Патрик О'Брайан - Остров отчаяния

• Название: Остров отчаяния
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2015

«Захватывающий сюжет, блестящая эрудиция, шпионаж, романтика, лихорадка на борту, крушение в высоких широтах, поединок кораблей — все это, помноженное на писательский талант, дает произведение, способное потягаться с любым шедевром морской прозы».

Кристофер Уордсворд («Гардиан»)

---

Последовавшее молчание нарушалось лишь треском разгрызаемых орехов. Хейвуд был тогда мальчишкой, пробудившись от глубокого сна, он обнаружил, что кораблем завладели вооруженные, озлобленные, решительные бунтовщики, что капитан стал пленником и к борту уже подвели шлюпку для несогласных… Он заколебался, потерял голову и убежал вниз. Это не было каким-то злостным преступлением, но и героического в этом поступке было немного — так что обсуждать его он не любил.

Джек, знающий о его чувствах, пустил бутылку по кругу, и, через некоторое время, Стивен спросил капитана Хейвуда, что он может сказать о птицах Таити?

Выяснилось, что немного: «…там были попугаи разных видов, какие-то голуби и чайки, обычные, морские…»

Стивен погрузился в воспоминания, пока моряки обсуждали особенности «Леопарда», и его вернул к действительности только крик Хейвуда:

— Эдвардс! Вот уж о ком я не собираюсь скрывать своего мнения. Мерзавец, каких мало, а моряк из него… Надеюсь, он гниет в аду!

Капитан Эдвардс командовал «Пандорой», фрегатом, посланным захватить мятежников. Ему удалось обнаружить тех, что остались на Таити. Хейвуд в мыслях видел себя вновь мальчишкой, отплывшим к кораблю, увиденному у берега, счастливым, уверенным в радушном приеме. Он выпил залпом свой бокал, и с горечью продолжил:

— Этот чертов выродок заковал нас в кандалы и запер в штуковину, которую он окрестил «ящик Пандоры». Этот ящик стоял на квартердеке, четыре на шесть ярдов. Нас всех запихнули в него, и виноватых и невиновных — и держали там четыре месяца, пока он искал Кристиана и остальных. Он их так и не нашел, тупой болван — а мы все это время сидели в кандалах в этом ящике, он никогда не позволял нам выйти, даже в гальюн. И мы были в этом ящике и в кандалах и тогда, когда этот проклятый содомит загнал свой корабль на риф у входа в пролив Индевор. И что он сделал, как вы думаете, когда мы тонули? Ничего, совсем. Не снял с нас кандалы, не выпустил из ящика, хотя корабль тонул долгие часы. Если бы капрал корабельной полиции не кинул ключи через решетку в последний момент, мы бы все утонули — но и так четверых затоптали в свалке у выхода, по шею в воде. А потом, хотя у него было четыре шлюпки, он не догадался спустить в них провизию. Немного сухарей и два или три бочонка с водой — все, что у нас было, пока мы не обнаружили в Каупанге голландский корабль, но для этого пришлось пройти тысячу миль по морю. Да и за то, что этот идиот смог хотя бы найти Каупанг, благодарить надо штурмана. Мерзавец. Это не по-христиански, а то бы выпил я за его вечное проклятие, до скончания дней.

Хейвуд, тем не менее, выпил, но молча. Затем его настроение резко изменилось, и он начал рассказывать слушателям про воды Индии, чудеса Тимора и Серама, про ручных казуаров, гуляющих среди тюков пряностей, про потрясающих бабочек Целебеса, яванских носорогов, знойных девушек Сурабайи и течения пролива Алас. Это было захватывающее повествование, и, несмотря на сообщения из гостиной, что кофе стынет, они готовы были слушать и слушать, но когда Хейвуд заговорил о дхау паломников, направляющихся в Аравию, он начал запинаться. Он начал повторять фразы по нескольку раз, обеспокоенно поглядывая по сторонам, затем ухватился за стол, поднялся на ноги, и стоял, пошатываясь, не в силах вымолвить ни слова, пока Киллик и Пуллингс не вывели его из комнаты.

— Это был бы всем вояжам вояж, — заметил Стивен, — как бы я хотел в нем участвовать, но, увы…

— О, Стивен! — воскликнул потрясенный Джек, — я же на тебя рассчитывал!

— Ты же немного осведомлен о моих делах, Джек. Я себе не хозяин, и, боюсь, когда я вернусь из Лондона (а мне нужно туда во вторник), выяснится, что мне придется отклонить твое предложение. Да и сейчас можно сказать, что это вряд ли возможно. Но в любом случае я тебе обещаю, что у тебя будет отличный врач. Я знаю очень способного молодого человека, отличного хирурга и знающего натуралиста. Он специалист по кораллам и отдаст зуб за возможность пойти с тобой.

— Это не мистер ли Диринг, кому ты послал все наши кораллы с Родригеса?

— Нет. Джон Диринг — это человек, про которого я говорил тебе днем. Он умер у меня на столе.

Глава 2

Когда почтовая карета въехала на окраину Питерсфилда, Стивен Мэтьюрин раскрыл свой саквояж и вытянул оттуда квадратную бутыль. Он смотрел на нее с вожделением, но при этом разумом осознавал, что, как бы он ни жаждал ее содержимого, по установленным им самим для себя правилам, кризис он должен пережить сам, без всякой помощи. Наконец, он опустил стекло и выкинул бутыль в окно.

