Питер Ф. Гамильтон - Звезда Пандоры

• Название: Звезда Пандоры
• Автор: Питер Ф. Гамильтон
• Издательство: Книжный клуб "Фантастика"
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91878-109-8

2380 год. Начинается четвертое столетие колонизации Галактики человеком. Астрономы обнаруживают за пределами сферы влияния Галактического Содружества удивительный феномен: исчезновение пары звезд, необъяснимое средствами стандартных космологических теорий. В предположении, что светила эти окружены мгновенно сомкнувшимися сферами Дайсона, туда высылают с разведывательной миссией оснащенный по последнему слову техники боевой корабль. Но окажется ли довольно его мощи, чтобы захлопнуть крышку ящика Пандоры?

---

>объяснить<

Потому что это целесообразно. Потому что корни этих знаний растут из самого начала человеческой эры. Это чистая наука, движимая не алчностью, а благородством.

>мотивация не ясна / память<

Ректор наконец заговорил.

>вокализация / чужаки общаются при помощи звуков / собственная память<

— Будьте вы прокляты! — закричал чужак Боуз, когда обнаженную Эмма­нуэль Вербеке пристегнули к лабораторному столу и из ее сонной артерии на­чала толчками выплескиваться кровь. — Подавитесь своим дерьмом, мерзавцы! Мы превратим вас в радиоактивную пыль и убьем ваших еще не родившихся детей! Мы сотрем память о вас из этой Вселенной. Даже Бог не вспомнит о ва­шем существовании!

>бог / человеческий союзник / память<

Рукописные книги, сотни и тысячи книг, повторяющих несколько древних священных текстов. Легенды о зарождении Вселенной, о посещении домашнего мира людей сегментом Творца, обещавшим вечное блаженство. Вечное блаженство в разных формах для разных сообществ. Божественная мифология, в которую ученый Дадли Боуз не верил. Как и в лесных эльфов, которые оказались реальными. Сильфены. Какая ирония.

>еще чужаки / классификация / память<

Сотни миров с десятками тысяч не наделенных разумом чужаков. Несколько обладающих интеллектом рас, обнаруженных в процессе экспансии Содру­жества. Их статус — союзники или враги — так и не определен. И один мир без живых существ, планета РИ.

>РИ / человеческий иммобайл / объяснить<

Это не иммобайл. Это продукт эволюции сложнейших программ. Искусственный разум.

>человеческая мысль трансформирована в РИ / функция иммобайла / подтвердить<

Нет, ничего похожего на вас. Некоторые люди, если они не хотят омолаживаться, не хотят больше жить, загружают свои воспоминания в РИ.

>парадокс / объяснить<

Не могу. И никогда не мог понять. Все люди разные, у каждого из нас различные убеждения.

>участие РИ в космическом полете / память<

Отдаленное мелькание сливающихся воедино новостных заголовков. Споры политиков о финансировании полета. Интервью Найджела Шелдона. Заявление вице-президента Элейн Дой о поддержке РИ, о желании изучить природу барьеров. Ничем не подтвержденное, поскольку РИ не общается с отдельными личностями — по крайней мере, с Дадли Боузом.

>уточнение статуса / приобщение к полету / память<

Один момент обнаружения окутывания поднял его из обыденности на вершину славы. Триумф, за которым последовали месяцы жесточайшей борьбы за место в экипаже «Второго шанса». Удивление собственной решимости и способностям к бессовестным интригам.

>участие праймов-чужаков / объяснить<

Никогда о них не слышал. Никогда не слышал о вас, пока не рухнул барьер. Мы осуществляли исследовательскую миссию. Только с научными целями.

>сообщение от Утеса Утреннего Света-17735 / объяснить<

Это ошибка, на борту «Второго шанса» не было никаких чужаков.

>парадокс / объяснить<

На борту корабля не было чужаков. Гисрадар показал, что барьер вокруг звезды остался на месте.

>конструкция барьера / память<

Отсутствует. Барьеры стояли еще в то время, когда люди не выходили в космос. Барьер создан не людьми.

>человеческое содружество / память<

Сотни миров, соединенные между собой червоточинами. Миры земли, воды и воздуха, теплые миры с чистым свободным небом. Миры, способные поддерживать жизнь праймов. Если только они будут доступны праймам, все конфлик­ты между иммобайлами, касающиеся территорий, немедленно прекратятся.

