Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра

• Название: Таинственный сапфир апостола Петра
• Автор: Наталья Александрова
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-81421-3

После смерти Христа апостол Петр оправил четыре камня, данные ему Мессией, в золотой крест и всегда носил его при себе. Святой Петр обладал огромной духовной силой, совершал чудеса, исцелял больных и страждущих. Есть версия, что помогал ему в этом чудотворный золотой крест. После падения Римской империи была разграблена и могила святого Петра в Ватикане. Четыре варвара, нашедшие захоронение, по справедливости поделили четыре драгоценных камня и разошлись в разные стороны. С тех пор судьба камней неизвестна. Существует легенда, что, если кто-то сумеет собрать эти четыре камня вместе, этот человек будет обладать бесконечной властью над телами и душами людей… Искусствовед Агния Иволгина, помощница антиквара Борового, не могла понять, почему ее босс с таким остервенением торговался на аукционе в Венеции за кубок, не представлявший, по ее мнению, особой ценности. Однако, когда в тот же вечер Боровой был убит при попытке ограбления, а сама Агния едва не погибла в подстроенной аварии и при этом исчезло главное украшение кубка — огромный синий сапфир, девушка поняла: неспроста Боровой выложил такую огромную сумму за ничем не примечательный лот!..

---

Ладно, сейчас не время об этом думать. Таможенник, наконец, положил кубок на место, Толик запер чемоданчик и пристегнул к своему запястью. Теперь нужно было разбираться с документами на тело. Они были у Толика, именно он в Венеции бегал по скорбным делам, пока Агния давала показания в комиссариате и утрясала вопросы с администрацией отеля.

Господи, сколько бумаг пришлось выправить! Бюрократия в Италии ужасная.

Толик подал в окошечко аккуратно сложенную пачку документов, Агния стояла рядом. Было видно, как безликая женщина перебирает бесчисленные бумаги.

— Так, а где разрешение на вывоз тела от медицинских властей? — спросила она.

— Все должно быть там, — тихо сказала Агния, понимая уже, что разрешения нет. Тетка въедливая и настырная, ничего не пропустит, работа у нее такая.

Женщина покосилась на Агнию и демонстративно перебрала бумаги.

— Нету!

Агнию охватила дикая ярость.

— Ты совсем рехнулся? — процедила она, повернувшись к Толику. — Нашел время гадости делать! Отдай немедленно разрешение, скотина!

— О чем это вы, Агния Львовна? — спросил Толик.

И сделал удивленный вид. Не было в его взгляде обычного злорадства, а было что-то непонятное. Вчера вечером он клялся ей, что все в порядке, Агния же так устала, что не настояла на проверке документов. Все было в синей папке, но чертово разрешение она видела собственными глазами. И там, в аэропорту Венеции, его ведь проверяли.

— Куда ты его дел? — спросила Агния тихо.

— Да я к этой папке и не прикасался!

Наверное врет, подумала Агния, ведь она же заснула в самолете на полчаса. Но зачем ему это все?

— Так я жду, — напомнила о себе безликая женщина.

Агния нервно перерыла свою сумку еще раз, хотя и знала, что никакого разрешения там быть не может. Неужели оставили его там, в Венеции?

Последующие сорок минут она провела у телефона. В результате напряженных переговоров выяснилось, что никакой бумаги они в аэропорту не забывали, но у итальянских властей все в полном ажуре, то есть документ был. Агнию адресовали туда, где документ был выдан. Там долго не могли выяснить, кто же ей нужен, наконец, со свойственной итальянским сотрудникам неторопливостью соединили с нужным человеком. Он вспомнил Агнию и согласился, чтобы помочь синьорине, выслать разрешение по факсу. Но только после обеда. Агния рассыпалась в благодарностях и поняла, что ждать факса придется не менее полутора часов.

Агния перевела дух и поняла, что сейчас прямо тут упадет с ног. Сказалось нечеловеческое напряжение, в котором она пребывала три последних дня.

Она облокотилась о стену и вдохнула глубоко, как учил дед. В три приема — раз, два, три. И еще раз, и еще. Через некоторое время огромное помещение аэропорта перестало кружиться, и прорезался ровный гул голосов.

Когда она вернулась к Толику, он убирал в карман мобильник.

— Ну, теперь по твоей милости мы будем болтаться по аэропорту с чемоданчиком ценой в полтора миллиона долларов, — устало сказала она, — и чего ты этим добился?

— Слушай, я виноват, — сказал он, — наверно, я эту бумагу посеял где-то. Давай сделаем так: ты поедешь в офис, там машина ждет уже. А я тут дождусь факса и разберусь. Они там небось уже извелись, нас с кубком дожидаючись. А этого, — он махнул в сторону, где за окном виднелся их самолет, — никто особенно и не ждет, торопиться-то теперь некуда. Так что езжай. А я уж тут сам.

Агния посмотрела на него. С чего это Толик вдруг стал такой покладистый? Неужели до него дошло, что их стычки не имеют больше никакого смысла? Ведь, судя по всему, работу они вскоре потеряют. Какая уж тут работа, если работодателя нет?!

Агния, может, еще продержится какое-то время, все-таки в делах надо разобраться, а уж Толику-то точно на дверь укажут. Кому нужен охранник, который не уберег охраняемый объект?

