В. Попов - Альманах всемирного остроумия №1

• Название: Альманах всемирного остроумия №1
• Автор: В. Попов
• Жанр: Прочий юмор
• ISBN: 978-5-85689-077-7

Превосходный сборник шуток, острот, афоризмов, остроумных высказываний выдающихся деятелей прошлого: царей, королей, принцев и полководцев, шутов и актёров. Впервые вышедший в свет в самом начале XХ века, этот сборник сразу привлек внимание ценителей острого словца и стал пользоваться заслуженной популярностью. Однако и в наши дни эти лукавые строки не кажутся архаичными – ведь над хорошей шуткой и метким словцом время не властно!

---

Наполеон I нередко позволял себе довольно резкие и неприличные выходки с окружающими его вельможами и один раз, в Тюльерийском дворце, в присутствии довольно многочисленного собрания, он позволил себе обратиться к Талейрану с неприличными сану и месту выражениями. Министр выслушал молча вспышку императора, но когда тот несколько удалился, хотя и мог отлично слышать его слова, он обернулся к особам, находящимся близ него, и сказал с небрежным сожалением: «Как жаль, господа, не правда ли, что такой умный человек, гений нашего времени, так дурно воспитан!»

* * *

Враги императора Наполеона, между прочими насмешками, говорили, что он учился у Тальма[21] хорошим манерам и что без него он не умел бы ни ходить, ни садиться, ни держаться как следует. Узнав это, император сказал однажды Тальма в присутствии некоторых приближенных: «Благодарю вас, любезный учитель, что вы научили меня так твердо сидеть на троне и так крепко держать скипетр».

* * *

Проговорив однажды на острове Св. Елены долгое время о Людовике XVIII, Наполеон сел играть в шахматы. Во время игры шашка «король» нечаянно упала нa пол. – «Бедный король! – воскликнул улыбаясь Наполеон, – вот ты и на полу». Короля подняли, но на нем сломалось что-то. – «Боже мой, да это ужасно! – продолжал император, – я не хочу верить дурным предзнаменованиям, даже не желаю ничего дурного Людовику XVIII, но помяните мое слово». – Записали число этого дня, и оказалось, что в этот день в Париже совершено было гнусное убийство несчастного герцога Беррийского.[22]

* * *

Наполеон, на другой день после одной стычки, не такой удачной, как ему хотелось, делал смотр одному из тех полков, которые не участвовали в этом деле. – «Кто командует этой ротой?» – спросил он вдруг, остановившись перед фронтом вольтижеров[23]. – «Я, ваше величество», – отвечал один офицер, выходя из рядов, – «Разве вы капитан?» – «Нет, ваше величество, но я из того дерева, из которого их делают». – «Хорошо, когда я буду делать деревянных капитанов, так вспомню и об вас», – ответил Наполеон, бывший не в духе и недовольный самохвальным выражением офицера.

* * *

Во время египетской кампании французов, генерал Клебер[24] командовал частью войск под начальством главнокомандующего генерала Наполеона Бонапарта; но Клебер любил иногда собственную инициативу, и повеления главнокомандующего не всегда исполнял с надлежащею точностью. Раз, когда был оказан им новый знак ослушания, Бонапарт пригласил его к себе. Всём предвещало ужасную сцену, тем более, что генерал Клебер, мужичище хорошего роста, дородства, силы непомерной, был страшная горячка и потому составлял совершенный контраст с маленьким, хиленьким, всегда невозмутимо хладнокровным Бонапартом. Как только вошел огромный Клебер, Бонапарт обратился к нему с вопросом: – «Скажите пожалуйста, кто из нас выше? Кажется вы, генерал Клебер, на одну голову выше меня; но предваряю вас, генерал, еще одно такое ослушание, как сегодняшнее, и эта разница исчезнет. Можете идти. Прощайте». – Генерал Клебер безмолвно вышел и с тех пор был несравненно исполнительнее и точнее.

* * *

У генерала Ривароля пушечное ядро оторвало ногу в сражении при Нервиндене другое ядро оторвало ему же ногу, но уже деревянную. – «Дураки, – заметил спокойно генерал, – они, видно, не знают, что у меня уже есть целая полдюжина таких ног».

* * *

На бале одна дама, из зависти, рассказала генералу Д. про интриги его жены с Мюратом. Взбешенный генерал отправился жаловаться Наполеону I. – «Любезный мой, – отвечал ему император, – у меня не хватит времени для занятой делами Европы, если я возьму на себя обязанность хлопотать за всех рогоносцев».

* * *

Континентальная блокада была в полном действии и, по приказу Наполеона, в приморских портах сжигали все колониальные товары. Император, проезжая через одно село, почувствовал запах жарившегося кофе. Подъехав к дому священника, он увидел его спокойно жарящего кофе на жаровне, – «А, а, я вас поймал на месте преступления, господин священник! – сказал император: – что вы делаете здесь, не угодно ли вам мне сказать?» – «Вы изволите видеть, государь, – отвечал невозмутимо священник, продолжая помешивать жарящийся кофе, – я делаю то же, что и вы, – жгу колониальные товары».

* * *

– «Сколько солдат в гвардии вашего величества?» – спросил однажды Наполеона I прусский король Фридрих Вильгельм. – «Всего один», – отвечал император, желая дать почувствовать, что один дух, одна мысль, одна преданность одушевляли это грозное войско.

