Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

• Название: Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет
• Автор: Александр Лопухин
• Жанр: Религия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63470-5

Книга А.П.Лопухина, выдержавшая до 1917 года около 20 изданий, не теряет своей актуальности и сегодня благодаря необыкновенно глубокому осмыслению Библейской истории. Автор открывает нам историческое значение изложенных в Библии фактов, доказывает, что библейские рассказы о сотворении человека, грехопадении, потопе, смешении языков имеют под собой реальную историческую основу. В книге приводится множество объяснений быта, реалий, традиций того времени, когда была создана Библия, которые помогают понять глубину и смысл Библейского Писания. Автор предназначал свой труд широкой аудитории, поэтому язык изложения легок и прост для понимания. Данное издание объединяет труд автора по Библейской истории Ветхого и Нового Завета.

---

XX

В Иерусалиме. Проповедь Иисуса Христа в преполовение и последний день праздника Кущей. Исцеление слепорожденного

Праздник Кущей был одним из самых торжественных иудейских праздников, и для совершения его стекалось огромное множество народа, который спешил как возблагодарить Бога за все благодеяния истекающего года, так и принять участие во всех увеселениях. Народ в это время, покончив все свои полевые работы и собрав виноград, чувствовал себя особенно свободным и предавался как религиозным, так и мирским удовольствиям. Сам праздник служил воспоминанием странствования израильтян по пустыне, и его проводили с таким всеобщим ликованием, что Иосиф Флавий и Филон Александрийский называют его «святейшим и величайшим праздником», и у иудеев он известен был как праздник по преимуществу. Он совершался в течение семи дней подряд, с 15 по 21 день месяца Тисри, и восьмой день проводился в священном собрании. В течение семи дней иудеи в воспоминание своего странствования по пустыне жили в небольших шалашах, сделанных из густолиственных ветвей масличных, пальмовых и миртовых дерев, и каждый носил в руках пучок зелени (лулаб), состоявший из пальмовых и ивовых ветвей, из плодов персика и лимона. В продолжение недели праздника все священники по очереди совершали служение; семьдесят тельцов приносилось в жертву за семьдесят народов мира; ежедневно читался закон и ежедневно храмовые трубы по двадцать одному разу трубили вдохновенные и торжественные гимны. Ликование, несомненно, усиливалось еще тем, что праздник этот наступал спустя только четыре дня после страшных обрядов великого дня покаяния, в который совершалось торжественное очищение грехов всего народа. Такая торжественность праздника могла бы неблагоприятно повлиять на настроение народа. Если бы Спаситель открыто явился в Иерусалиме среди восторженных поклонников, то восторженность их легко могла бы перейти в политическое смятение, как это и бывало не раз, особенно с галилеянами, отличавшимися наибольшей пылкостью патриотического духа. Поэтому Он всячески избегал поводов к этому и даже на вопрос своих «братьев» о том, пойдет ли Он вообще на этот праздник, отвечал уклончиво, что еще не пойдет. И теперь, будучи неподалеку от Иерусалима, Он не сразу пошел на праздник, а лишь несколько дней спустя, так что многие думали, что Он совсем не будет на празднике.

Между тем праздничный народ действительно был в необычайно восторженном настроении. Сошедшиеся отовсюду поклонники с изумлением передавали друг другу о виденных ими необычайных чудесах галилейского Пророка и о слышанном ими божественном учении Его. Слава Христа гремела уже по всей стране, и отголоски ее теперь сливались в один торжественный хор славословия в Иерусалиме. «Но где же Сам пророк? – спрашивали все. – Неужели Он не будет на этом торжественном народном празднике?» Проходили дни за днями, а Христа все не было, и народ уже перестал волноваться мыслью о Нем. Но тогда-то именно, в середине праздника, и явился Христос, чтобы сеять семена своего божественного учения на почву спокойного, не волнуемого страстями сердца. По обыкновению, Он выступил в притворе храма, где обыкновенно раввины поучали народ. Достаточно было только появиться этому божественному проповеднику, который учил так, как никогда еще не мог учить человек, именно жег сердца людей словом любви и истины, и народ тотчас же окружил Его, оставляя важных книжников про себя заниматься своими казуистическими тонкостями, в которых они полагали всю суть религии и Закона Божия. Такое внезапное появление давно не бывшего в Иерусалиме галилейского Пророка немало изумило книжников, а предпочтение Ему со стороны народа возбудило в них крайнюю зависть и злобу. Книжники по необходимости должны были присоединиться к другим слушателям Христа, но в толпе стали распространять недоверие к познаниям галилейского Проповедника: «Как может Он знать Писание, не учившись?» Заслышав эти толки, Спаситель не преминул преподать глубокий урок, что не всякое учение есть мудрость, и менее всего то именно учение, которое преподавалось в школах раввинских, где действительно не учился Христос. Его учение выше. Оно исходит от Того, Кто послал Его, и всякий исполняющий волю Божию может постигнуть проповедуемые Им истины. Такое открытое заявление об источнике учения Христа еще более раздражило книжников, и в них мелькнула кровожадная мысль как-нибудь насильственно отделаться от столь опасного соперника, изобличавшего всю лживость и пустоту их законничества. Но Христос тотчас же проник в их коварные мысли и всенародно спросил: «За что ищете убить Меня?» Такой вопрос, молниеносно озаривший мрачную тайну злобствующих книжников, должен был повергнуть их в необычайное смущение, и чтобы подавить это смущение и вместе замять опасный вопрос, они не нашли другого способа, как объявить Иисуса бесноватым и нездравомыслящим.

