Евгений Сухов - Оборотень

• Название: Оборотень
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Боевик
• Год: 2005
• ISBN: 5-7805-1086-5

Тюрьма ломает многих. Кто-то опускается на дно, а кто-то держит масть. Кому-то суждено выжить, а кому-то умереть в безвестности. Одни продаются за лишний кусок хлеба, другие ставят свою жизнь на карту ради справедливости, им дорога честь, они хозяева своего слова. Но бывают и такие, которых называют «оборотнями». Из животного чувства самосохранения эти страшные нелюди приспосабливаются к любой ситуации, как хамелеоны, меняют свою окраску, для них нет ничего святого. Знаменитый вор в законе, смотрящий России по кличке Варяг, встречает на своем пути именно такого выродка – отставной полковник Тимофей Беспалый когда-то был вором, но потом променял смертный приговор на гимнастерку лагерного карателя, дослужился до начальника заполярной «сучьей зоны», где несколько десятилетий вершил самый настоящий беспредел. «Исповедь» бывшего лагерного «кума» приводит Варяга в изумление. Повидав на своем веку немало, Владислав Игнатов тем не менее был шокирован жутким рассказом о жизни за колючей проволокой, о жестоких нравах, царящих в человечьей стае.

---

В его взгляде в эту минуту промелькнуло что-то по-настоящему дьявольское.

– А теперь. Пингвин, вели включить сирены. Представляешь, никогда не думал, что их вой может быть так сладок. Это, видно, потому, что на поверки он отныне будет звать не меня!

Глава 13

Операция началась ровно в ноль часов следующего понедельника. Именно в этот час во всех уголках необъятной империи ГУЛАГа были распечатаны секретные пакеты с предписанием спешно этапировать в распоряжение полковника Беспалого всех воров в законе, паханов, подпаханников и их ближайших сподвижников.

Высказывались разные предположения о мотивах этой акции. Однако убедительного объяснения никто не мог найти. Подозревали, что планируется расстрел законных или их массовое уничтожение каким-либо другим способом.

Ничего худшего, казалось, быть уже не могло.

Этапированные воры отказывались подчиняться конвою и идти своим ходом. Некоторые законные ударились в бега. Но большинству ничего не оставалось, кроме как под усиленным конвоем следовать к месту нового назначения, уповая на своих святых заступников, которые должны молиться за тюремных сидельцев перед Богом.

В зону к Беспалому эшелоны стали приходить только на шестой день. У ворот колонии новоприбывших заключенных встречал сам Тимофей Егорович. В безукоризненно чистой и отглаженной форме, в начищенных сапогах, он выглядел неестественно на фоне колючей проволоки и караульных выше" В таком облачении ему больше пошло бы вышагивать по паркетным полам в министерских коридора столицы.

– Вас имеет честь приветствовать полковник Беспалый! Поверьте мне, голубчики, я научу вас многому. Вы у меня будете не только дисциплинированны ми и послушными, но и научитесь шить бушлаты, изготавливать мебель, валять валенки, строить дома дороги, добывать полезные ископаемые и так далее и так далее. Правильно я говорю, товарищ подполковник? – обратился Беспалый к своему заместителю Леватому.

– Так точно, – отчеканил тот.

Подполковник Николай Николаевич Леватый все никак не мог свыкнуться с мыслью, что прежний вор Тимоха Беспалый по кличке Удача, из которого он собственными руками вылепил крепкого пахана, стал его непосредственным начальником, и что теперь от капризной воли бывшего зека зависели его, Леватого, личное благополучие и служебная карьера. Когда состоялось назначение Беспалого, он хотел возроптать, пожаловаться вышестоящему начальству, но скоро осознал свое полнейшее бессилие. Присутствие Беспалого действовало на Леватого угнетающе. Николай Николаевич где-то слышав о том, что если поместить кролика и волка рядом в соседних клетках, то первый скоро сдохнет от отсутствия аппетита. Нечто подобное ощущал и Леватый в присутствии «законного» полковника.

А Беспалый уверенно распоряжался своим бывшим начальником и многочисленным штатом, как будто командовать зоной было его истинным призванием. И если бы Беспалый грешным делом приказал Леватому пойти драить сортиры, то последний, скорее всего, не посмел бы воспротивиться этому приказу.

Беспалый же в обществе Леватого, наоборот, ощущал душевный подъем.

Прежний начальник колонии был живым свидетельством того, какого успеха достиг бывший зек. И в то же самое время Тимофей Егорович понимал, что он ничем не обязан Леватому, и если потребуется для пользы дела свернуть ему шею, то сделать это можно незамедлительно, подобно тому как поступает хозяйка с бестолковой курицей. Своего бывшего «кума» Беспалый награждал обидными кличками, на которые Леватый был обязан отзываться бодрым голосом, в противном случае новый начальник пообещал своему заму большие неприятности. Леватый точно знал: ослушайся он Беспалого и тот без промедления выполнит свое страшное обещание.

– Вот что я тебе скажу, Николаич, – обратился Беспалый к Леватому, когда они возвращались вместе в командирский барак, – зону на локалки мы делить не будем, пусть воры живут все на одной территории: я предвижу очень интересное развитие событий.

– Да они же просто перережут друг друга, – удивленно заметил Леватый. – Среди них же есть и ссученные воры.

– А мне плевать! – отрезал Беспалый. – Мой приказ: раздоры между ворами не тушить. Пускай хоть до кровищи выясняют между собой отношения.

– Хорошо, товарищ полковник, будет, как вы сказали, – буркнул Леватый в ответ.

Глава 14

Такие встречи случаются только в аду. На небольшой участке земли, огороженном со всех сторон в четыре ряда колючей проволокой, лицом к лицу сошлось несколько сотен самых авторитетных, самых независимых воров в законе.

Еще недавно все они составляли лагерную элиту – каждый имел право решать, что и как должно быть на зоне, кого карать, кого прощать; каждый самолично делил любую прибывающую с воли посылку; каждый имел собственную охрану и собственных пидоров; а еще каждый из них привык иметь свою кодлу, которая взирала на него с тем же благоговением с каким верующие смотрят на своего пророка. Сейчас вся беда состояла в том, что количество паханов на одной территории перевалило критический рубеж: даже двум десяткам воров в законе здесь было бы тесновато а что уж говорить о нескольких сотнях коронованных воров, привыкших повелевать простыми урками.

Задуманное Беспалым постепенно начинало при обретать реальные очертания. Напряжение на зоне росло с каждым днем, с каждым часом. Уже на четвертый день после прибытия на зону первой партии начались потасовки.

Вечерняя поверка была закончена. Зеки разбежались по своим баракам, чтобы готовиться ко сну.

Человек тридцать собралось у входа в один из бараков, чтобы выкурить папироску и перекинуться словечком.

– Давненько я не резал сук! – раздался в вечерней тишине голос рыжеволосого молодого вора лет двадцати восьми по кличке Варвар.

Варвар во время поверки подсчитал, что его кодла в лагере наиболее многочисленна, а это хорошая заявка на лидерство. Вместе со своей свитой он прибыл в лагерь одним из первых и уже считал себя здесь старожилом. Он успел подмять под себя сотни полторы урок: кого ласковым словом, кого авторитетом, непокорных – страхом, пригрозив порезать во время сна наиболее ретивых.

Тем вечером Варвар покумекал и решил, что пора уже расширять свою власть над зеками, тем более что вновь прибывшие показались ему вполне подходящими мальчиками для битья, которых оставалось лишь развести по темным углам и погрозить им пером.

Варвар был из потомственных каторжан. Отец его слыл знаменитым на всю Москву громилой, а мать была известной шлюхой. Он чрезвычайно гордился своей воровской родословной и любил рассказывать о том, что впервые отведал женщину в неполных тринадцать лет. Основным его ремеслом был грабеж; кражами он пренебрегал, к карманникам относился снисходительно. Он никогда не шел на компромиссы, считая их непростительной слабостью, а самым удачным аргументом в диалоге считал девять граммов свинца.

Варвар был ярко выраженным лидером и не желал ни с кем делиться властью.

– Уж не нас ли ты за сук принимаешь, конопатый? – ехидно произнес мужичонка лет пятидесяти в новеньком сером бушлате. Это был знаменитый вор с погонялом Хрыч, известный всей Сибири тем, что в начале тридцатых годов сумел выиграть войну у жиганов на Алтае, устроив четырем десяткам непокорных поистине «варфоломеевскую ночь». За эту акцию жиганы приговорили его к смерти, после чего он окружил себя «торпедами», которые готовы были пожертвовать собой ради своего лидера.

– А ты что, падла, себя к сукам не относишь?! – гаркнул в ответ Варвар, не догадываясь еще, с кем имеет дело.

– Ефрем, убей этого ржавого, он мне не нравится! – обыденным тоном произнес Хрыч, как будто предложил попить чифирчику.

Ефрем был смертником. В прошлом месяце за три коночка он умудрился проиграть Хрычу свою жизнь, и с тех пор старый вор в законе распоряжался им так, словно Ефрем являлся его собственностью. О непослушании не могло быть и речи – оно каралось ворами сурово.

Понизив голос, Хрыч добавил:

– Если порешишь этого говорливого фраера, считай, что твой долг погашен. Лети, птаха!

– Будет сделано, – проговорил Ефрем. – Считай, что его душа уже отправилась в ад.

– Ну! Ну! Иди сюда, выродок! – воскликнул Варвар почти радостно, как бы предчувствуя свою победу и самоутверждение. – Я вижу, что тебе жить надоело.

Молись, чтобы сдохнуть сразу и без мучений!

– Может, я его порешу. Варвар? Что ты будешь руки марать об эту нечисть? – обратился к вору парень лет двадцати пяти, один из его подпаханников. По своей природе он тоже был настоящим хищником и не мог долго существовать без потасовок, побоищ, поножовщины. Он всегда был готов броситься на жертву, лишь бы для этого возник хоть малейший повод.

– Всем стоять! Я сам порешу их обоих! – объявил Варвар. Он вытянул руку, и зеки увидели в его ладони отточенный до блеска нож. – Ну давай же, чего ты ждешь, сука?!