Андре Моруа - Земля обетованная

• Название: Земля обетованная
• Автор: Андре Моруа
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10303-0

Андре Моруа, классик французской литературы XX века, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др., считается подлинным мастером психологической прозы.

Впервые на русском языке его роман «Земля обетованная».

Писатель вновь затрагивает ту же тему, что в знаменитых «Письмах к незнакомке» или «Превратностях любви», а именно «науку страсти нежной». Героиню романа – прелестную мечтательницу Клер физическая сторона любви отталкивает и в то же время притягивает. Однако влечение, которое испытывают к ней представители сильного пола, кажется ей вульгарным и едва ли не пошлым. Навешивая на знакомых ярлыки, молодая женщина не понимает, что сосредоточена лишь на собственных чувствах, стихах и дневниковых записях. Беда Клер – в неспособности проникнуть во внутренний мир близких людей, в уверенности, что взаимонепонимание неизбежно. И лишь в экстремальных обстоятельствах ей удается выйти за пределы очерченного круга.

---

– Ты чем это тут занимаешься? А ну-ка, иди гуляй или помоги Ларноди в саду.

Клер со вздохом вставала и уносила своих кукол:

– Ладно, идем, Манон, ты хотя бы не ругаешь бедняжку Клер…

Позже, когда Леонтина решила познакомить свою подопечную с историей Франции, куклы получили новые имена – Изабо и Элеонора. Для Клер – как, впрочем, и для самой Леонтины – история была второй книгой сказок: Аттила уподоблялся Людоеду, святая Женевьева – доброй фее. Королева Изабо Баварская сначала привлекла девочку своей красотой: на гравюре она выглядела такой прекрасной в своем высоком головном уборе. Клер сделала такой же из синей бумаги, в которую обычно заворачивали сахарные головы, и водрузила его на золотистые волосы куклы. Но потом, узнав о преступлениях Изабо, наградила ее свирепыми ударами.

– Ты рехнулась, что ли? – воскликнула Леонтина. – Смотри убьешь свою дочку…

– А зачем она такая злая?!

Услышав от Леонтины о злоключениях Карла VI и о «великих бедах Французского королевства», Клер схватила Изабо за ноги и безжалостно ударила головой о стену. Фарфоровая головка куклы разлетелась вдребезги. На шум прибежала мадам Форжо.

– До чего же ты глупа! – сказала она дочери. – Если тебе разонравилась эта кукла, ты могла бы отдать ее какой-нибудь деревенской девочке, уж она-то была бы очень довольна.

– Довольна иметь такую злюку? – презрительно ответила Клер. – Ну, значит, она была бы круглой дурой!

– Как бы то ни было, больше ты кукол не получишь!

– Подумаешь, ну и не надо… Все равно я уже слишком большая.

Однако она еще долго хранила в коробке все, что осталось от Изабо. Стеклянные глаза куклы, кусок розовой щеки, волосы, наклеенные на обломок черепа лаком, который в конце концов облупился, все это и пугало, и привлекало ее. Перебирая эти царственные и жалкие останки, она испытывала ужас, смешанный с непонятным наслаждением.

Что же касается волшебной атмосферы «Фауста» и «Манон», девочка вновь прониклась ею в тот день, когда Блез Форжо, дальний родственник отца, женился и, проезжая через Лимузен после свадебного путешествия, решил представить свою молодую жену семейству сарразакских Форжо. Почему Клер так взбудоражило скорое прибытие молодоженов? Ее волновали подслушанные на лету слова взрослых: Медовый месяц… Свадебное путешествие… Комната новобрачных… Приезд в замок незнакомой супружеской четы был событием из ряда вон выходящим. Какую же комнату предоставить этим молодым людям?

– Голубую, – постановил полковник.

– Ну что вы такое говорите! – сказала мадам Форжо. – Голубая комната примыкает к моей спальне. Это будет их смущать. Новобрачные имеют право на уединение. Пожалуй, приготовлю им комнату в башне, ту, что над спальней Клер.

Когда мать и Леонтина пошли осматривать эту комнату, Клер на цыпочках прокралась вслед за ними. В помещении пахло сыростью.

– Ничего страшного, будем держать окна растворенными до самого их приезда, – сказала Леонтина. – Вот только мебель…

– Я отдам им свою кровать и комод, – решила графиня Форжо.

Клер слушала ее почти с испугом. Почему это мама вдруг захотела уступить кому-то свою кровать с балдахином? Ведь здесь и так стоят две одинаковые узкие кровати. Значит, раз приедут двое гостей – Блез и Катрин, – им и таких должно хватить. И Клер, весьма гордая сознанием, что может дать полезный совет, забыла свое мудрое решение оставаться незамеченной:

– Но, мама, ведь тут будут спать Блез и Катрин…

Мадам Форжо обернулась:

– А ты что здесь делаешь, Клер? Сделай милость, не вмешивайся в то, что тебя не касается. Иди в сад.

Пришлось отступить. Но вместо того чтобы идти в сад, Клер отправилась на кухню. Толстуха Мари чистила картошку, Ларноди, сидевший на деревянном некрашеном стуле, покуривал трубку.

– Мари, знаешь, мама решила отдать свою кровать нашим гостям.

– Ну а мне-то что за дело?

– Но ведь так им придется спать в одной постели!

Ларноди усмехнулся:

– Мне ясно одно: я должен буду перетаскивать туда-сюда три кровати. Госпоже графине плевать на слуг…

– А ты что думала? – сказала Мари. – Что эти голубки́ будут спать в разных кроватях?

