Павел Корнев - Сиятельный

• Название: Сиятельный
• Автор: Павел Корнев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9922-2007-0

В этом мире Средние века были не темными, а кровавыми. В этом мире люди всякий раз замирали от ужаса, когда небосвод затмевали крылья падших. В этом мире наука вернула человечеству свободу, и от океана до океана раскинулась Вторая Империя, империя людей. Воды морей бороздят боевые пароходы, на запасных путях ждут своего часа бронепоезда, а в небесах парят армейские дирижабли, но все же равновесие висит буквально на волоске. Эпоха пара уходит, эра всеблагого электричества только-только берет разбег, поэтому даже самая малость способна низвергнуть мир в пучину хаоса.

---

Роберт Уайт и бровью не повел.

– Могу поинтересоваться, по какой причине? – только спросил он, услышав отказ.

– Не хочу, чтобы эта тварь сожрала мою душу.

– Не беспокойся, у тебя все получится.

– Получится? В падшем силы, как в ста тоннах динамита! Я и близко к нему не подойду!

– Ты упускаешь шанс хоть чего-то достичь в своей никчемной жизни!

– Извините, инспектор. Без меня.

И не желая больше выслушивать никаких доводов, я развернулся и зашагал в обратном направлении.

Роберт Уайт останавливать меня не стал. Он и с места не сдвинулся, так и остался сидеть на лавочке. Но спину жгла его снисходительная улыбка, и от этой улыбки на душе сделалось как-то совсем нехорошо.

В банк я не пошел, отправился прямиком домой. Но опоздал…

Предчувствия не подвели – стоило только пройти за ограду, и в глаза сразу бросилась оставленная нараспашку дверь.

Теодор подобной небрежности себе никогда не позволял!

Достав из кармана «Цербер», я уже на бегу сдвинул предохранитель и взлетел на крыльцо. Заскочил в дом, и сразу из-под ноги вылетела винтовочная гильза, ударилась о плинтус, закрутилась на месте.

– Дерьмо! – в сердцах выругался я, встав над телом дворецкого, во лбу которого чернело засохшей кровью аккуратное пулевое отверстие. Поднял брошенную на грудь Теодора визитную карточку, прочитал лаконичное послание на обратной стороне и вновь не удержался от ругательства.

«Ты знаешь где», – гласила надпись на визитке инспектора Уайта, и ничего больше на ней не было, но больше ничего писать и не требовалось.

Я знал где. И еще я знал, что инспектор не оставит меня в покое, пока не добьется своего.

Обратиться в Третий департамент?

При одной только мысли об этом у меня вырвался нервный смешок.

Не вариант. Хорошо бы, но не вариант.

Отбросив смятую визитку, я посмотрел на дворецкого и покачал головой.

– Ладно, Теодор, – вздохнул я, хрустнув костяшками пальцев, – давай начнем все сначала.

И я заставил себя увидеть то, что лежит на полу в действительности, а не в моем подменившем собой реальность воображении.

И сразу облик дворецкого начал меняться и терять человеческое обличье. Тронутая тлением кожа туго обтянула острые скулы, пустые глазницы провалились, губы натянулись полосками серой кожи и обнажили неровные желтые зубы, а волосы увенчали череп серыми клочьями. И лишь дыра во лбу не изменилась никак. Пулевое отверстие было здесь и сейчас.

Неожиданно торчавшая из рукава кисть дрогнула, скрюченные пальцы заскребли по дубовому паркету, ноги засучили по полу начищенными ботинками, и тогда я одернул неупокоенного:

– Терпение, Теодор! Терпение!

Ту ночь, когда в доме поселилось проклятие, дворецкий не пережил. Но и умер не до конца. Теодор был человеком чести, его чувство долга оказалось сильнее смерти, и это сыграло с ним злую шутку – все эти годы он оставался заперт в собственном мертвом теле, будто в камере смертников. Старуха с косой могла прийти за ним в любой из дней, но медлила, то ли намереваясь извести обманувшего ее наглеца ожиданием, то ли не зная, с какой стороны подступиться к эдакому упрямцу. А я…

Я слишком хорошо помнил Теодора живым, чтобы позволить ему пребывать в образе бессловесной нежити. Мне ведь не требовалось воскрешать покойника, достаточно было просто представить его живым и добавить к этим воспоминаниям самую малость силы.

Откуда ей взяться, если мой талант черпал силу в страхах?

Из страхов, откуда еще. И дело было даже не в том, что сам я до дрожи боялся одиночества пустого особняка, куда больше помогал запредельный ужас смерти.

Не мой – Теодора. Он боялся возродиться, ведь дарованный мной эрзац жизни неминуемо обречен был завершиться новой смертью. Мгновения агонии одинаково ужасны и для живых, и для тех, кто живым себя только мнит. Неважно, с какой высоты падать, если под тобой бездонная пропасть.

