Александр Дюма - Графиня де Монсоро

• Название: Графиня де Монсоро
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Эксмо, Зарубежная классика
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-19944-0

«Графиня де Монсоро» («La Dame de Monsoreau», 1846) ― одно из самых значительных произведений Александра Дюма. В этом увлекательном авантюрно-историческом романе писатель с замечательным мастерством воскрешает события второй половины XVI века - эпохи религиозных войн и правления Генриха III, последнего короля династии Валуа.

В основе романа ― история любви графа де Бюсси к молодой красавице Диане де Меридор, волею обстоятельств и предательства ставшей женой королевского ловчего де Монсоро, а также история мучительной ревности венценосного поклонника Дианы ― принца Анжуйского. Героями романа также являются король Франции Генрих III и его шут Шико, рвущаяся к королевской власти семья де Гиз и любитель опасных развлечений Генрих Наваррский.

«Графиня де Монсоро» ― вторая книга увлекательной трилогии Дюма о гугенотских войнах («Королева Марго», «Графиня де Монсоро», «Сорок пять»). О дальнейшей судьбе Дианы де Меридор, Генриха III, Генриха Наваррского и Шико ― см. в романе "Сорок пять".

Иллюстрации ― художника Мориса Лелуара.

---

– Сударь, – сказал Бюсси, – сначала я должен проводить вас к себе домой и дать вам возможность несколько минут отдохнуть с дороги и привести себя в порядок, чтобы вы в достойном виде предстали перед особой, к которой я вас поведу.

Барон не возражал, и они направились на улицу Гренель-Сент-Оноре, во дворец Бюсси.

Люди графа не ждали, или, лучше сказать, уже не ждали его; последний раз перед своим отъездом он вернулся во дворец ночью, прошел через калитку, ключ от которой был у него одного, сам оседлал коня и уехал, не попавшись на глаза никому, кроме Реми ле Одуэна. Естественно, что внезапное исчезновение Бюсси, получившее огласку нападение на него на прошлой неделе, которое он не сумел замолчать, потому что не смог скрыть своей раны, и, наконец, его тяга к рискованным похождениям, не утихающая, несмотря ни на какие уроки, – все это многих навело на мысль, что Бюсси попал в ловушку, расставленную врагами на его пути, и фортуне, столь долгое время благосклонно поощрявшей его дерзкие выходки, в конце концов наскучили постоянные безрассудства ее любимца, и теперь он валяется где-нибудь мертвый с кинжалом или аркебузной пулей в груди.

Таким образом, лучшие друзья и самые верные слуги Бюсси уже творили девятидневные молитвы о его возвращении, хотя последнее казалось им делом столь же маловероятным, как и возвращение Пирифоса из ада,[78] а иные из них, люди более рассудительные, не рассчитывая встретить Бюсси живым, тщательно искали его труп во всех сточных канавах, подозрительных погребах, пригородных каменоломнях, на дне реки Бьевры и во рвах Бастилии.

И только один человек на вопрос: «Нет ли каких-нибудь известий о Бюсси?» – неизменно отвечал:

– Господин граф пребывает в добром здравии.

Но когда от него допытывались, где сейчас господин граф и чем он занят, то оказывалось, что он об этом ничего не знает.

Человеком, на которого, благодаря его успокаивающему, но слишком отвлеченному ответу, обрушивались попреки и проклятия, был не кто иной, как мэтр Реми ле Одуэн. Он с утра до вечера о чем-то хлопотал; иной раз впадал в странную задумчивость; время от времени, то днем, то ночью, куда-то исчезал из дворца и возвращался с волчьим аппетитом и веселыми шутками, которые ненадолго рассеивали мрачное уныние, царившее в доме Бюсси.

Вернувшись после одной из этих таинственных отлучек, Одуэн услышал радостные клики на парадном дворе и увидел, что Бюсси сидит на коне и не может соскочить на землю, потому что слуги шумной толпой суетятся вокруг лошади и оспаривают друг у друга честь поддержать стремя своего господина.

– Ну, довольно, – говорил Бюсси. – Вы рады видеть меня живым, благодарю вас. Вы сомневаетесь – точно ли это я? Ну что ж, поглядите хорошенько, даже пощупайте, но только поторопитесь. Вот и хорошо, а теперь помогите этому почтенному дворянину сойти с коня и не забывайте, что я отношусь к нему с большим уважением, чем к принцу.

У Бюсси были причины возвеличить таким образом своего гостя, на которого никто не обращал внимания. Скромные манеры владельца Меридорского замка, его старомодное платье и кляча чалой масти, с первого взгляда по достоинству оцененная челядью, привыкшей ухаживать за породистыми скакунами, внушили слугам Бюсси мысль, что перед ними какой-то старый стремянный, удалившийся от дел в провинцию, откуда сумасбродный Бюсси вытащил его, как с того света.

Но, услышав наказ господина, все тотчас же засуетились вокруг барона. Ле Одуэн взирал на эту сцену, по своей привычке втихомолку ухмыляясь, и только выразительный и строгий взгляд Бюсси стер насмешливое выражение с жизнерадостного лица молодого лекаря.

– Быстро, комнату монсеньору! – крикнул Бюсси.

– Какую? – разом откликнулись пять или шесть голосов.

– Самую лучшую, мою собственную.