Почему она назвала гостей голубка́ми? Ведь так говорили только о маленьких голубях. Клер и представить себе не могла, что два человека могут спать в одной, общей постели – ну разве что в какой-нибудь хижине, при крайней нужде. Иногда, посещая арендаторов, она слышала жалобы: «У нас всего одна кровать на троих!» Но чтобы членам ее семьи Форжо пришлось спать вместе – это было что-то новое. И когда Клер вернулась в гостиную, она робко спросила:

– Мама, скажите, пожалуйста, а те две золоченые кровати из башни, вы их поставите в вашу комнату?

К великому ее изумлению, выговора не последовало.

– Нет, только одну. Две кровати загромоздили бы мою спальню.

– А нельзя ли поставить вторую ко мне?

– Я как раз хотела сделать тебе этот сюрприз. Ты уже выросла из своей детской кроватки. А эта будет твоя девичья.

На следующее утро прибыли Блез и Катрин. Клер сочла, что они прекрасны, как сказочные герои, и, что самое интересное, не расставались ни на минуту. Когда Блез сидел рядом с женой, он обнимал ее за плечи. Если же Катрин садилась возле мадам Форжо, Блез вставал, нетерпеливо прохаживался по гостиной и, проходя мимо Катрин, касался ее плеча и целовал.

– Ах, Блез, – нежно говорила она, – ну будь же благоразумен.

Полковник смеялся. Мадам Форжо с удвоенной яростью втыкала иголку в очередную даму, на сей раз розово-зеленую. А Клер спрашивала себя, что же эта хорошенькая Катрин ест на завтрак – может, краюшку медового месяца? Уж не от этой ли волшебной пищи у нее такое прозрачное, сияющее личико?

VII

В 1906 году Клер исполнилось десять лет. До сих пор она никогда не училась в школе.

Ее образование было поверхностным и нерегулярным. Леонтина научила ее читать и писать. Учительница из Сарразака давала ей уроки арифметики и географии, а органист Марсель Гонтран занимался с ней сольфеджио. Она знала наизусть много стихов и каждый день с удовольствием заучивала новые. Однако у ее занятий не было четкого расписания, и бо́льшую часть времени она проводила на кухне или в бельевой.

Как-то вечером, когда Клер вышла из гостиной, чтобы лечь спать, мадам Форжо сказала мужу, что теперь девочке нужна постоянная учительница.

– Нельзя же допустить, чтобы ее воспитывала Леонтина. Что касается меня, то мне некогда этим заниматься, да и призвания к обучению тоже нет.

– Легко сказать! – воскликнул полковник. – А где я возьму деньги?

– О, это обойдется не дороже частных уроков. Я нашла в «Акклиматасьон» множество объявлений, размещенных англичанками. Некоторые из них согласны работать за сто франков в месяц плюс питание и жилье, которые нам почти ничего не будут стоить.

– Учительница-англичанка? – удивился полковник. – Почему именно англичанка?

– Меня тоже воспитывала англичанка, – сказала мадам Форжо. – Они умеют прививать детям хорошие манеры.

И несколько дней спустя Клер, примостившаяся у камина, с ужасом услышала о некой мисс Бринкер, с которой ее мать вступила в переписку, видимо желая поручить ей воспитание дочери. Англичанка! Ее хотят доверить англичанке! И она вспомнила о Жанне д’Арк на костре в окружении английских солдат.

– Ох, бедная ты моя девочка! – запричитала Леонтина, когда Клер рассказала ей то, что услышала. – Если попадешь в руки англичанке, тебе несдобровать! Да она и служанок презирать будет, и не видать тебе больше ни Мари, ни твоей Леонтины… А потом, англичане – они же все как один еретики. И кто будет готовить тебя к первому причастию?

Клер плакала; полковник ворчал; Леонтина строила тайные козни, но железная воля госпожи Форжо взяла верх. В один прекрасный день Ларноди получил приказ запрягать лошадь и ехать на вокзал встречать мисс Бринкер. Когда эта особа вышла из коляски, Клер долго испуганно рассматривала ее. Серый костюм, узкое костистое лицо, стройная девичья фигура. Мисс Бринкер говорила по-французски с английским акцентом; ее ровный, сдержанный голос удивлял на фоне зычных голосов Леонтины и четы Ларноди, но свидетельствовал о спокойной уверенности в себе. Под внешней ледяной учтивостью мисс Бринкер таились сильные страсти, из коих самыми пылкими были фанатичная любовь к своей родине, убежденность в абсолютном превосходстве английских нравов и вежливое презрение к образу жизни семьи Форжо. Она не скрыла от Клер, что Сарразак ее разочаровал, полное отсутствие комфорта шокировало, а слуги грубы и неотесанны.

– Неужели вас никто не учил правильно есть? – спросила она у Клер. – Хорошо воспитанные девочки не макают хлеб в кофе.

– Но Леонтина мне разрешала…

– Леонтина – простая крестьянка.

Она настояла на том, чтобы окна комнаты Клер были открыты в любую погоду: увы, череда бронхитов убедила ее в хилости французских детей. Холодный душ также пришлось отставить ввиду прискорбных последствий. Зато мисс Бринкер удалось вменить в правило прогулки с деревянной рейкой за спиной, под лопатками, которая вынуждала ее воспитанницу держаться прямо, с высокомерно поднятой головой; такая осанка вполне соответствовала горделивой душе ее ученицы. Вначале Клер бунтовала против этих нововведений, вдобавок ее отталкивала внешняя сухость мисс Бринкер. Однако довольно скоро она привязалась к своей учительнице, так как находила ее справедливой. Мисс Бринкер наказывала только в тех случаях, когда нарушались установленные ею правила, и всегда выполняла свои обещания. Кроме того, она никогда не отзывалась дурно о своих хозяевах за глаза, как это делали служанки на кухне. Развлечений стало меньше, но Клер, с ее врожденным благородством, чувствовала, что так оно лучше.