плоды чисто политических сношений, но то были плоды женского рода, а великий герцог желал сына.

Кристаллизованная льдина, на самом деле, ни к чему не была годна.

Желание Франциска внушило Бианке проект, который долгое путешествие герцога позволило привести к окончанию.

Согласившись с Инесой Мандрагоне, с годами ставшей еще более преданным другом, Бианка, за три месяца перед тем, как великий герцог готовился покинуть Флоренцию и отравиться в Вену, – начала испытывать все признаки беременности. Нечаянное нерасположение, чрезмерная чувствительность, беспричинная печаль и беспричинная радость – все было пущено в ход, чтоб уверить любовника в его будущем отцовстве.

Легко обманываются в том, чего желают, а уже давно Франциск желал ребенка от Бианки. Желание его наконец исполнилось, он благословил небо, и когда уезжал, то не было нежности, которую он не обратил бы на нее, касаясь дорогой надежды, которую она носила в груди.

– Подумай, улыбаясь сказал он ей, – что у меня нет сына и что, следовательно, когда я вернусь, ты должна дать мне сына.

– Я буду молиться Богу, чтобы вы были удовлетворены, скромно ответила Бианка.

Оставшись одна, Бианка Капелло и Мондрагоне разразились хохотом.

– Да, я представлю ему сына, когда он вернется, сказала Бианка. – Но нужно найти этого сына.

– Мы его найдем! – ответила Мондрагоне. – Когда дают деньги, – ни в маленьких, ни в больших не бывает недостатка… Только, если вы мне верите, сеньора, мы его будем искать не во Флоренции… Здесь слишком много глаз! Напротив, в Кастелли мы будем совершенно свободны. Притом же вокруг вашего дворца есть много хижин бедняков, которые всю свою жизнь занимаются увеличением народонаселения Тосканы… Одним наследником больше или меньше за несколько золотых монет для этих мужиков… Нам останется только выбирать.

– Но, возразила Бианка, – кто поручится нам, что эти мужики сохранят тайну нашего торга.

– Не беспокойтесь, когда мы будем там, мы все устроим.

* * *

Через три месяца, под тем предлогом, что городской шум ее утомляет, Бианка отправилась в свой увеселительный дворец у подножия горы Мурельо. Там, несколько дней спустя, в сопровождении своей подруги, она начала не настоящее розыски, – было еще слишком рано, – но осведомления о том, что им было нужно.

Инеса Мондрагоне не ошиблась, стоило только выбирать в хижинах соседних с Кастелли. В Мурельо, Монтелупо, Фиезоле божественное изречение: «плодитесь и размножайтесь!» приводилось в исполнение с несравненным рачением. Эти деревушки были истинными рассадниками ребятни.

– Это странно! – говорила Бианка Мондрагоне. – Все эти женщины, большинство которых ничего не может дать своим детям, кроме бедности, – плодовиты; а я, сын которой был бы принцем, – бесплодна!

Мондрагоне не знала, что ответить Бианке; философ ответил бы ей:

– Бог благословляет законные союзы и отвращается от прелюбодейной любви.

Среди других хижин, в которые любила заходить Бианка, мечтая о том сыне, которого она хотела купить, была хижина рыбака из Мурельо, по имени Джиакомо Боргоньи, жена которого была беременна шесть месяцев. Антонии было девятнадцать лет, она обожала своего мужа. Между тем последней обходился с ней холодно, иногда даже грубо. На вопрос, сделанный однажды Бианкой о характере ее мужа, Антония отвечала:

– Увы! Синьора! Мы очень бедны и с тех пор, как я беременна, Джиакомо с еще большей грустью видит нашу бедность. Он говорит, что имея только для двоих, нам нечего делать с ребенком… и не имея возможности жаловаться на милосердного Бога, он жалуется на меня… Как будто это моя вина!..

Бианка и Мондрагоне обменялись взглядами. Этот человек, который сожалел, что он отец, годился для них; с ним можно было уладить дело.

– Правда, сказала Мондрагоне, – ребенок тяжелая ноша!..

– О! но это также счастье!.. возразила крестьянка.

– Так вы не разделяете чувств вашего мужа?..

– Я?.. О, нет!.. Я говорила Джиакомо, что когда наш ребенок родится, он не будет нам в тягость; сначала я буду кормить его моим молоком; потом… потом моим хлебом. Я буду есть намного меньше – вот и все.

– Мать будет труднее уверить, чем отца, сказала по окончании этого разговора Бианка Мондрагоне.

– Поверьте мне! если он прикажет, она послушается. – отвечала последняя, – Наконец, мы увидим, что нам делать, когда настанет время.

Однажды утром Антония Боргоньи родила сына.

Вечером Мондрагоне явилась к рыбаку.