Бутылка попала не на мягкую дерновину, а на камень, и взорвалась, словно маленькая граната, залив дорогу настойкой лауданума. Форейтор повернулся на звук, но, встретив холодный враждебный взгляд бледных глаз своего пассажира, он подчеркнуто переключил внимание на встречную двуколку, и крикнул ее кучеру, что: «…живодерня всего в четверти мили, первый поворот налево, если он хочет избавиться от своей дохлятины». В Годалминге, однако, когда меняли лошадей, он посоветовал коллеге: «…приглядывать за малым в дилижансе».

— Странный малый, то ли накинется вдруг, то ли начнет вдруг швыряться из окна пинтами крови, как тот хлыщ в Кингстоне — кому потом карету чистить?

Новый форейтор заверил, что глаз не спустит с чудика. Однако, когда карета тронулась, до форейтора дошло, что никакая бдительность не помешает джентльмену швырять бутыли с кровью из окна, если ему втемяшится это сделать. Так что парень был очень рад, когда Стивен потребовал остановиться у аптеки в Гилдфорде. Несомненно, думал он, пассажир захотел приобрести там снадобье, которое позволит ему отдыхать весь остаток путешествия.

На самом же деле джентльмен и аптекарь искали на полках кувшин с достаточно широким горлышком, чтоб засунуть туда руки покойницы, которые Стивен вез в своем носовом платке. Таковой, наконец, был найден, заполнен и залит до краев лучшим очищенным винным спиртом. Покончив с этим, Стивен заявил:

— Раз уж я здесь, почему бы мне не взять пинту спиртовой настойки лауданума.

Бутыль с лауданумом Стивен сунул в карман пальто, а неприкрытый кувшин понес в руках к карете. Форейтор увидел в стеклянном кувшине серые руки с синеватыми ногтями в чистом, как слеза, свежем спирте. Он взгромоздился на свое место, не издав ни звука, но его чувства, похоже, передались лошадям, которые понеслись по лондонской дороге, сквозь Рипли и Кингстон, вокруг Путни-Хиз, через заставу у Воксхолла, через Лондонский мост, и, наконец, к гостинице «Грэйпс» в округе Савой, где Стивен всегда снимал комнату. Скорость его прибытия поразила хозяйку, которая воскликнула:

— Доктор, я вас никак не ждала к этому часу! Ваш ужин еще даже не ставили на плиту! Но, может, миску супа с дороги? Добрая миска супа и телятина — вас устроит?

— Нет, миссис Броуд, — ответил Стивен, — я только сменю костюм и сразу должен идти. Люси, дорогая, будьте любезны, отнесите маленький саквояж наверх, мне придется нести кувшин. Форейтор, вот вам за беспокойство.

В «Грэйпс» к доктору Мэтьюрину привыкли. Ну, кувшин, ну и что? Более того, его встретили скорее с одобрением — мизинец повешенного ведь приносит счастье, штука раз в десять сильнее, чем его же веревка — а тут целых два! В общем, кувшин не вызвал особого удивления, а вот явление Стивена в модном пальто бутылочно-зеленого цвета и с припудренными волосами повергло окружающих в ступор. На него глазели, стараясь не казаться назойливыми, но не могли отвести глаз. Стивен, однако, не заметил произведенного эффекта, и молча скрылся в своей почтовой карете.

— И не скажешь, что это тот же самый джентльмен, — выдохнула миссис Броуд.

— Может, он жениться собрался, — Люси схватилась за грудь. — Вон, в гостиной один, женился по контракту.

— Не иначе, тут леди замешана, — заключила миссис Броуд. — Это ж не видано, чтоб такой неряха выходил таким пригожим — и чтоб обошлось без леди. Надо было хоть ценник с его галстука сорвать, да я не решилась, даже после стольких лет.

Стивен велел кучеру высадить его в Хэймаркете, сказав, что хочет пройти остаток пути пешком. На самом деле, ему надо было убить чуть не целый час до назначенного времени, а потому он медленно побрел через Сент-Джеймсский рынок в направлении угла Гайд-Парка, а затем сделал полдюжины кругов по Сент-Джеймсской площади. В этой части города его одежда не привлекла ничьего внимания, кроме уличных женщин, которых тут хватало: в арках, в дверях лавок, в портиках. Некоторые из них были злобные, язвительные мегеры с отвисшими грудями, видимо, на любителя; другие слишком юные, хрупкие создания. Их было столько, что было непонятно: откуда у них возьмется достаточно клиентов, даже в таком большом городе?

Одна уверяла Стивена, что накормит его завтраком (с колбасками), если он пойдет с ней. Он отклонил приглашение, сославшись на предстоящую встречу с любимой, но мысль о еде завладела его разумом настолько, что он прошел в аллею за Сент-Джеймс-стрит, переполненную праздными лакеями, и купил у какой-то старухи пирог с бараниной, с пылу с жару. Намереваясь есть на ходу, он нес пирог в руке, пока не дошел до Элмака, где давали бал. Здесь Стивен задержался в небольшой толпе зевак, разглядывающих подъезжающие кареты.