Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

• Название: Сын повелителя сирот
• Автор: Адам Джонсон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905641-07-7

Северная Корея начала ХХI века. В стране, где правит культ личности Ким Чен Ира, процветают нищета, коррупция и жестокость власти по отношению к собственному народу, лишенному элементарных человеческих прав. Публичные казни, концлагеря и тюремные шахты, рабство, похищения японцев и южнокорейцев, круглосуточная пропаганда и запрет на все иностранное – такова реальность существования людей, которых государственная машина превращает в зомби. Главный герой романа, мальчик из сиротского приюта, в 14 лет становится солдатом, которого учат сражаться в темных туннелях, прорытых в демилитаризованной зоне, а через несколько лет – безжалостным похитителем людей. В награду за «успехи» его отправляют радистом на рыболовное судно, которое в действительности шпионит за иностранными кораблями. Впоследствии, после жестокой «проверки», он попадает в Америку как переводчик дипломатической делегации, где его по воле случая принимают за Министра тюремных шахт. Захватывающая история его невероятных, на грани абсурда, приключений полна трагизма и жертвенной любви, слепого подчинения идеологии Чучхе и чувства долга по отношению к близким. Автор намеренно сгущает краски, что делает этот роман сродни «бомбе, разорвавшейся среди ясного неба» в цивилизованном обществе. Некоторые критики сравнивают роман Джонсона, написанный в популярном жанре магического реализма, с произведениями Джорджа Оруэла, автора всемирно известных сатирических произведений, обличающих тоталитаризм – «1984» и «Скотный двор» и Олдоса Хаксли, автора антиутопического сатирического романа «О дивный новый мир». Роман получил Пулитцеровскую премию, которая считается одной из наиболее престижных наград США в области художественной литературы и журналистики.  

---

Они подошли к приюту «Завтрашний день», теперь он казался не больше лазарета.

Там остались лишь тени. Приют разобрали на дрова – даже дверные проемы сожгли. Остался только список 114 Великих Мучеников Революции, написанный на стене.

Джил не поверил, что Чон До дал имена всем сиротам.

– Ты действительно запомнил всех Мучеников? – спросил он. – Какой одиннадцатый?

– Ха Син, – ответил Чон До. – Когда его поймали, он отрезал себе язык, чтобы не выдать японцам важные сведения. Здесь был немой мальчик, я дал ему это имя.

Джил провел пальцем по списку.

– Вот и ты, – сказал он. – Мученик номер семьдесят шесть, Пак Чон До. А с ним что стало?

Чон До дотронулся до черного пятна на полу, где когда-то стояла печка.

– Хотя Пак Чон До убил много японских солдат, – начал он, – революционеры в его отряде не доверяли ему, потому что он не был чистокровным. Чтобы доказать свою верность, он повесился.

– Ты выбрал себе это имя? Почему? – уставился на него Джил.

– Он прошел высшую проверку на верность.

Комната Повелителя сирот показалась ему совсем крошечной. А от портрета измученной женщины на стене осталась лишь дырка от гвоздя.

– Ты здесь спал? – спросил Джил. – В комнате Повелителя сирот?

Чон До показал ему отверстие от гвоздя.

– Здесь висел портрет моей матери.

Джил осмотрел место.

– Да, здесь действительно был гвоздь, – сказал он. – Скажи мне, если ты жил со своим отцом, почему у тебя сиротское имя?

– Он не мог дать мне свое имя, – ответил Чон До, – иначе все узнали бы о его позоре – как ему приходится воспитывать своего сына. Но он был не в силах дать мне имя другого человека, даже Мученика. Мне самому пришлось выбирать.

Джил был озадачен.

– А твоя мать? – спросил он. – Как ее звали?

Они услышали далекий гудок парома «Манджионгбон-92».

– Если у моих проблем будет имя, разве это что-нибудь изменит? – ответил Чон До.

* * *

Той ночью Чон До стоял на темной корме корабля и смотрел на бурные волны внизу. Румина – это имя не выходило у него из головы. Он не слышал ее голоса и не пытался представить себе ее лицо. Он только думал, как бы она провела этот последний день, если бы знала, что он идет за ней.

Солнце уже поднялось высоко, когда они вошли в порт Бандайджима – на таможенных зданиях были вывешены иностранные флаги. На причале крупные суда, выкрашенные в голубой цвет гуманитарной помощи, загружали рисом. Чон До и Джил, одетые в рубашки-поло, джинсы и кроссовки, предъявили поддельные документы и спустились по трапу. Они направились в центр Ниигата. Было воскресенье.

Пока они шли к концертному залу, Чон До увидел, как по небу пролетел пассажирский самолет, оставляя белый шлейф за собой. Он вытаращил глаза и замер, запрокинув голову. Поразительно! Настолько поразительно, что он решил сделать вид, будто его ничего не удивляет – например, разноцветный светофор, регулирующий движение, или низкие автобусы, чтобы старикам было легче садиться. Конечно, парковочные автоматы разговаривали, а двери офисов открывались, когда они проходили мимо. Конечно, в ванной не было бочки с водой и ковша.

На утреннем представлении показали сцены из спектаклей, с которыми оперная труппа выступит в предстоящем сезоне, и все певцы по очереди исполняли небольшие арии. Джил, казалось, знал эти песни и мурлыкал их себе под нос. Румина – небольшого роста, широкоплечая – поднялась на сцену в платье цвета графита. Ее темные глаза блестели под прямой челкой. Чон До видел по ее лицу, что печаль ей знакома, и все же она не подозревала, что самые большие испытания ждут ее впереди, что этим вечером, когда стемнеет, ее жизнь превратится в оперу, а Чон До будет темной фигурой в конце первого акта, которая переносит героиню в страну скорби.