О своем смущении книжники не замедлили передать синедриону, и в этом верховном судилище немедленно составился план действия в отношении неприятного для его членов учителя. Он снарядил тайную депутацию, которая должна была собрать сведения об учении Иисуса и затем арестовать Его. Между тем праздник близился к концу и настал последний день его. В этот день совершался особенно торжественный обряд. Народ отправлялся в храм, и когда утренняя жертва полагалась на жертвенник, один из священников шел с золотым сосудом к пруду Силоамскому, неподалеку от подножия Сионской горы, и там черпал три лога воды, которая затем в торжественной процессии приносима была водными вратами в храм. При вступлении этой процессии в пределы храма левиты трубили в священные трубы, пока процессия не доходила до самого алтаря, где вода выливалась в серебряную вазу с левой стороны, а в серебряную же вазу с правой стороны вливалось вино. Затем начиналось пение великой «аллилуйи» (Пс 115–118), и когда доходили до стиха: «Славьте Господа, ибо Он благ, ибо во век милость Его», то каждый из празднично одетых богомольцев, стоя у алтаря, радостно потрясал своим лулабом. Вечером народ предавался таким ликованиям, что, по выражению раввинов, кто не видал этой «радости черпания воды», тот не знает, что значит радость. Спаситель в это время также находился в храме и, воспользовавшись этим обрядом, начал направлять мысли народа к духовному черпанию из того источника воды живой, испивший из которого не возжаждет во век. Встав среди народной толпы, Он воскликнул: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой», т. е. под действием имеющего сойти Духа Святого, верующие в Него не только возродятся сами в своей внутренней жизни, но и будут в состоянии изливать потоки жизни и на других, через распространение Евангелия Христова.

Такая проповедь поразила многих своей неотразимой жизненностью и вместе таинственностью, и в народной толпе начались горячие рассуждения о самом Проповеднике. Одни утверждали, что «Он точно пророк»; другие шли еще дальше и прямо говорили: «Это Христос». А иные, и именно ученые книжники, запальчиво опровергали это последнее мнение, приводя и готовый ученый аргумент против него. «Разве, – говорили они, – из Галилеи Христос прийдет? Не сказано ли в Писании, что Христос прийдет от семени Давидова, и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?» Рассуждения перешли в ожесточенную распрю, и противники Христа, не имея возможности убеждениями отклонить от Него народ, хотели просто схватить Его; но не пришел еще час Его, и «никто не наложил на Него рук». Не осмелились этого сделать даже и посланные от синедриона. Обходя притворы храма, останавливаясь среди колонн так, чтобы не быть замеченными Тем, кого они подстерегали, они также не могли не слышать кое-чего из дивного учения, лившегося из уст Его. Послушав же Его, они уже не могли исполнить своего поручения. Они подчинились непреодолимому влиянию, которое производил божественный Учитель; какая-то бесконечно-могущественная сила отнимала у них волю, подрывала решимость. Послушать Его – значило не только быть обезоруженным во всяком покушении против Него, но почти обращенным из злейшего врага в благоговейного ученика. «Никогда человек не говорил так, как этот человек» – вот все, что они могли сказать о Нем. Членам синедриона оставалось только ответить им бесплодным гневом и презрительным упреком, что, вероятно, и они прельстились и уверовали в этого пророка и любимца невежественной, проклятой и жалкой толпы. Никодим, в сердце которого давно уже теплилась искра веры, понемногу разгоравшаяся в полное пламя убежденности в божественном достоинстве Иисуса, осмелился было возразить, что не следовало ли бы сначала узнать хорошенько, прежде чем осуждать. Но это справедливое замечание осталось без внимания, и члены синедриона опять обратились к недостойным насмешкам и своему невежественному законничеству. «И ты не из Галилеи ли? Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк», – нагло утверждали они, забывая, что Галилея дала уже несколько величайших пророков, и между ними Илию и Иону. «И разошлись все по домам, Иисус же пошел на гору Елеонскую», чтобы там в уединенной молитве облегчить благословенным отдыхом свою утомленную душу.