Борис Савинков - Воспоминания террориста. С предисловием Николая Старикова

• Название: Воспоминания террориста. С предисловием Николая Старикова
• Автор: Борис Савинков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-496-01737-4

Террорист, обладавший писательским талантом. Он стоял во главе Боевой организации эсеров. На его счету организация громких терактов в России начала XX века. Он был захвачен чекистами в ходе операции «Трест» и «выпал в окно». Свои теракты он и его товарищи проводили, имея английские паспорта. У них всегда было очень много денег. Они держали в напряжении всю страну и спокойно ездили в Европу. Террористы были в нашей стране и сто лет назад. Один из них оставил мемуары. Его имя Борис Савинков.

---

В самом конце декабря 1908 года, на rue Lhomond, 50, состоялось собрание приглашенных Центральным комитетом товарищей. На нем присутствовали: М. А. Натансон, В. М. Чернов, А. А. Аргунов, Н. И. Ракитников, В. Н. Фигнер, И. А. Рубанович, Гукрвский, В. М. Зензинов, И. И. Фундаминский, М. А. Прокофьева, Эсфирь Лапина, С. Н. Слётов, N. (псевдоним) и я.

На обсуждение был поставлен вопрос: возможно ли убить Азефа немедленно, не приступая к допросу, или необходимо произвести дополнительное расследование и в зависимости от результатов его решить и судьбу Азефа?

Мнения разделились. Четыре человека (Зензинов, Прокофьева, Слётов и я) высказались за немедленное, без допроса, убийство Азефа. Мы утверждали, что Азеф, конечно, знает о подозрениях Центрального комитета, – если он не поставлен в известность полицией, то он догадался о них по перемене отношений к нему товарищей. Таким образом, продолжение расследования грозит бегством Азефа. Кроме того, мы указывали, что убийство Азефа после допроса может юридически компрометировать весь Центральный комитет и отразиться на судьбе всех центральных учреждений партии, а это с партийной точки зрения недопустимо: Азеф должен быть убит без значительных для партии потерь. Наконец, виновность Азефа, по нашему мнению, была столь очевидна, что обвинение ни в дальнейшем расследовании, ни в допросе не нуждалось.

Противоположное мнение, к которому примкнуло большинство (при воздержавшихся «Николае» и Лапиной и при особом мнении Рубановича), заключалось в следующем: смерть Азефа вызовет в партии раскол, раскол этот будет тем более значителен, чем менее юридически оформлен суд над Азефом. Если последнему не будет дано всех возможных в партии средств защиты, многие из партийных, в особенности боевых, работников будут считать, что Центральный комитет совершил преступление. Наконец, и справедливость требует такой постановки дела: в самом Центральном комитете есть люди, например Натансон, не вполне уверенные в виновности Азефа.

После прений собрание постановило: расследование об Азефе продолжать, подготовляя одновременно его убийство при условии наименьших для партии потерь.

Было решено убить Азефа вне пределов Франции, например на территории ***[2]. Аргунов и бывший член Петербургской военной организации А. (псевдоним) выехали в *** с целью нанять там уединенную виллу. Чернов и я должны были под каким-либо предлогом привезти в эту виллу Азефа.

Я был несогласен с решением собрания. Я считал, что Азеф во что бы то ни стало должен быть убит, и видел, что дальнейшее расследование обеспечивало ему легкую возможность бегства; я был убежден, что в Италию он не приедет. Исполняя постановление Центрального комитета, я принял участие в обсуждении плана убийства в Италии, но лично для меня вопрос стоял иначе: я спрашивал себя, не обязан ли я, вопреки мнению Центрального комитета, убить Азефа на свою личную ответственность? Я решил этот вопрос отрицательно: я не считал возможным в эту минуту быть причиной раскола в партии. Кроме того, я хотел знать мнение Карповича, ближайшего сотрудника и друга Азефа. Карпович, вопреки ожиданию, приехал в Париж уже после того, как Азеф бежал.

Пока шли переговоры в Италии, т. В. делал расследование в Берлине. По получении от него цитированной уже телеграммы, Центральный комитет решил немедленно приступить к допросу Азефа. Он сделал это из опасения, что Азеф узнает о поездке В. и бежит. Произвести допрос должны были Чернов, Николай и я. Было постановлено, что убивать Азефа мы не имеем ни в коем случае права.

Постановление это равнялось решению освободить Азефа. Но я не считаю, что Центральный комитет в данном случае поступил неправильно. Была сделана ошибка значительно раньше: Азефа нужно было немедленно убить после нашего свидания с Лопухиным, когда виновность его уже не подлежала сомнению. Но колебания в самом Центральном комитете, с одной стороны (Натансон), и колебания боевиков (Николай, Лапина и др.) – с другой, не позволяли Центральному комитету решиться на эту меру. С этого момента Центральный комитет оставил путь революционных решений и вступил на дорогу формального суда, защиты и слова. Дорога эта неизбежно приводила к допросу Азефа, а следовательно, и к его бегству: Центральный комитет не имел права платить за смерть Азефа арестом единственного теоретика партии Чернова, без Чернова же допрос был немыслим.