На этом страхе и смертном ужасе я и сыграл. А стоило только эмоциям обернуться малой толикой реальности, как Теодор ухватился за мои воспоминания, натянул их на себя, будто личину, и судорожно засучил ногами, когда забилось сердце и задергалось корежимое противоестественным возвращением из царства смерти тело.

Я почувствовал легкое головокружение и прислонился к стене; в глазах сразу прояснилось, и стих звон в ушах. Мертвый дворецкий не нуждался в поддержке постоянно, у него хватало с избытком собственной силы. Чувство долга не дало ему сойти в могилу, оно же билось потусторонним близнецом сердца, а от меня требовалось лишь придать первоначальный импульс, воплотить эту силу в форму запечатленных в памяти образов, только и всего. Для человека со столь живым воображением это несложно.

Не Христос и Лазарь, а всего-навсего сиятельный с непростым талантом и его застрявший между жизнью и смертью слуга.

– Благодарю, виконт, – выдохнул Теодор, уверенно поднялся на ноги и сообщил: – Они забрали вашу гостью.

– Кто приходил? – спросил я, заранее зная ответ.

– Двое парней, рыжий и шатен. Шатен жевал табак.

– Понятно, – вздохнул я и поднялся в спальню.

Джимми и Билли сильно пожалеют, что сунулись ко мне домой. Неважно, кто их прикончит, – я или проклятие; в любом случае эту ночь им не пережить. И вряд ли об этом не знал инспектор, когда отправлял их за Елизаветой-Марией.

В спальне я достал из тумбочки «Рот-Штейр» и до упора оттянул головку затвора; миг спустя тот вернулся на место, с сочным металлическим клацаньем дослав патрон. Пристроив кобуру с пистолетом на пояс, я нацепил помочи, без которых рисковал оказаться со спущенными штанами, проверил «Цербер» в кармане пиджака и спустился на первый этаж.

– И не забудь прибраться в спальне, – напомнил дворецкому, поправлявшему перед зеркалом бакенбарды.

– Ни в коем случае, виконт, – кивнул Теодор со столь невозмутимым видом, словно это не он валялся пять минут назад на полу с дырой в голове.

Впрочем, пробившая лоб пуля не самое худшее, что ему довелось пережить, точнее, не пережить. Аггельская чума убивала не столь милосердно, как пятнадцать граммов свинца и меди.

6

До иудейского квартала я добирался пешком. Шел без лишней спешки, заранее обдумывая свои дальнейшие действия, снова и снова подбирая слова и аргументы, которые помогли бы разрешить дело без кровопролития. Но надежды на подобный исход, если начистоту, уже не оставалось.

Инспектор Уайт никогда не останавливался на полпути, а я не собирался идти у него на поводу и ставить на кон чужой игры собственную душу.

Елизавета-Мария?

О да, инспектор прекрасно знал, как зацепить человека за живое. Но он совершил большую ошибку, решив, что вот так запросто сумеет заставить меня плясать под свою дудку.

И я через полу пиджака нащупал кобуру с пистолетом.

Еще посмотрим, кто кого. Еще посмотрим…

Цирюльня ожидаемо встретила меня запертой дверью. Я постоял на крыльце, наблюдая за повседневной жизнью местных обитателей, затем приоткрыл ворота и настороженно шагнул в узкий проезд между домами. Там снял темные очки и прислушался, но ничего определенного помимо доносившегося с улицы гомона не уловил.

Стало страшно. Страшно и очень одиноко.

Но ненадолго – тяжесть вытащенного из кобуры «Рот-Штейра» позволила взять себя в руки и вернуть уверенность в собственных силах.

Я нужен инспектору, а вот он мне – нет.

Маленькое такое преимущество.

На заднем дворе никого не оказалось. С пистолетом в руке я подступил к распахнутой настежь двери цирюльни и заглянул в комнату. Там – никого.

Наугад закинул в рот леденец, тот оказался лимонным. Единственный лимонный на всю жестянку; такое вот везение.

«Кислятина…» – поморщился я и осторожно переступил через порог.

Стараясь не шуметь, добрался до спуска в подвал и замер рядом, не решаясь двинуться дальше.

«Ты знаешь где», – гласила записка. Я и в самом деле знал; знал, но никак не мог заставить себя сделать следующий шаг.

Если мне и суждено умереть не своей смертью, это случится в подвале.

Откуда такая уверенность? Простое предположение. Не зря же я терпеть не могу эти темные норы…

Впрочем, внизу меня ждала Елизавета-Мария, а значит, о страхах можно было позабыть.

Вперед!

Я вытер носовым платком вспотевшее лицо и начал спускаться по лестнице, никак не пытаясь скрыть свое появление. Без толку – сослуживцев в любом случае врасплох не застать, нечего даже пытаться.

И точно – только шагнул в освещенный парой керосиновых ламп подвал, сразу раздался окрик:

– Руки! – и Джимми выступил из темного угла с карабином на изготовку.

Билли вынырнул откуда-то с другой стороны и потребовал: