Теодор Гладков - Герои Гражданской войны

• Название: Герои Гражданской войны
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Настоящий сборник является продолжением сборника «Полководцы гражданской войны», изданного в серии «Жизнь замечательных людей» в 1960 году № 11 (301) и содержавшего биографические очерки о М. В. Фрунзе, С. С. Каменеве, А. И. Егорове, В. К. Блюхере, Я. Ф. Фабрициусе, С. С. Вострецове, Г. И. Котовском, Е. И. Ковтюхе, В. И. Киквидзе, Н. А. Щорсе, В. М. Азине, О. И. Городовикове, Р. Ф. Сиверсе.

Новая книга, как и первая, не претендует на изложение всех событий гражданской войны и объединяет шестнадцать биографических очерков о других выдающихся советских военачальниках: М. Н. Тухачевском, И. П. Уборевиче, И. Э. Якире, В. И. Шорине, Р. П. Эйдемане, В. М. Примакове, В. И. Чапаеве, П. А. Павлове, И. Ф. Федько, Ф. Ф. Раскольникове, Н. В. Куйбышеве, С. П. Медведовском, И. У. Павлове, М. К. Левандовском, К. Б. Калиновском, Д. П. Жлобе.

---

Чапаев ходил мрачнее тучи; но приказ есть приказ, и Чапаев двинулся в глубь уральских степей. Редели ряды бойцов. Полки дивизии с трудом отбивали казачьи лавы, но неуклонно шли вперед. Вот уж взято и селение Таловое — в двух переходах от Уральска. И тут главные силы казачьих войск под командованием генерала Мартынова навалились на 2-ю Николаевскую.

Одну за другой шлет Чапаев телефонограммы: в штарм-4, главкому, в РВС Республики. Он просит о помощи: «Доношу, что бой идет без остановки четверо суток… Потери громадные… Жду поддержки. Положение критическое, противник силами превышает в пять раз…»

Он обвиняет и угрожает: «Если вам дорога товарищеская кровь, напрасно ее не проливайте… Со всех сторон окружен казаками… Жду два дня, если не придет подкрепление, буду пробиваться в тыл…»

Наконец он грозится в сердцах: «Прошу Вашего ходатайства… об увольнении меня с занимаемой должности. Я более не в силах бороться в такой обстановке — десять суток окружен противником, в десять раз превышающим мой отряд, и все же за десять суток мне не дают подкрепления…»

Но все напрасно. Подмоги нет. Проходит еще одиннадцать суток.

Тогда Чапаев решается на отчаянный шаг — без снарядов, со скудным запасом патронов прорвать кольцо врага. На совещании командиров кто-то спросил:

— А если опять не прорвемся, что тогда?

Василий Иванович резко ответил:

— Должны все погибнуть, но во что бы то ни стало прорвать фронт.

Решимость и личная отвага начдива выручили. В ночь на 1 ноября бойцы в отчаянном порыве пробили брешь в кольце врага и вышли из окружения.

В начале ноября Чапаеву, несмотря на трудность обстановки, удалось выровнять положение и даже потеснить противника. «Перевес на нашей стороне. Хутор Бенардак с боем нами взят. Противник бежал в панике по направлению селения Таловое», — доносит он 3 ноября.

Но именно в это время командование 4-й армии, оскорбленное резкими телеграммами Чапаева и видевшее в нем лишь строптивого своенравного командира, находит момент подходящим, чтобы от него отделаться. Воспользовавшись набором слушателей в Академию Генштаба, оно снимает Чапаева с фронта и направляет «на учебу».

Василий Иванович пытался протестовать — ничего не помогло. Тяжело было ему расставаться с боевыми товарищами. Перед сдачей дивизии новому командиру — Дементьеву, командовавшему Малоузенским полком, Чапаев в последний раз объезжал полки, прощался с ними. Бойцы кричали «ура», многие плакали.

Вот и Москва… В черной бурке, с чемоданчиком в руке шагал Чапаев с Павелецкого вокзала к центру города — трамваи не ходили. Как командированного, его устроили в гостинице «Княжий двор». Впервые в жизни Василий Иванович попал в такую комфортабельную обстановку.

Когда Чапаева зачислили слушателем в академию, он превратился в ревностного ученика. Аккуратно конспектировал все лекции. Принялся штудировать учебник географии. Повесил в номере над столом карту мира, подолгу простаивал подле нее с циркулем и карандашом в руке, Порой восклицал, удивленный:

— Швеция! Она же меньше нашего Николаевского уезда!

И все же Чапаева неудержимо тянуло на фронт, к боевым друзьям.

— Конечно, — не раз говорил Василий Иванович соседу по номеру Мищенко, — ученье в академии — дело хорошее, но обидно, — что беляков колотят без нас. Нет, я так долго не выдержу…

Чапаев просил начальника академии откомандировать его на фронт. Но получил отказ. Написал жалостливое письмо председателю РВС 4-й армии Линдову: «Прошу вас покорно отозвать меня в штаб 4-й армии на какую-нибудь должность — командиром или комиссаром в любой полк… Я хочу работать, а не лежать… Так будьте любезны, выведите меня из этих каменных стен».

Линдов ответил, что это не в его власти. С большим трудом Василию Ивановичу удалось добиться откомандирования его на фронт. Однажды вечером Мищенко, возвратившись после занятий, нашел на столе записку: «Не выдержал, потянуло на фронт. Уехал к своим. Спасибо за дружбу. Всего наилучшего. Чапаев».

Василий Иванович возвращался в родные места со смешанным чувством. Было радостно, что снова увидит боевых товарищей. Но и немного тревожно: как поведет себя начальство?

…Новый командующий 4-й армией Фрунзе (вступил в должность 31 января 1919 года) наслушался от работников штаба немало рассказов о «своенравности» и «бесшабашности» Чапаева. А в народе шла молва о бесстрашии и непобедимости Чапая. Чему было верить? Чутье профессионального революционера подсказало Фрунзе правильное решение. 26 февраля Чапаев назначается командиром Александро-Гайской группы, политическим комиссаром в группу он направляет Дмитрия Фурманова, которого Фрунзе знал по совместной работе в Иваново-Вознесенске. Михаил Васильевич не ошибся. Сотрудничество талантливого самородка-полководца и умного, чуткого, тонкого политкомиссара в скором времени дало замечательный сплав. С тех пор Фрунзе (вместе с новым членом Реввоенсовета 4-й армии Куйбышевым) неотступно следил за боевой деятельностью Василия Ивановича.

Получив назначение, Чапаев выехал в селение Александров Гай принимать группу. Радостный шагал он по центральной улице селения в окружении ординарцев и порученцев. Бойцы теснились к нему— сколько времени не видели!

Много рассказывать Чапаеву о житье-бытье в академии не пришлось. Дела захватили его без остатка.

В избе раздавался богатырский храп командиров. А Чапаев все вышагивал циркулем по карте при свете коптилки. Надо было торопиться — в начале марта группа переходила в наступление… Фрунзе поставил перед ней задачу: овладеть станицей Сломихинской и наступать дальше, на Лбищенск, угрожая с тыла белоказакам.

10 марта бригада с боем взяла Сломихинскую. Казачья армия начала быстро откатываться на восток.

Но тут наступление на белоказаков пришлось приостановить. Над республикой нависла новая, более грозная опасность — начался поход Колчака. Один за другим падали советские города: Уфа, Воткинск, Ижевск, Стерлитамак, Бугуруслан… Колчак рвался к Волге. И не только к ней. На вагонах колчаковских поездов, мчавшихся на запад, уже значилась конечная цель: «Уфа — Москва».

Чапаева и Фурманова вызвал к себе в штаб, в Самару, Фрунзе, теперь уже командующий Южной группой армий Восточного фронта.

Путь из Сломихинской в Самару — 400 без малого верст — по тем временам был долгий. Ехали четыре дня, по большей части молча: не привыкли еще друг к другу, присматривались, примерялись один к другому — сойдутся ли? Знакомы были всего две недели. В первом бою, под Сломихинской, Фурманов себя еще никак не показал, больше того, по собственному признанию, набрался страху. Проявить себя, зарекомендовать храбрецом ему доведется позже. Вот тогда и полюбит Чапаев своего комиссара, полюбит так, что расставаться будет горько. А пока что кто его сразу поймет, нового комиссара?..

От Фрунзе возвращались с новыми назначениями: Чапаев становился командиром 25-й стрелковой дивизии, Фурманов — ее политкомиссаром.

Вскоре воссозданная 25-я дивизия, в которую вошла Александро-Гайская группа, была переброшена в район Бузулука и Бугуруслана. Здесь по плану Фрунзе создавалась ударная группа войск, которой предстояло нанести удар во фланг и тыл армии колчаковского генерала Ханжина. Со всех сторон стягивались сюда силы, день и ночь шли эшелоны — с войсками, оружием, боеприпасами, продовольствием…

В конце апреля войска под командованием Фрунзе перешли в решительное наступление.

Продвигаться было тяжело. Стояла весенняя распутица — разбухли дороги, поля вспенивались мутными потоками. В жирной грязи вязли повозки, орудия, красноармейские сапоги. Лошади выбивались из сил.

В упорных боях к северу от Бузулука чапаевцы разбивают 11-ю дивизию 6-го корпуса Колчака, а в районе Бугуруслана — части 3-го корпуса белых и прорывают фронт, вклиниваясь на 80 километров в глубину.

Против чапаевцев бросают корпус генерала Войцеховского и Ижевскую бригаду, считавшуюся лучшей в колчаковской армии. 9, 10 и 11 мая под Бугульмой происходят встречные бои. Отразив контрнаступление корпуса Войцеховского, Чапаев целиком уничтожил Ижевскую бригаду, разгромил Оренбургскую казачью бригаду и части 4-й дивизии белых. В плен попадает свыше полутора тысяч солдат и офицеров противника.

Во время боев в расположение 25-й дивизии прибыли Фрунзе и Куйбышев. Они благодарили бойцов за подвиги.

Из района Бугульмы дивизия поворачивает на Белебей. Здесь чапаевцы разбивают части корпуса генерала Каппеля — красу и гордость колчаковской армии — и 17 мая вместе с другими частями Красной Армии освобождают Белебей. Белые в панике отступают к Уфе, взорвав железнодорожный мост через реку Белую.

Основная тяжесть в боях за Уфу ложится на 25-ю дивизию.

За два дня до начала наступления в расположение 25-й дивизии снова приехал Фрунзе. Собрали совещание командиров дивизии. Вместе с ними Фрунзе разработал детальный план операции.