>червоточины / память<

Пространственно-временные искажения, сокращающие расстояние до нуля. Могут быть большими и малыми. Идеальный способ передвижения. Идеальный метод общения; группы иммобайлов на разных планетах и в разных солнечных системах, и никаких искажений и задержек. С червоточинами Утес Утреннего Света сможет распространиться по всей Галактике, и отдельные группы займут все звездные системы. Он никогда не умрет, никогда не уступит своего превос­ходства.

>конструкция червоточин / объяснить<

Технические детали создания экзотической материи мне неизвестны, но есть базовые формулы.

>расположение Содружества / память<

В глубине разума того, что осталось от астронома Гралмондского университета Дадли Боуза, название, спектральный тип и координаты каждой из звезд Содружества сияли драгоценными самоцветами.

Глава 19

Слишком близкая звезда класса G1, сияющая с бледного выгоревшего неба, безжалостно поднимала температуру воздуха вдоль всего девяностомиль­ного Венецианского Побережья. Не помогало даже то, что этот красивый островной город располагался лишь чуть южнее северного полярного региона Анаконы и планета еще только приближалась к середине лета. Сочетание географических и календарных факторов обеспечивало городу шестнадцать часов интенсивного солнечного света ежедневно. Конечно, в разгар зимы все меняется, и солнце показывается всего на шесть часов в сутки. Но даже и тогда климат здесь напоминает условия средиземноморского побережья Земли. Близость Анаконы к местному солнцу привела к тому, что область планеты между пяти­десятыми южной и северной параллелями, представлявшая собой каменистую пустыню, оставалась незаселенной.

Из космоса Анакона, словно газовый гигант, казалась симметрично опоясанной широкой песчаной полосой кофейного цвета, окаймленной черными и красновато-коричневыми горными массивами. Среди планетологов Содружества этот мир вызвал длительные и бурные споры о влиянии климата на топографию и причудах тектонических процессов. Симметричной была не только центральная область планеты. За пределами горных массивов с севера и юга под яркими лучами солнца сверкали васильковые воды кольцевых морей. В обеих полярных зонах имелись обширные континенты, хотя южный несколько уступал в раз­мерах, и их береговые линии разительно отличались друг от друга. Зато оба континента могли похвастаться обильной изумрудной растительностью тропических лесов и лугов, процветающих в теплом и влажном климате. Над обоими морями поднимались длинные полосы белоснежных облаков, завивающихся спиралями вокруг полюсов.

За близость к морю Венецианское Побережье расплачивалось невероятно высокой влажностью. В середине дня сиеста прогоняла с улиц и туристов, и местных жителей. Все магазины закрывались на четыре-пять часов и вновь распахивали двери только ближе к вечеру, когда низкое золотистое солнце немного смягчало свой натиск. Люди надолго скрывались в тенистых двориках и парках, расположенных в центре каждого квартала. Независимо от времени суток продолжала работать только монорельсовая дорога, соединяющая все районы узкого и длинного города, растянувшегося на девяносто пять миль. Даже местные гондолы, водные такси и остальные мелкие суда на это время остава­лись у причалов, пока их экипажи отдыхали в ближайших барах.

Именно это ежедневное и продолжительное безлюдье доставляло Пауле Мио самое большое огорчение. В условиях бурной активности и в многолюдных толпах прохожих вести непрерывную слежку было бы намного легче. Здесь же им приходилось подолгу просиживать за едой или выпивкой на открытых тер­расах ближайших кафе и ресторанов. Занятие не самое тяжелое, но вызывающее у Паулы сильное раздражение. Долгие часы бездеятельности могли привести к нежелательной небрежности.

Объектом их наблюдения была галерея Нистол, большое трехэтажное здание, выходящее на канал в районе Чезана. Галерея специализировалась на электрокинетическом искусстве — механизмах с сотнями, а то и тысячами движущихся деталей. Паула прошлась по виртуальным залам каталога галереи, имевшегося в ВСО, и, как большинство далеких от искусства людей, удивилась поразительному и бессмысленному слиянию машиностроения и искусства. Некоторые экспонаты напоминали движущиеся скульптуры животных, чужаков и мифических персонажей, в которых микроскопические шестерни и поршни дерзко имитировали биологические органы. Другие сооружения и вовсе были хаотическими нагромождениями механических компонентов, собранными, казалось, без всякого порядка, но они с нелепой элегантностью жужжали, вращались, вибрировали и подпрыгивали. Еще один вид экспонатов напоминал различные варианты цепочек домино, где костяшки заменялись огнем, водой, воздухом, резиной, протоплазмой и деталями бытовых и промышленных машин. Все они воздействовали друг на друга, активировали следующие участки, а по­том каким-то образом восстанавливали прежнее положение, словно детали вечного двигателя.