Анна Оранская - Сладкая жизнь

• Название: Сладкая жизнь
• Автор: Анна Оранская
• Издательство: ООО “Фирма “Издательство ACT”
• Жанр: Детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01891-2

Она живет двойной жизнью. В первой она — верная жена и счастливая мать. Во второй — любовница крупного бандита. В первой жизни — семейный уют. Во второй — блеск и роскошь, перестрелки и разборки. Рано или поздно ей придется выбирать. Выбирать без права на ошибку. За сладкую жизнь платят дорого…

---

Она молчала.

— Знаешь, Ал, я старый Новый год с детства обожал — всегда обидно было, что Новый год так быстро проходит, лег спать, проснулся — и все. А так получалось, что еще один праздник впереди. До сих пор приятные ощущения — и если честно, хотелось бы отметить его с приятным человеком, так, чтобы было потом что вспомнить…

Наверное, он все прочитал на ее лице — непонимание, удивление, стеснение, растерянность, — потому что закончил разговор сам:

— Алла, давай договоримся так. Тебе ведь надо собраться, я понимаю. Сейчас три — я в семь вернусь. О'кей?

— Я… я не знаю… — выдавила она из себя наконец. — Все это… я не готова… вообще я не могу…

— Хорошо. — Он согласился слишком легко, и она испытала что-то вроде огорчения. — Хорошо. Я в семь вернусь и буду тебя ждать… И если тебя не будет… если тебя не будет, я поднимусь наверх, буду кричать на весь подъезд, требовать, чтобы ты вышла. В общем, я буду ужасно себя вести. И если ты не появишься, сяду прямо перед твоей дверью и буду пить в одиночестве шампанское, а когда напьюсь, начну петь песни. И так всю ночь — представляешь? Так, может, лучше поедешь со мной?

И тогда она впервые за эти пятнадцать минут — и впервые за последние пять дней — рассмеялась. Ничего не понимая, ничего не решив, ничего ему не ответив — просто рассмеялась, не истерично, не нервно. И даже позволила поставить себе на колени огромный бумажный желтый пакет в уже знакомый золотой горошек и с уже знакомыми буквами на боку. И, выслушивая его слова о том, что это подарок, о том, что ей так идут эти духи, что он скупил в «Пассаже» все, что носит название «Дольче вита», — туалетную воду, пудру, дезодорант, какие-то кремы, все, что было, короче, что это просто мелкий презент, просто дань уважения красивой женщине, — вдруг подумала, что те два черных дня, которые она как-то пережила, сейчас кажутся ей совсем иными. А именно такими вот — ярко-желтыми…

Ему не пришлось подниматься — она вышла ровно в семь. Так до сих пор и не понимая, правильно ли поступает, — потому что ничего обдумать так и не удалось, потому что за эти четыре часа фактически ни минуты не было, чтобы спокойно подумать обо всем. Попыталась сварить себе кофе, как только поднялась обратно домой, — но тут как раз позвонила мать. И она спохватилась, что и забыла совсем про Светку, про то, что даже в отсутствие Сергея она совершенно несвободна, и испытала что-то типа разочарования, неявного, правда, но заставившего подсознательно кинуть хитрую фразу, на которую мать могла среагировать только однозначно.

— Я и забыла совсем — старый Новый год же сегодня. А я еще удивилась — на работу прихожу, а Ольга меня уговаривать начинает к ней в гости приехать. Помнишь Ольгу — была у меня в гостях несколько раз? Ну, я отвязалась от нее кое-как, обещала позвонить попозже, а уже потом поняла, что за повод. Ну память стала — старею…

— А чего удивляться — суетишься целыми днями, ни минуты покоя! Я тебе вот что скажу — обязательно съезди! Хватит дома сидеть — я тебе все время говорю, что ты себя заживо хоронишь. Хоть бы прислушалась к матери — молодая женщина, а кроме работы и дома, не знаешь ничего. Ты думаешь, муж твой это ценит? Ничего он не ценит, можешь мне поверить! Перезвони Ольге своей и скажи, что приедешь. Хоть куда-то выберешься, тем более Сергея все равно нет…

— Да нет, мам, куда я поеду? Домой потом возвращаться поздно — а сейчас не то время, чтобы по ночам путешествовать…

— Ну так и останься у нее, что такого-то? Новый год ночью встречают — ну и встреть. Что вам — молодые, посидите подольше, а рано утром поедешь домой. Ты же говорила, у Оли твоей огромная квартира — неужели места не найдется переночевать? Ты ведь не работаешь завтра — вот выспишься и приедешь…

Она и сама не поняла, зачем ей нужен был этот последний маневр, — все опять же подсознательно было. Мало того, что она вообще не собиралась с ним ехать, — уж тем более она не собиралась где-то оставаться, это было бы слишком. Она, правда, плохо представляла, что такое гостиница, тем более отель, он именно так сказал, но это было как-то по-проститутски — оставаться с мужчиной в гостинице.