А сам он предложил руку почтенному старцу, чтобы помочь ему взойти по ступенькам лестницы; при этом Бюсси старался оказывать еще больше почета, чем было оказано ему самому в Меридорском замке.

Барон де Меридор покорно позволил себя увлечь этой обаятельной учтивости; так мы безвольно следуем за какой-нибудь мечтой, уводящей нас в страну фантазии, королевство воображения и ночи.

Барону подали графский позолоченный кубок, и Бюсси, выполняя обряд гостеприимства, пожелал собственноручно налить ему вина.

– Благодарствую, благодарствую, сударь, – сказал старик, – но скоро ли мы отправимся туда, куда должны пойти?

– Скоро, сеньор Огюстен, скоро, не беспокойтесь. Там нас ждет счастье, не только вас, но и меня тоже.

– Что вы хотите этим сказать и почему вы взяли за правило изъясняться со мной какими-то непонятными мне намеками?

– Я хочу сказать, сеньор Огюстен, то, что уже раньше говорил вам о милости провидения к благородным сердцам. Приближается минута, когда я от вашего имени обращусь к провидению.

Барон удивленно посмотрел на Бюсси, но Бюсси, сделав рукой почтительный жест, как бы говоривший: «Я тотчас вернусь», с улыбкой на губах вышел из комнаты.

Как он и ожидал, ле Одуэн сторожил его у дверей, Бюсси взял молодого человека за руку и увел в свой кабинет.

– Ну, что скажете, дорогой Гиппократ?[79] – сказал он. – Какие новости?

– Где, монсеньор?

– Черт побери, на улице Сент-Антуан.

– Монсеньор, я предполагаю, что там вами весьма интересуются. Но это уже не новость.

Бюсси вздохнул.

– А что, муж не возвращался? – спросил он.

– Возвращался, но безуспешно. Во всем этом действии есть еще отец, он-то, по-видимому, и должен принести развязку – как некий бог, который в одно прекрасное утро спустится с неба в машине. И все ждут явления этого отсутствующего отца, этого неведомого бога.

– Хорошо! – сказал Бюсси. – Но откуда ты все это узнал?

– Дело в том, монсеньор, – ответил ле Одуэн, со своей доброй и открытой улыбкой, – что, пока вы отсутствовали, мои врачебные обязанности до поры превратились в чистейшую синекуру, и я решил употребить в ваших интересах образовавшееся у меня свободное время.

– Ну и что ты сделал? Расскажи, любезный Реми, я слушаю.

– Вот что я сделал: как только вы уехали, я перенес свои деньги, книги и шпагу в маленькую комнатушку, снятую мной в доме на углу улиц Сент-Антуан и Сен-Катрин.

– Хорошо.

– Оттуда я мог видеть известный вам дом, весь – от подвальных окошечек до дымовых труб.

– Отлично.

– Вступив во владение комнатой, я сразу же обосновался у окна.

– Превосходная позиция.

– Но у этой превосходной позиции тем не менее оказался один существенный изъян.

– Какой?

– Если я видел, то и меня могли увидеть или хотя бы заметить тень какого-то незнакомца, упорно глядящего в одну и ту же сторону. Такое постоянство через два или три дня навлекло бы на меня подозрение в том, что я вор, любовник, шпион или сумасшедший…

– Вполне резонно, любезный ле Одуэн. Ну и как же ты вышел из положения?

– О, тогда, господин граф, я понял, что надо прибегнуть к какому-нибудь исключительному средству, и, ей-богу…

– Ну, ну, говори.

– Ей-богу, я влюбился.

– Что-что? – переспросил Бюсси, не понимая, каким образом ему может быть полезна любовь Реми.

– Влюбился, как я уже имел честь вам сообщить, влюбился по уши, влюбился безумно, – с важным видом произнес молодой лекарь.

– В кого?

– В Гертруду.

– В Гертруду, в служанку госпожи де Монсоро?

– Ну да, бог мой! В Гертруду, служанку госпожи де Монсоро. Что вы хотите, монсеньор, мы не дворяне, и влюбляться в хозяек нам не по чину. Я всего лишь бедный маленький лекарь, у которого вся практика состоит в одном пациенте, да и тот, как я надеюсь, впредь будет нуждаться в моей помощи только в весьма редких случаях; мне приходится делать свои опыты in anima vili,[80] как говорят у нас в Сорбонне.

– Бедный Реми, – сказал Бюсси, – поверь, что я высоко ценю твою преданность!

– Э, монсеньор, – ответил ле Одуэн, – в конце концов, мне не на что пожаловаться; Гертруда девушка сильная и статная, она на целых два дюйма выше меня и, схватив вашего покорного слугу за воротник, может поднять его на вытянутых руках, что свидетельствует о прекрасно развитых бицепсах и дельтовидной мышце. Это внушает мне к ней почтение, которое ей льстит, и так как я всегда уступаю, то мы никогда не ссоримся; затем, Гертруда обладает драгоценным даром…

– Каким, мой милый Реми?

– Она мастерица рассказывать.

– Ах, в самом деле?

– Да. Таким образом, я узнаю от нее все, что происходит в доме ее госпожи. Ну, что вы скажете? Я думаю, вам пригодится лазутчик в этом доме.

– Ле Одуэн, ты добрый гений, которого мне послал случай, а вернее сказать, провидение. Значит, с Гертрудой ты…

– Puella me diligit,[81] – ответил ле Одуэн, раскачиваясь с самым фатовским видом.