Толик проводил ее до выхода и довел до машины. За рулем «Мерседеса» был Василий Степанович, приличный дядька средних лет.

— Здоров будь, Степаныч! — сказал Толик.

Тот буркнул что-то мрачно, он Толика не любил, к Агнии, напротив, относился неплохо. Толик отстегнул чемоданчик и застегнул браслет у нее на запястье.

— Ну, езжайте! Я как только, так сразу…

И посмотрел — серьезно так, и еще что-то было во взгляде. Агния хотела приглядеться, но он уже отвернулся.

— Подожди! — крикнула она вслед, но Толик уже скрылся в здании аэропорта.

— Поехали уж, — ворчливо сказал Василий Степаныч, — не наговорились в самолете-то…

Агния ничего не ответила, знала, что Василий Степаныч человек немногословный, пустой болтовни не любит. Однако сегодня он был настроен на разговор.

— Вот так вот, — сказал он с тяжким вздохом, — был человек — и нету. Еще немного — и позабудут, что он и на свете жил.

— Что там творится? — осторожно спросила Агния.

— Ну что… Этот Лисовский пока что всем командует.

Лисовский был главный юридический советник, а также личный адвокат, и в делах фирмы тоже не последний человек. Господин Боровой ему доверял и ценил за умение выпутаться из любой ситуации с наименьшими потерями, а то и с выигрышем.

— Алина на фирму зачастила, — продолжал Василий Степаныч, — вступает, так сказать, в наследство с его помощью, деловой женщиной представляется.

Тут он хмыкнул, не удержавшись. Агния тоже закусила губы. Алина была женой, теперь уже вдовой Антона Борового. И никак Агнии было не представить Алину деловой женщиной. Этакая гламурная синтетическая блондинка, картинка из дамского глянцевого журнала, все в наличии: круглые голубые глаза, пышные волосы, пухлые розовые губы, бюст, кажется, натуральный, Толик как-то трепался, якобы сам слышал, как она похвалялась.

Все, в общем, есть, только мозгов ни капли. В антиквариате разбирается, как свинья в апельсинах, как собирается дела вести…

— И что Лисовский? — спросила она.

— Да ничего. Очень он своей фамилии соответствует, уж так перед Алиной хвостом метет… А на фирме порядка нету. Так уж всегда бывает: кот из дому — мыши в пляс. И вроде времени-то прошло всего ничего, а бардак уже крепчает. Вот, сегодня чужую машину дали. На хозяйской-то вдова теперь разъезжает. Для солидности, что ли… Тьфу!

Тут Василий Степанович спохватился, что зря болтает лишнее. Теперь предстоят трудные времена. Его-то, может, и не уволят, поскольку человек маленький, при машине состоит, работа нужная, но если Агния шепнет кое-кому, то вполне могут и выгнать. Нынче доверять никому нельзя. И он замолчал.

Агния была рада этому, откинулась на мягком сиденье и прикрыла глаза. Да, с Лисовским нужно быть настороже, этот своего не упустит. А что, обольстит новоиспеченную вдову, влезет к ней в доверие, будет от ее имени состоянием управлять, а денежки-то немалые… Ее-то Алина точно попросит со временем, она и раньше на Агнию косилась весьма неодобрительно, не нравилось ей, что возле ее мужа молодая да красивая сотрудница постоянно находится. И хотела бы от нее избавиться, да господин Боровой крут был, с ним не поспоришь. Дело для него прежде всего было, а уж работать-то Агния умеет. Разбирается в своем деле, спасибо деду, многому он ее научил.

Снова, как только вспомнила она про деда, привычно заныло сердце. Уж два года прошло с того ужасного дня, да что там — почти три. Как время-то летит, господи…

А эти воспоминания ужасные свежи, как будто вчера все случилось. Как будто вчера вызвала ее с работы соседка — приезжай, дескать, что-то у вас случилось, одна дверь открыта. У деда было две двери, одна стальная, с дорогущими немецкими замками, вторая — деревянная, но такой толщины, что и гранатометом ее не возьмешь. Это дед так шутил. Не понадобился гранатомет, вскрыли дверь.

Агния прижала руку к груди, потому что внезапно стало нечем дышать. Так всегда у нее с тех пор, как на негнущихся ногах вошла она в квартиру и увидела деда лежащим на ковре, который почему-то был не зеленый, а красно-коричневый.

От крови, как поняла она потом.

Деда ударили по голове бронзовым основанием лампы. Лампа была очень тяжелой. Основание представляло собой бронзовую раковину и трех бронзовых же граций, которые держали в поднятых руках круглый сосуд, а из него уже выходил штырь, на который крепилась лампа. Абажур валялся рядом. Агнии лампа никогда не нравилась, ей казалось, что у граций очень неприятное, заносчивое выражение на лицах, с детства сложилось такое впечатление.

И вдруг перед ее глазами встала вторая картина, недавняя.

Боровой, лежащий на окровавленном ковре в такой же позе, как дед…

Агния поняла, что второй раз ее судьба делает крутой поворот, что со смертью Борового ее жизнь резко изменится…

Горло как будто сжали невидимой рукой. Агния почувствовала, что задыхается, замотала головой, чтобы отогнать воспоминания. И снова задышала — раз, два, три. Помогло.