Она пела на итальянском, потом немецком и японском. Когда, наконец, она запела на корейском, стало понятно, почему Пхеньян выбрал ее. Прекрасная песня, и голос – как солнечный свет; она пела о двух влюбленных на озере – не о Дорогом Вожде или победе над империалистами, или о достижениях северокорейской фабрики. Она пела о девушке и юноше в лодке. О девушке в белом чосоноте и юноше с проникновенным взглядом.

Румина пела на корейском в платье цвета графита; с тем же успехом она могла петь о пауке, плетущем белую паутину, чтобы завладеть слушателями. Чон До и Джил бродили по улицам Ниигата, опутанные этой паутиной, притворяясь, что они вовсе не собираются похищать ее из театральной деревни. В голове Чон До звучала одна строчка – о том, что, добравшись до середины пруда, влюбленные решили дальше не грести.

Они ходили по городу, словно во сне, пока не стемнело. Особенно сильно Чон До поразила реклама. В Северной Корее не было рекламных объявлений, а здесь они размещались на автобусах и на видеоэкранах – обнимающиеся пары, грустный ребенок – он спросил Джила, что они означают, но оказалось, что речь шла об автостраховании и телефонных тарифах. В витринах они видели, как кореянки делают педикюр японкам. Для того чтобы развлечься, они бросили монетку в торговый автомат и получили пакет оранжевой еды, которую даже не попробовали.

Джил задержался возле витрины магазина, где продавалось снаряжение для подводного плавания. Его внимание привлекла огромная черная нейлоновая сумка для хранения оборудования для погружения. Продавец показал им, как в нее помещается все необходимое для подводного путешествия на двоих. Они купили ее.

Увидев в супермаркете человека, толкавшего перед собой тележку, они попросили одолжить ее, а он ответил, что они могут взять себе свою.

В магазине невозможно было догадаться, что находится в большинстве коробочек и пакетов. Самого важного – редиски и каштанов – нигде не было видно. Джил купил широкий скотч и в отделе игрушек небольшой набор акварельных красок в жестяной коробочке. У него хоть есть кому покупать подарки.

Стемнело, витрины внезапно загорелись красно-синими неоновыми огнями, а окна зловеще подсвечивались снизу. Фары машин слепили Чон До глаза. Ему казалось, будто все смотрят на него. Где же комендантский час? Почему японцы не спят ночью, как все нормальные люди?

Они стояли перед баром, время еще было. Оттуда доносились говор и смех.

Джил достал оставшиеся иены.

– Нет смысла везти их обратно, – сказал он.

В баре он заказал два виски. Рядом с ними сидели две женщины. Джил заплатил и за их выпивку. Они улыбнулись в ответ и вернулись к своей беседе.

– Ты видел их зубы? – спросил Джил. – Такие белые и ровные, как у детей.

Когда Чон До заспорил, Джил сказал:

– Расслабься, ладно?

– Тебе легко говорить, – заметил Чон До. – Тебе не придется ни на кого набрасываться сегодня. Потом тащить ее через весь город. А если мы не найдем офицера Со на берегу…

– Как будто это самое плохое, – ответил Джил. – Здесь никто не замышляет побег в Северную Корею. Никто не собирается похищать людей с наших берегов.

– Такие разговоры ни к чему не ведут.

– Давай-ка, выпей, – сказал Джил. – Я засуну эту певицу в сумку. Не ты один можешь одолеть женщину. Это проще простого.

– Я разберусь с ней сам, – ответил Чон До. – Ты просто держись рядом.

– Я могу запихнуть ее в сумку, понял? – настаивал Джил. – Я могу толкать тележку. А ты лучше выпей, вряд ли когда-нибудь снова попадешь в Японию.

Джил попытался заговорить с японками, но они улыбнулись и больше не обращали на него внимания. Потом он предложил выпить барменше. Она подошла и поговорила с ним, пока наливала. У нее были узкие плечи, облегающая рубашка и совершенно черные волосы. Они выпили вместе, и он сказал что-то, от чего она рассмеялась. Когда она отошла к другим клиентам, Джил повернулся к Чон До.

– Если бы ты переспал с одной из этих девиц, – сказал он, – ты бы почувствовал, что она хочет этого; не как те женщины для утех, обслуживающие по девять солдат в день, или фабричные девчонки, которых выдают замуж, чтобы отделаться от них. Дома симпатичные девушки и глаз на тебя не поднимут. Нельзя даже чай с ней выпить, чтобы ее папаша не начал готовиться к свадьбе.

Симпатичные девушки? Чон До задумался.

– Все считают меня сиротой, это мое проклятье, – сказал он. – Но почему такой парень из Пхеньяна, как ты, занимается этой дерьмовой работой?

Джил заказал еще выпивку, хотя Чон До едва притронулся к своей.

– Этот приют явно повредил тебе мозги, – ответил Джил. – Если я не сморкаюсь в руку, это еще не значит, что я не деревенщина из Миохсуна. Забудь, что было. В Японии можно стать кем захочешь.

Возле бара остановился мотоцикл. Они увидели через окно, как его хозяин, припарковав свой мотоцикл рядом с другими, вытащил ключ из замка зажигания и спрятал его под бензобаком. Джил и Чон До переглянулись.