* * *

Когда Наполеон и Mapия-Луизa, вскоре после их брака, посещали города Камбрэй, Валансьен и другие, мэр одного голландского местечка построил триумфальную арку и сделал на ней следующую надпись:

«Il n'а раs fait une sottise,
Еn ѐpousant Marie Louise».
[Дурака он не свалял, когда Мари-Луизу в жены взял]

Наполеон, прочитав эти строка, приказал позвать к себе мэра. – «Вы занимаетесь французской поэзией?» – спросил его Наполеон. – «Иногда, ваше величество, сочиняю стихи». – «Вероятно эта надпись вашего сочинения?» – «Точно так, государь!» – «А нюхаете ли вы табак?» – спросил его император, подавая ему богатую табакерку, осыпанную бриллиантами, – «Употребляю, ваше величество; но я не смею и думать…» – «Возьмите ее и оставьте у себя». – и тут же выдал:

«Quand vous у prendrez une prise,
Rappellez vous Marie Louise».
[Будете щепотку брать – о Мари-Луизе вспоминать].

* * *

Королева голландская Гортензия, дочь императрицы Жозефины от первого ее мужа Богарне, с сыном своим, недавним императором французов, жила некоторое время в Аугсбурге. Молодой принц ходил в тамошнюю гимназию, директор которой был гофрат[25] Вагнер, отец Рудольфа и Морица Вагнеров. Принц находился в особенно дружеских отношениях с одним из умерших уже этих ныне братьев. Раз между воспитанниками возник вопрос, накажут ли принца или его приятеля, если они провинятся в чем-нибудь. Принц и его друг были столь любезны, что решились тотчас же разъяснить это обстоятельство, накупили хлопушек и начали взрывать их во время урока. Тотчас же было произведено следствие, виновные обнаружены и посажены в карцер на хлеб и воду. Герцогиня Сен-Ле, мать Луи-Наполеона, уведомленная об этом, приказала на только не давать виновному обеда, но даже лишить его и хлеба, и воды. Усиленное наказание это тронуло чувствительное сердце супруги гофрата, которая тайком послала, арестанту огромный кусок хлеба с маслом. – «Сударыня, – говорил ей впоследствии принц: – ничто на свете не показалось мне так вкусным, как этот бутерброд в карцере».

* * *

Наполеон, разговаривая однажды о человеке, который во всю жизнь свою был постоянно несчастлив, сказал: «Если б он упал на спину, и тогда бы, я думаю, расшиб ceбе нос».

* * *

«Медицина, – сказал раз Наполеон, – учит морить людей». – «А что вы скажете о ремесле завоевателя?» – спросил его придворный лейб-медик.

* * *

В то время, как Париж готовил встречи итальянским войскам в 1859 г., нашлись два неизданных письма Наполеона I, доказывающие, как император хлопотал о блистательных встречах. Вот одно из писем от Наполеона к военному министру:

«Г-н министр. Войска были хорошо встречены в Меце, Нанси, Реймсе, и я желаю, чтоб такой же прием сделан был в Париже, Мелене, Сенсе, Сомюре, Туре, Бурже и Бордо. Вы мне представите, что будет все это стоить. – Закажите в Париже стихи и разошлите их во все города. Пусть воспевают славу армии и будущие победы, которые поведут к владычеству на морях. Эти стихи будут петь во время обедов, только позаботьтесь, солдаты не слыхали два раза одного и того же стихотворения. Бог да хранит вас…»

* * *

Наполеон I не верил постоянству дружбы и сладчайшее из человеческих чувств было чуждо ему. – «Дружба, – сказал он одному из своих доверенных лиц, – пустое слово; я не люблю никого, даже моих братьев, исключая разве Иосифа, к которому я-таки нисколько привязан частью от привычки, частью от того, что он старший. К Дюроку я расположен, но только потому, что наши характеры сходны: он холоден, сух, строг и никогда не плачет. Я знаю, что не имею настоящего друга, и ни мало не забочусь об этом: пока останусь тем, что я теперь, у меня не будет недостатка в лицемерных друзьях».

* * *

– «Что сделал бы ты, чтоб получить крест?» – спросил Наполеон у одного из своих гренадеров. – «Я умер бы государь, сражаясь». – «Это глупо, потому что тогда ты не смог бы получить креста; довольно и одной раны»,

* * *

Стараясь однажды достать какую-то книгу, стоявшую на верхней полке его библиотеки, и не успев в этом, Наполеон велел подать себе стул. – «Позвольте ваше величество, – сказал рослый Д., – я достану эту книгу; я выше вас». – «Вы вероятно хотели сдавать длиннее», – заметил император.

* * *

Наполеон отправился однажды в маскарад инкогнито и в маске. Император прохаживался в толпе, где, не узнавая его, его теснили, толкали и он был этим, казалось, очень доволен. Но мало-помалу на него стали обращать внимание. Перед ним сторонились, снимали шляпы, за ним ходили толпою. Он ясно видел, что его узнали, и уехал домой. Тут призвал он своего камердинера и с гневом объявил, что никто кроме него не мог открыть, что замаскированный был император. Он хотел уже отправить его в крепость, когда один из адъютантов заявил о невинности камердинера. «Ваше величество, забывшись, по свойственной вам привычке клали руки за спину, и все вас тотчас же узнали», – сказал он. – «Правда, – вскричал Наполеон. – Вперед остерегусь». – Он велел принести другой костюм и тотчас же поехал опять в маскарад. Сначала всё шло хорошо, но когда Наполеон дошел до конца залы и стал, чтоб окинуть взором всю залу, около него образовался тотчас кружок, и все проходили мимо с почтительным поклоном. На этот раз Наполеон рассердился не на шутку. – «Не скажете ли вы опять, что руки мои виноваты в том, что меня узнали?» – сказал он адъютанту, приехав домой. – «Скажу», – отвечал адъютант хладнокровно. – «Но я ни разу не складывал их за спиною!» – «За то вы складывали их на груди!» – «Нечего делать, – возразил Наполеон, – видно судьбе уж так угодно, чтоб я не мог оставаться незамеченным в толпе!»