Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

• Название: Необыкновенные приключения юных кубанцев
• Автор: Федор Тютерев
• Жанр: История

---

В шинок сходивши, заложили

Гнедого с Чалым в драндулет,

Инструментарий погрузили

И в табор поторили след.

Цыгане слезно затужили

И в гроб старуху положили;

Накрыли крышкой и по ней

Забили с дюжину гвоздей.

Гробовщикам свой груз печальный

Препоручили. А затем

Старшой велел сниматься всем,

И отбыл табор в путь свой дальний,

Кляня гробовщиков скупых

За жадность и бездушье их.

Детины тронули к погосту.

Приехавши, спустили гроб.

Горилки приняли грамм по сту,

Работалось спорее чтоб.

Для ямы место подыскали,

О том о сем порассуждали

И, оголившись до пупа,

Подналегли на заступа.

Но дело двигалось неспоро:

Коренья, камни, разный хлам

Им попадались тут и там.

Земля противилась... И вскоре

Афоним выбился из сил;

Передохнуть он предложил.

- Ананий, мы сегодня ели?

Спросил, уставясь на мозоль.

- Пол-ямы вырыть не успели,

А в теле слабость, дрожь и боль.

Не может быть, чтоб с перепою!

- Неладно что-то и со мною:

Корежит самого, хоть хнычь...

Боюсь, что этот старый хрыч

Ведьмак; и мстит он нам от злости!

Коренья, камни да кирпич

Откуда? не могу постичь...

Ну ладно б попадались кости,

Такое было; но чтоб так?

Ума не приложу никак!

- Послушай, Нань, - сказал Афоним,

А мы на этот раз схитрим:

Давай в пол-яме захороним

Проклятый гроб - и леший с ним!

- Ништо! - Ананий согласился

И тут же с места подхватился.

Подкантовали, напряглись

И абы как столкнули вниз.

Потом в ладони поплевали,

Перемигнулись весело,

Подборки в руки - и пошло:

Забрасывать могилу стали.

В полнеба красное пятно

К закату близилось оно...

- Афонь, - заметил вдруг Ананий,

Вспотевший вытирая лоб,

Не обратил ли ты вниманья:

Бросаем камни мы на гроб,

А стуков никаких о крышу

Я что-то вроде бы не слышу.

А ну-ка гляну, что там. Ой,

Тут что-то не тово... Постой!

(Ананий со страху икает)

Да не кидай -ик! -землю, стоп,

Она уходит -ик! - под гроб.

А он как будто -ик! - всплывает.

Он... ик! - почти уж наверху...

Бежим отсюда! Карау...

И оба голоса лишились,

Так и застыв с раскрытым ртом.

Затем колени подкосились,

Ослабло тело; а потом,

Когда сорвалась крышка с гроба,

Похолодела вся утроба...

Цыганка... села, и тотчас

Не отверзая мертвых глаз,

К детинам руки протянула

И зашипела, как змея:

- Как жаль, што днем не вижу я!

Что не могу размежить веки

И посмотреть в глаза того

Мерзавца, а не человека!

Кто так ограбил, и кого

Цыган, голодных, полунищих!..

Оставил без гроша и пищи,

В нужде на несколько недель.

Что ж вы за нелюди? Ужель

У вас ни совести, ни чести

Не сохранилось и на грош?

Видать, всю пропили... Ну что ж,

Не миновать моей вам мести!

Сегодня, лишь зайдет луна,

Вы мне заплатите сполна!

- Ой, Андрюша, - вздрогнула Марта. - У меня аж мороз по коже!

- Под одеялом и холодно?

- Не холодно, а страшно... Ты так образно рассказываешь, что эта ведьма стоит перед глазами...

- Может, на сегодня хватит? Рассказал только до половины.

- Так хочется дослушать! Я все равно теперь не засну...

- Ладно, уговорила. Слушай:

Цыганка на спину упала,

Шепча проклятья мертвым ртом.

Опять на место крышка встала,

И гроб исчез. На месте том

Поднялся бугорок могильный.

И будто после дремы сильной

Гробовщики ожили вновь:

В их жилах заиграла кровь,

Угасший разум прояснился,

Вернулась речь и бодрый дух.

Они переглянулись вдруг,

Афоним к другу обратился:

-Ты не заметил, я не спал?

Ананий лишь плечьми пожал...

Затем вернулись к драндулету,

Впрягли вздремнувших лошадей,

Поехали. Боясь при этом

в пути заговорить о ней.

Решив, что это - наважденье,

Всего лишь сонное виденье,

Приплевшееся одному,

И каждый думал - лишь ему.

Ведь что греха таить, такое

Случалось с ними иногда:

Упьются на ночь и тогда

Кошмары снятся с перепою...

Но вот они уж дома снова.

Стемнело. Время отдыхать.

Не говоря о н е й ни слова,

Решили вместе ночевать.

Оно и раньше так случалось,

Что утром вместе просыпались.