«Господи, о чем ты?» Она понимала, что несет какой-то бред, что еще два дня назад, еле выкарабкавшись из депрессии, сказала себе, что такого не будет никогда и он больше не появится. А сегодня, как только он появился, уже готова ехать с ним куда-то и даже подумывает о том, чтобы провести с ним ночь. С чужим мужчиной, ее обманувшим, соблазнившим — и опять приехавшим, чтобы запудрить ей мозги своими комплиментами и ею воспользоваться.

— Да нет, мам, через часок приду за Светкой.

— Никуда ты не придешь! Пусть Светка от тебя отдохнет, и ты от нее. Хватит — взрослый человек, а ведешь себя как дурочка, прости, Господи. Езжай в свои гости, вечером нам оттуда позвони, и чтобы раньше утра дома тебя не было…

А дальше было еще непонятнее — совершенно не собираясь нигде с ним оставаться, да еще даже не решив, поедет куда-то или нет, она делала то, чего не делала никогда. А именно брила себе ноги, и под мышками все тоже выбрила Сергеевой бритвой, и даже состригла маникюрными ножницами волосы внизу — стыдная такая процедура, неизвестно зачем нужная. И пусть та мерзкая картинка благодаря ему стала несколько иной — но эти штрихи ее все равно не устраивали. И сидела с полчаса в ужасной позе — на стуле, широко раздвинув ноги, смущаясь открывающегося вида, но все равно наклоняясь пониже, чтобы лучше видеть, краснея от усилий и от стыда. И еще испугалась, когда на белой нежной коже, которой оказалось так много под волосами, выступили рубиновые мелкие капельки.

Она стерла их ваткой, но они выступили вновь, и тогда она схватила тальк, нетронутую, никому не нужную коробочку, запечатанную, покрытую пылью, сорвала крышку, и, растерев невесомый порошок в ладонях, похлопала себя там аккуратно, вздрагивая от прикосновений. А после мазала торопливо розовые детские ногти на ногах, злясь, что лак почти засох, и пудрила сеточку вен на левой икре, и терла зачем-то пемзой пятки, и, вспомнив, что баллончик с дезодорантом давно пуст, схватила Сергеев, терпкий и резкий. И, поеживаясь от холода, выплескивала воздушные фонтанчики на все тело, куда попадут.

Потрепала себя скептически по белой ляжке, думая, что лишний вес появляется незаметно и в незаметных местах, но успокоившись тем, что талия узкая, как у девушки, а живот без всяких физических упражнений твердый и плоский. Почти. Ну а грудь — если расправить плечи и выпятить ее чуть вперед, то аккуратненькая, можно сказать, миниатюрная. И, приведя себя в порядок и обнадежив, подошла голой к большому зеркалу — вспоминая то, что он говорил ей в машине, про тело и все остальное, — и это было лучше, куда лучше того, что она увидела у него дома.

Она совершенно не собиралась с ним где-то оставаться — как ему такая мысль вообще могла прийти в голову! — но понеслась в универмаг за бельем и целыми колготками. Наглая девка за прилавком посматривала на нее с таким любопытством, словно знала, зачем она здесь, и скептически покосилась, когда она после получасового рассматривания ассортимента выбрала короткую комбинацию с широкими штанишками. Такого она никогда не носила, ей это ужасно порочным показалось, тем более что цвет черный, но все же лучше мешковатых трусов, тем более тоненькое такое, искусственный шелк, и дешево.

А вот с лифчиком она влетела — «Вандербра», которыми все Ольга восхищалась, оказались такой цены, что с ума можно было сойти, — но, несмотря на то что грудь была маленькая, надеть комбинацию без бюстгальтера не могла, она их с пятнадцати лет носила или даже с четырнадцати. Да и колготки стоили прилично — и она даже вдруг разозлилась, что выкинула сто долларов почти непонятно зачем, всего у нее навалом, ни перед кем она раздеваться не собирается больше. Но воспоминание о том, как стеснялась рваных колготок и посеревшего белья, было сильнее экономии — и она просто сказала себе, что, естественно, это не для него, он ничего не увидит, даже если очень захочет. Не для него — а для себя. Праздник в конце концов, всем подарки сделала, кроме собственной персоны, и может себе позволить такую блажь. Один раз в жизни в конце концов.

Из универмага в булочную, потом к матери с тортом — заглаживая чувство вины, — потом обратно домой, мерить новое белье, скептически качая головой и находя его слишком откровенным. Потом перерыла весь шкаф в поисках чего-то приличного, осознав, что в пиджаке не пойдешь, что-то вечернее нужно, — но ничего нового там не нашлось, разумеется. Только старенькое уже зеленое платье с небольшой розой на плече, которое купила лет десять назад, когда собирались куда-то с Сергеем, в том же универмаге купила, недорого, и надевала редко, потому и сохранилось.

А потом сидела перед зеркалом, думая, что надо было и новую помаду купить, и тушь, чтобы не выковыривать с трудом из полузасохших тюбиков. Красила брови, досадуя, что давно не была в парикмахерской и ровные полосочки заметно разрослись, красила глаза, как делала давно, в молодости, дрожащей рукой подводила черным верхние веки, злясь, что все получается неровно. Только волосы, как всегда, ее порадовали — стоило их чуть смочить и, расчесав, уложить на косой пробор, как они тут же обрели безупречную форму.