Как бы то ни было, Азеф мог чувствовать себя в безопасности.

V

Вечером 5 января нового стиля 1909 года Чернов, Николай и я позвонили у квартиры Азефа в доме № 245 по Boulevard Raspail.

Дверь нам открыл сам Азеф. Он провел нас в крайнюю комнату – свой кабинет. Он сел за стол у окна. Мы втроем загородили ему выход из комнаты.

Азеф спросил:

– В чем, господа, дело?

Чернов ответил:

– Вот прочти новый документ.

И он передал Азефу саратовское от 1907 года письмо. Азеф побледнел.

Он долго читал письмо. Мне показалось, что он только делает вид, что читает его: он выигрывал время, чтобы спокойно выслушать нас.

Все еще очень бледный, он наконец обернулся к нам. Он спросил:

– Ну так в чем же, однако, дело?

Чернов медленно сказал:

– Нам известно, что 11 ноября старого стиля ты в Петербурге был у Лопухина.

Азеф не удивился. Он ответил очень спокойно:

– Я у Лопухина не был.

– Где же ты был?

– Я был в Берлине.

– В какой гостинице?

– Сперва в «Fürstenhofe», а затем в меблированных комнатах «Керчь».

– Нам известно, что ты в «Керчи» не был.

Азеф засмеялся:

– Смешно… Я там был.

– Ты там не был.

– Я был… Впрочем, что это за разговор?.. – Азеф выпрямился и поднял голову. – Мое прошлое ручается за меня.

Тогда я сказал:

– Ты говоришь, твое прошлое ручается за тебя. Хорошо. Расскажи нам подробности покушения на Дубасова.

Азеф ответил с достоинством:

– Покушение 23 апреля было неудачно потому, что Шиллеров пропустил Дубасова. Было трое метальщиков: Борис Вноровский на Тверской, Владимир Вноровский на Воздвиженке, Шиллеров на Знаменке. Я был в кофейне Филиппова.

Я сказал:

– Это неправда. Мы допросили Владимира Вноровского. Было только двое метальщиков: Борис Вноровский и Шиллеров. Дубасов проехал мимо Владимира Вноровского, но у того не было бомбы.

Азеф пожал плечами.

– Не знаю. Было так, как я говорю.

Я сказал:

– Кроме того, ты накануне покушения не пришел на свидание к метальщикам.

Азеф ответил:

– Нет, я пришел.

Я: Значит, Вноровский сказал неправду?

Азеф: Нет, Вноровский не может сказать неправды.

Я: Значит, ты говоришь неправду?

Азеф: Нет, и я говорю правду.

Я: Где же объяснение?

Азеф: Не знаю.

Я: Ты, говоришь, был в кофейне Филиппова?

Азеф: Да.

Я: Ты попал в полицейское оцепление?

Азеф: Нет.

Я: Аргунову ты говорил, что ты попал в оцепление, но представил приставу иностранный паспорт и тебя отпустили.

Азеф: Я этого Аргунову не говорил.

Я: Значит, Аргунов сказал неправду?

Азеф: Нет.

Я: Значит, ты говоришь неправду?

Азеф: Нет, я говорю правду.

Я: Где же объяснение?

Азеф: Не знаю… Но какое же заключение ты выводишь?

Я: Ты, по меньшей мере, проявил небрежность, граничащую с преступлением. За такую небрежность ты удалил бы из организации любого из ее членов. Твоя ссылка на твое прошлое неуместна.

Азеф опять пожимает плечами. Он волнуется. Он говорит:

– Дайте же мне возможность защищаться.

Чернов: Мы спрашиваем и ждем ответа. Зачем ты ездил в Берлин?

Азеф: Я желал остаться один. Я устал. Я хотел отдохнуть.

Чернов: Видел ли ты в Берлине кого-либо из партийных людей?

Азеф: Нет.

Чернов: А из непартийных?

Азеф: Я не желаю на этот вопрос отвечать.

Чернов: Почему?

Азеф: Он не относится к делу.

Чернов: Об этом судить не тебе.

Азеф: Я член Центрального комитета и не вижу, чтобы все здесь присутствующие были ими.

Я: Мы действуем от имени партии.

Чернов: Значит, ты отказываешься отвечать на этот вопрос?

Азеф: Нет. Я скажу: я не видел никого.

Чернов: Почему ты переселился в «Керчь»?

Азеф: В «Керчи» дешевле.

Чернов: Так ты переехал из-за дешевизны?

Азеф: Была и еще причина.

Чернов: Какая?

Азеф: Этот вопрос тоже не относится к делу.

Чернов: Ты не желаешь отвечать?