Мария Теплинская - Короткая ночь

• Название: Короткая ночь
• Автор: Мария Теплинская
• Жанр: Фэнтези

---

— Не так все и худо, я гляжу, — заключила наконец Тэкля. — Крови нет.

— Обошлось, слава Богу, — вздохнула Ганна.

— Значит, спугнули, — мрачно процедил Савел. — Чему вы радуетесь? Наутро уж все село знать будет — срам того хуже! Чего бы там прежде про Аленку ни брехали — да то все один наговор, а тут своими глазами люди видали… Э, да ну вас всех! — махнув рукой, он снова опустился на лавку рядом с дедом и горестно закрыл руками лицо.

Ночью Леся проснулась от близкого шороха и прикосновения чего-то чужого. Она вздрогнула, отшатываясь; руки сами потянули на грудь простыню.

— Не бойся, я это, — зашептала рядом Гануля.

— Ты? — удивилась Леся. — Зачем?

— К тебе вот пришла: вдруг тебе страшно?

— Страшно? Да, Ганулька, страшно. Не уходи…

— Я не уйду. Ты не бойся, он сюда не придет. Мы его не пустим. Спи…

— Доброй ночи, — прошептала Леся и вновь забылась тяжелым беспокойным сном, обняв за шею молодую невестку.

Глава пятнадцатая

Наутро она встала рано, когда другие еще не проснулись. Спать ей совсем не хотелось, не то что иногда по утрам, когда голова тяжелая и газ не разлепить.

Леся осторожно перешагнула через спящую Ганульку — та спросонья все же заворочалась, забормотала во сне. Босиком ступая по гладким половицам, Леся наскоро оделась, потом достала гребень, привычной рукой принялась чесать волосы. Потом так же привычно заплела косу, укладывая пушистые пряди, перекинула ее на грудь и глянула на себя в зеркальце.

Ох, страсти какие! Заостренные скулы, бледно-желтые щеки — такой оттенок всегда бывает у ее смуглой кожи в минуты нездоровья. Резко чернеют пологие тонкие брови, в запавших глазах — сухой горячечный блеск, под ними залегли буро-лиловые тени. Четким контуром алеют припухшие губы, непривычно яркие, отвернутые, словно лепестки. Даже кожица на губе чуть содрана, оттого и саднит до сих пор… Следы на шее, правда, уже не красные, бледно-розовые, но все равно заметны отчетливо…

В эту минуту она вдруг ощутила себя невозможно гадкой, порочной, оскверненной, а тут еще вспомнила, кто подарил ей это злосчастное зеркальце — и размахнулась в сердцах, готовая метнуть его о стену.

И не смогла: что-то словно бы остановило, задержало ее руку. Оно было очень красивое, ее зеркальце, хоть и совсем простое — круглое, оправленное в тополь, с длинной полированной ручкой, что так удобно и ласково ложилась в ладонь. Она задумчиво провела пальцем по гладкому шелковистому дереву — светлому, в россыпи мелких темных пятнышек — и, вздохнув, осторожно положила его на подоконник.

— Что, Алеся, худо тебе? — послышался у нее за спиной голос бабушки.

Она обернулась. Тэкля стояла в одной рубахе, с неприбранной толстой косой.

— Да нет, бабунь, не так все и худо, — ответила она. — Нет чести урону. Не успел он меня…

— Знаю, — ответила Тэкля. — Кто-нибудь вас видел?

— Нет вроде… Он возле Луцукова тына меня прижал, там, где еще бурьян густой. Я закричала, а он мне рот зажал, да только Курган все равно услыхал да залаял, хозяева вышли…

— Брех собачий я слышала, — кивнула Тэкля. — Так это вы были?

— Ну да, — вздохнула внучка. — Он держал меня крепко, всей тяжестью навалился — ни вздохнуть, ни охнуть… Тень на нас падала, да и туман тоже… Нет, бабунь, не могли нас видеть, никак не могли. Я слышала, как соседи по домам расходились, и хоть бы мне голос подать…

— А потом? — вновь перебила Тэкля.

— Отпустил он меня, — поспешила ответить Леся. — До сих пор поверить не могу, с чего бы… Упредил только, чтобы орать не вздумала.

— И мне это странно, — задумалась Тэкля. — Спужался, верно, соседей, сила ушла, бывает такое у мужиков. А может, просто пожалел он тебя. Он ведь не лиходей какой, с малолетства тебя на руках носил… Это ж вовсе надо сердца не иметь, чтобы на такое дело отважиться. Ну да все равно ему это с рук не сойдет!

— Нешто камнями забьют? — испугалась Леся. — Или хату подпалят?

— Ну что ты, до такого не дойдет, конечно, — успокоила ее Тэкля. — Вот кабы он дело свое до конца довел, тогда все может быть… Да и то не знаю. Вон в Ольшанах народ куда против нашего злее, а и то Стах испугом только отделался да колотушками.

— Какой Стах? — не поняла внучка.

