Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью.

• Название: Колдун. Из России с любовью.
• Автор: Вадим Крабов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015

Наш соотечественник попадает в магический мир. Только-только осваивает магию, по большой любви женится, воюет за новую Родину… и вдруг на тебе! Провидение забрасывает его назад, в Россию. Ох и повыл он, ох и погрыз земельку. Магии-то лишился, а привыкнуть к ней успел. Пристрастился, как кот к валерьянке, так и манит. Надо возвращаться, а как? В первый раз «попал» чисто случайно, а тут Провидение отвернулось. Приходится колдуну исключительно на свои силы рассчитывать. А на Земле, кстати, не так чтоб уж совсем магии нет. Есть чуток. Да и ушки его тамошних врагов-чернокнижников проклюнулись. И началось! Ни в сказке сказать, ни пером описать… жуть.

---

— Я вас приглашу после беседы, дождитесь, пожалуйста, — чуть повысив громкость, проворковала Анжела вдогонку. Уже сквозь закрытую дверь.

И началось! Настроение, тревоги, сон, кошмары, что помню, родители, сестры и все в этом роде. Почти то же, что и у психиатра. Потом пошли тесты. Запомните, повторите, дополните, выберете цвет и многое другое. Заполнил кучу бумаги с ответами на идиотские вопросы. Все делал честно. С учетом амнезии, разумеется. Мне самому стало интересно узнать о себе что-то новое.

— Когда будут результаты?

— Я все обработаю, результат передам Веронике Игоревне. — Обломила меня Анжела.

— Ой, как жаль, хотелось бы узнать о себе.

— Она вам расскажет, не переживайте. Пригласите, пожалуйста, Зинаиду, мне и с ней необходимо побеседовать. Вы не против? — "Как ты меня достал, бомж! Хипарь вонючий", кричали её эмоции, а голос по прежнему не менялся.

Нервная у неё работа, не для её характера. И зачем здесь сидит? Явно не из-за копеечного оклада.

— До свиданья, Анжела Андреевна, берегите нервы. Они, говорят, не восстанавливаются, — сказал я, выходя из двери. Её ответ не расслышал.

Ждать пришлось полчаса. Зина вышла на удивление довольная.

— Что, не запугивала? — удивился я.

Я не подсматривал ни "свободным сознанием", ни через астрал.

— Что ты! Просто мило поговорили о тебе и не только. Вероника Игоревна за меня переживает, я её с детства знаю, а с Анжелой не знакома. Поехали домой, я голодная — ужас. У нас что-нибудь есть?

В машине стукнула себя по лбу:

— Ты меня своим видом совсем из колеи выбил! Знаешь, что я хотела рассказать? Я с работы отпрашивалась, а тут такое… — сказала интригующим тоном, для усиления эффекта растянув окончание и замолчав, нетерпеливо ожидая от меня вопроса. Губы подрагивали, грозя выдать новость раньше времени.

— Чего такое? — поддался я, уже догадался о чем пойдет речь.

— Помнишь тех козлов, которые к нам прицепились? — охотно выпалила она.

"Прицепились, а не те, которых я чуть не убил", — отметил я, мысленно усмехаясь.

— И…

— Поубивали они друг друга! Двое в живых остались. Одного закрыли, который палить начал, один на операции был. Я у девчонок перед уходом спросила, они сказали, что хирурги удивлены. Ему очень повезло: легкие пробиты, но пуля так артерию развернула, что та закупорилась. Жить будет. Кстати, это самый нормальный из них, Верес.

Зина вдруг замерла на секунду, откинулась на спинку, напряглась внутренне и медленно спросила:

— А где это ты так вымок, что вещи не успел просушить?

— Ты что, думаешь это я?! — Станиславский сказал бы "верю", — Это такого ты обо мне мнения?! Я их в кафе не убил, а после отомстил?! Лелеял месть, вынашивал планы?! Это так ты обо мне думаешь? Думаешь, я холодный расчетливый убийца?! Тогда нам не по пути. Извини, что вспылил, но я пошел. Не жди меня. — С этими словами щелкнул ручкой дверцы.

— Подожди, Егор, — ужаснулась девушка. — Я совсем так не думаю! Просто… я ничего о тебе не знаю, а ты еще промок до нитки. Недоступен был. — На неё, еле сдерживающую слезы, закусившую губу, начинающую предательски дрожать, было жалко смотреть. Я стал корить себя за концерт. Но надо было возмутиться, пресечь, так сказать, на корню. Девочку, конечно, жалко.

— Ладно, — согласился, захлопывая дверку. Продолжил, "постепенно успокаиваясь". — Понимаю тебя, но я гулял в лесу. Уверяю. Люблю лес, почему — не знаю. Как назло — ливень. Телефон выключил, чтобы не отвлекал. Потом он промок. — О сотовом — чистая правда. — Вот и все. О тех подонках я и забыл давно.

— А зря! — Зина моментально повеселела, будто рыдать и не собиралась. — Они бы попытались отомстить. Все, домой! Слона съем. Не обижайся на меня, хорошо?

— Проехали. И поехали, сам бегемота проглочу. — Ни тебе "поклянись, что ты ни при чем" и все остальное. Действительно хорошо.

