Борис Фрадкин - Настойка из тундровой серебрянки

• Название: Настойка из тундровой серебрянки
• Автор: Борис Фрадкин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Первая публикация в газете «Молодая гвардия» (Пермь), 1964 г., № 74 от 21 июня.

---

— Ну что ты, какие там шары! Он и на самолёте ни разу не подымался. А вот его отец, то есть твой дедушка, — тот другое дело. В молодости он служил в воздухоплавательном отряде. Однажды чуть не погиб… А почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так просто.

— Ну, спи, сынок. Спи.

Стоило мне опустить голову на подушку, как в голове завертелся настоящий калейдоскоп воспоминаний.

…С шашкой наголо я мчался на коне, увлекая за собой отчаянных головорезов, одетых кто во что горазд: в бархатные камзолы, сермяжные поддёвки, плетёные кольчуги. Знойная степь. Пыль. Вдали уходят от нас янычары.

…С топором в руках я обхожу громадную ель. С какой стороны сподручней валить её наземь? Снег по пояс. Тут же моя светлолицая подруга. Вдруг она испуганно вскрикивает — из кустов, поднявшись на задние лапы, появляется разбуженный нами медведь. Я бросаюсь к нему, подняв над головою топор…

Я не могу оставаться в постели. Сердце у меня колотится так сильно, будто я и на самом деле только что пережил схватку с разъярённым зверем.

Включив свет в комнате, я ошалело озираюсь по сторонам и никак не могу осмыслить происходящего. Уж не схожу ли я с ума?

И тут меня осеняет: дядя Костя!

Торопливо натягиваю брюки и отправляюсь к нашему квартиранту. Он ещё не спит. Сидя у стола, созерцает всё тот же стакан с серебристой жидкостью. Меня он встречает настороженным взглядом.

— Чем ты напоил меня? — набрасываюсь я на него.

— А что случилось, Виталий?

Торопливо и сбивчиво рассказываю, какая блажь лезет мне в голову. Дядя Костя слушает не перебивая, слушает очень внимательно, и складок на его лбу больше, чем всегда. А выслушав, медленно встаёт, ходит по комнате, всплескивает руками.

— Необыкновенно! — бормочет он. — Вот уж чего никак не ожидал. Чудо! Чудо, честное слово!

— Новый сорт опиума ты открыл, что ли?

— Опиум, брат, чепуха. От опиума люди просто дуреют, им действительно всякая ересь лезет в голову, и с реальностью она никак не связана. А с тобой совсем другое. Ты увидел то, что происходило на самом деле. Ты вызвал к жизни воспоминания своего отца, своего деда… вроде даже своих далёких предков. Понимаешь, брат Виталий, я прежде сам попробовал этого отвара. — Дядя Костя сел у стола, придвинул к себе стакан с серебристой жидкостью. — Но со мной произошло совсем другое. У меня обострилась память. Я смог вспомнить всё, чуть ли не с первого дня своего появления на свет. Я легко вспоминал строчки давно прочитанных книг, лица людей, которых мимолётно встречал в трамвае, на улице, в клинике. Всё виденное, слышанное и пережитое восстанавливалось с необыкновенной ясностью. Но всё это было только МОЁ. А у тебя…

— Прямо не верится, — пробормотал я.

— Ещё бы!

— Но как это получается?

— Видно, в отваре образовалось неизвестное нам вещество, которое как-то воздействует на наш мозг. Предполагаю так: оно восстанавливает связи между клетками мозга. А может быть, и вызывает образование новых связей. Павлов-то, Иван Петрович, как считал? Мозг человека — это бездонная кладовая. Складывай сколько хочешь. Всё, что хоть раз услышал, на что хоть раз взглянул — всё остаётся там, навсегда. Но вот разыскать в той кладовой что-то, когда потребуется, не всегда удаётся. Поэтому и говорят, что у одних память хорошая, а у других никудышная. Случается, вспоминаешь событие, которому лет двадцать с хвостиком. Но зато никак не можешь вспомнить имя и отчество человека, с которым тебя познакомили час назад.

— Последние строчки из книги, — поддакнул я, — опять ведь забылись. А когда я от тебя возвратился, нарочно их перечитал.

— То-то и оно.

Дядя Костя задумался, покачивая головой. Я смотрел на него с восхищением.

— Послушай, — вдруг осенило меня, — значит, если пить твой отвар, можно вспоминать жизнь и своего отца, и деда, и прадеда? Побывать при царствовании Ивана Грозного. Или в те времена, когда ещё и Руси не было. В общем, увидеть всё то, что они увидели и пережили. Да это же… Это прямо настоящая машина времени!

— Вот и я о том же думаю…

Дядя Костя протянул руку к сложенным на столе травам, вытянул из маленького пучка несколько серебристых листиков, узких и остреньких, бережно положил их себе на ладонь.

— Эта?

— Я назвал её тундровой серебрянкой, — сказал он, — по-русски. Из латыни ничего подходящего не подобрал. Да и зачем тут латынь? Подумать только: бледненькие неприметные цветочки, распустившиеся на вечной мерзлоте. Сколько веков люди топтали это слабое на вид творение природы, не подозревая, какая чудодейственная сила в нём скрывается. А может, мы ещё и не такие чудеса-то топчем, брат Виталий. Мало мы знаем природу, до обидного мало.

Лицо дяди Кости приняло незнакомое мне выражение, даже не знаю, какое — помолодело, что ли.

А на столе в свете настольной лампы загадочно поблёскивал отвар из тундровой серебрянки.