И так бывало потому,

Что в двухсемейном их дому

Других жильцов уж не осталось:

Забрав детей, супруги их

Давно оставили одних

Терпеть пьянчуг они устали.

Но мысль о выпивке у ту ночь

Детины оба гнали прочь.

Со стороны посмотришь - скажешь,

Что каждый безмятежно спит.

Да и послушаешь, то даже

Услышишь, как во сне храпит.

Но это - видимость. На деле

Дружки не спали. И хотели

Лишь показать, что, мол, его

Не беспокоит ничего.

Как будто не было погоста,

Не знал не ведал, что о н а

Сегодня, лишь зайдет луна,

Пожаловать грозилась в гости

И заварить крутой ухи...

Пропели полночь петухи

И тотчас стены задрожали

Поднялся вой, галдеж, содом,

И стекла в рамах дребезжали,

И все ходило ходуном.

Внезапно с треском дверь открылась,

И на пороге появилась,

Прошедши сквозь земную твердь,

Седая, серая, как смерть,

Цыганка... И злорадный хохот,

исторгся из коварных уст;

Зубовный скрежет, лязг и хруст,

Невидимый зловещий топот

Дружки услышали вокруг...

Они было вскочили вдруг,

Но ноги тут же отказали;

Хотели вскрикнуть, но слова

Чуть слышно с языка слетали

И были внятными едва...

Один дрожит, как в лихорадке,

Другой в трясучке, как в припадке,

И оба с ужасом глядят,

Как будто перед ними ад.

А ведьма вот, совсем уж рядом

Почти у самого виска

Ее костлявая рука, свирепый взгляд...

Могильным смрадом

Шибает в ноздри; из очей

Искрится жар, как из печей...

Детинам некуда деваться

И жен на помощь не позвать...

А ведьма стала издеваться:

Кусать и дергать, и щипать,

Таскать за волосы; под ногти

Занозы загонять и когти

Совать то в ноздри, то под глаз,

И каждому помногу раз...

Хрипел Афоним контроктавой,

Чуть слышно стоны издавал;

Ананий только ртом зевал

В ответ на вывихи суставов...

Но кукарекнул лишь в селенье

Вторично в эту ночь петух,

Как издевательства, мученья

И пытки прекратились вдруг:

Цыганка, вздрогнув, отступилась.

Лицо досадой исказилось:

Ей не хватило тех часов,

Чтоб доконать гробовщиков.

Она зловеще прошипела:

- Благодарите петуха

Он сохранил вам потроха,

Швырнуть шакалам не успела...

Но я вас завтра навещу

И своего не упущу!

Наутро оба, еле-еле

Поднявшись, вышли на крыльцо.

Тряслись поджилки и зудели

Суставы, мышцы и лицо.

Тошнило, будто с перебору;

Но ведь вчера и разговору,

Насколько помнили они,

О пиве-бражке - ни-ни-ни!

Пора задать лошадкам корму,

Пернатых выпустить во двор,

Прошло полдня, но до сих пор

Они прийти не могут в норму...

И на прохожих, как назло,

Пока что им не повезло...

Но вот в раскрытые ворота

Неспешно к ним вошел старик;

Почудилось, окликнул кто-то,

И он зашел сюда на клик.

Седой, как лунь, согбен годами,

Он поискал вокруг очами,

Ладонью притенив лицо,

И обнаружил молодцов.

Преодолел две-три ступени

и, словно выбившись из сил,

Остановился и спросил:

- Что это с вами, люди-тени? . .

Какой такой коварный враг

Вам лица изукрасил так?

Детины честно рассказали,

Не умалив проступок свой,

О том, как сдуру обобрали

Цыганский табор кочевой

И чем за это поплатились,

Когда с погоста возвратились;

О том, что ждет их в эту ночь

И некому в беде помочь...

И молвил старец им с упреком:

- Давно известно на миру,

Что жадность не ведет к добру;

Да будет это вам уроком!

Я вашу, так и быть, беду

Для перворазу отведу,

Но при условии едином:

С Зеленым Змием не дружить,

Вернуть семью и ладно жить,

Как подобает христианину!

И вот настала ночь вторая,

Тревожный приближая час...

Наш старец Магию читает,

Афоним пьет, но - только квас;

Топор, воткнутый в половицу,

Виднеется среди светлицы;

Ананий крестится, но все ж

Его одолевает дрожь...

А ровно в полночь повторились

Вчерашний скрежет, вой и гром:

Качался пол и трясся дом.

И беспрепятственно явилась

Цыганка грозная в дверях.

Увидела топор - и "Ах!.. "

Воскликнула, как простонала;

Хотела выскользнуть за дверь,

Но та захлопнулась. Знать стала

Ей неподвластна уж теперь.

- А, добрый вечер, дорогая!

Сказал ей старец и, вставая,

Рукою поманил: - Иди

Немного с нами посиди!