— Только не говори никогда "не жди"… хорошо? — произнесла очень тихо, на грани слышимости.

Я в измождении откинулся на спинку и закрыл глаза. Сделал вид, что её слов не расслышал. Мне только "возвышенных чувств" не хватало! Бежать и поскорее…

Перед Михаилом Ивановичем Мережко, следователем городской прокуратуры, стояла нелегкая задача. По прямому распоряжению прокурора, явным бандитским разборкам на даче надо было придать характер банальной бытовухи. Двойное убийство, один тяжелораненный. Огнестрелы из ранее засвеченного оружия, убит сын председателя совета районных депутатов. Сделать из этого бытовуху нелегко, но можно, бумага все стерпит. Главное — не привлечь областную прокуратуру, а то хлопот не оберешься. Михаил Иванович понимал это прекрасно и полностью поддерживал начальство. Дело, в принципе, можно было считать раскрытым — убийца сознался. Только ментовский следак Хром чего-то мудрил. Как назло, именно он в тот день дежурил и с первой бригадой выезжал.

Ну что человеку надо? И там несоответствие нашел, и здесь. А когда оно гладко бывало? Более того, опросил соседей, а там ближайшие за двадцать домов живут, пенсионеры, и они якобы видели бегущего по улице человека. Он бежал в сторону событий за несколько минут до неясных хлопков. Описать не смогли — далеко находились и не обратили внимания. И не вспомнили бы, если бы посланный Хромом опер их не разговорил. А туда ли бежал, а был ли он на самом деле тот бегун — неизвестно. Вполне могло померещиться старикам.

"Вовремя я забрал дело, а то еще что-нибудь накопал бы", — думал Мережко, заполняя бумаги. Хром отличался умом, въедливостью, скрупулезностью, стремлением найти и, главное, наказать преступника. На судах выступал охотно, доказывая свое. За ревностную службу его ценили но, как говорится, всему свое время и место. "Нужные" дела у него просто забирали. Попсихует и плюнет — выше головы не прыгнешь. Склонностью к возмущенным рапортам, битьем головой о стену, он не отличался.

Признание есть, улики, в целом, подтверждают признание, нужная баллистика скоро будет, определят вменяемость обвиняемого и в суд. Дело закрыто.

Михаил Иванович облегченно откинулся на спинку стула с мягким толстым сиденьем. Геморрой не давал покоя, надо было сдаваться эскулапам. Боязно.

Три дня пролетели незаметно. В свободное от тренировок или просто прогулок по лесу время я сидел в интернете или пропадал в астрале. Зина раз в день забирала у меня ноутбук, общалась в соц сетях и возвращала обратно. Интерес к всемирной паутине я объяснял попыткой найти себя. По-моему, она этого боялась, но не препятствовала. Главное, что я дома, остальное потом. Ловя на себе её взгляды, я мрачнел. Права Фиона, девочка ждала. Без кокетства. Я же не желал её обнадеживать. Для неё это серьезно. Поэтому я и предпочитал лесное одиночество, регулярно проверяя округу "свободным сознанием", и на "сигналку" силу теперь не жалел. И все время, не переставая, думал о том, как решить проблему Славика. В последнее время стал склоняться к мысли, что, пожалуй, придется привлекать Сергея, чего очень не хотелось.

Похороны прошли с размахом, при большом стечении народа. Мэр и безутешный отец двинули речи, поп отпел. На могилах Толяна и Бандероса поставили громадные стелы — Ленин позавидует. Город судачил про убийцу. Большинство склонялось к мысли, что лучше ему из тюрьмы не выходить — отомстят. Неважно, в своем уме он был или с катушек съехал. А могут и в тюрьме достать, и там от братвы не спрячешься.

Эти слухи передавала мне Зина, да в инете я нарыл несколько Закутинских форумов, где личности, скрытые под крикливыми безличными никами, "резали правду — матку". В них писали те же сплетни, ругали городские власти и утверждали о смычке оной с преступностью. Фактов, разумеется, не приводили. В местной печатной прессе напечатали длинные некрологи, по телевидению и радио прошли повторные передачи о трагедии. Как-то так совпало, что в день похорон все городские увеселительные заведения закрылись на профилактику, на федеральных каналах произошел сбой, а местные передавали только грустную музыку. Такой вот неофициальный траур.

— Знаешь, как мы назвали твою кровать? — спросила Зина как-то за ужином.

— Кто мы и какую еще кровать? — В животе загулял неприятный холодок.

— Медсестры в реанимации, койку, на которой ты лежал. Заговоренная! — высказалась, не дождавшись моего заинтригованного "Как?".

Кишки потеплели, от сердца отлегло. Что-то мне любое упоминание "кровати" не те мысли внушает.

Сразу пояснила:

— На ней Верес лежит, и ты представляешь, он пришел в себя! Выздоравливает поразительными темпами, как и ты, и тоже память потерял! Представляешь?!

— Я поражен. Но представь себе, мне нет до него дела.

— Зря ты так, он вполне нормальным парнем оказался. Меня не помнит совершенно, у него последние несколько дней как отрезало. Разговаривает вежливо и даже не матерится, в отличие от соседей. Завтра его в хирургию переведут. Врачи говорят, что такой удачной операции и такого быстрого выздоровления после тяжелого огнестрела давно не видели.