— А тот вдовец, что Анельку на гумно затянул. Так что не бойся, никто Янку твоего пальцем не тронет. Пожалуй, и в причастии-то ему не откажут. Но и житья доброго ему тоже не будет, да и тебе я говорю: надо с этим делом скорее кончать: коли не к Петрову дню, то уж к осени точно!

— К осени? — повторила Леся упавшим голосом. Лицо ее, и без того бледное, вдруг сделалось совсем восковым.

Ей вновь отчетливо представилась картина перенесенного ужаса: тяжелое тело придавило ее сверху, потная ладонь стиснула грудь, бесстыдные губы до боли впиваются в шею, терзая беззащитную плоть… И много ли ей радости от того, что не в бурьяне под чужим тыном, а в темной клети, на житных снопах… И никто не придет на помощь, кричи — не кричи. Никто не придет, хоть бы все псы в округе надорвали глотки…

— Прежде надо было о том думать, — жестко заявила Тэкля и, отвернувшись, прошла мимо нее в бабий кут.

Леся задумалась, подперев щеку ладонью. Сегодня она вместе с другими девчатами должна полоть лен, и теперь она ломала голову, как скрыть от зорких подруг следы минувшей ночи. Иные подруги, впрочем, сами были не без греха: нередко она замечала у какой-либо из них то припухший рот, то прикушенную докрасна мочку уха, то подозрительно розовые синячки на шее или возле плеча. Но то другие, а за ней наблюдают десятки глаз, которые немедленно засекут малейший непорядок. А не идти тоже нельзя: ее внезапная «хвороба» может вызвать подозрения; еще, чего доброго, свяжут ее отсутствие в поле с ночными криками на улице.

Она еще раз оглядела себя в зеркальце, оправила ворот. Затем накинула на голову белый льняной платок, завязала концы под подбородком, спустив их до самой груди. Ну, вроде ничего не видно — если, конечно, не слишком приглядываться.

Когда по дороге в поле она догнала стайку девчат, никто из них не сказал ей ни слова, однако ей без конца мерещились косые взгляды и ехидный шепот за спиной.

Бедная девочка! Она прятала от чужих глаз бледные, уже почти незаметные следы, не подозревая при этом, какой раздавленной, униженной, повинной выглядит при этом она сама. И шепот за спиной ей не мерещился, ехидные девчонки и впрямь вовсю гадали, отчего бы это Леська, что вчера еще гордо бряцала дареными монистами, худую славу напоказ выставляя, теперь вдруг платком до бровей укуталась, и глаз поднять не смеет.

А иные с утра успели уж и Янку повидать. Был он странно молчалив, отводил глаза и словно бы тоже чего-то стыдился. Подумали бы, что размолвка у них с Леськой вышла, заяц дорогу перебежал, да только заметили и другое: цветную широкую дзягу с пушками, которую он прежде носил с такой гордостью, теперь сменила простенькая опояска с жалкими кисточками.

По пути в поле Леся никак не могла дождаться, когда же кончится эта мучительная дорога, и девчата разойдутся по своим полоскам. По пути она дважды отставала, но вскоре поняла, что толку в этом немного: на нее тут же начинали оглядываться Дарунька с Виринкой, а вслед за ними и остальные. Вслух, однако, ничего пока не сказали.

Однако и в поле ей не повезло: как на грех, на соседней полоске работала Катерина. Она то и дело поглядывала на свою соседку и все пыталась отчего-то заговаривать, хотя в последние недели даже здороваться с ней не желала. Леся отвечала ей глухо, односложно, стараясь не глядеть в ее сторону.

— Ты что это нынче смурная такая? — подивилась Катерина.

— Да так… — Голова болит… — отговорилась та.

— Ах, голова? — усмехнулась румяная молодка. — Скажите на милость! А может, вовсе и не голова, а что другое у тебя болит нынче?

Девушка не ответила. Низко наклоняясь, она безучастно работала мотыжкой, привычно выдирая колючий бодяк и ломкий млечный осот, по возможности стараясь не обращать внимания на Касины намеки.

Однако это были еще цветочки в сравнении с тем, что ожидало ее впереди.

Леся не подняла головы, услыхав неподалеку мужские голоса. Набежали, верно, бездельники-хлопцы, с девками лясы точить! Станут теперь гоняться за ними по всему полю, а девки примутся от них убегать, визжа в притворном испуге. Да только ей-то что до того?..

Леся очнулась, когда кто-то цепко ухватил ее за бедра, похотливо прижался сзади. Она бешено рванулась, взметнув гибкий стан; резко выбросив назад ногу, ударила наглеца босой пяткой в колено. Еще не отойдя после ужаса минувшей ночи, она не разумела, что творит: ее тело четко и верно проделало все само.

В следующею секунду, придя в себя, она повернулась лицом к обидчику — и совсем не удивилась, увидев перед собой Михала, прыгавшего на одной ноге и злобно шипевшего от боли.