Диваныч Ватников - Грэйв

• Название: Грэйв
• Автор: Диваныч Ватников
• Жанр: Научная Фантастика

Автор заранее предупреждает умных и серьезных читателей, что это сказка про Ивана-дурака. Да, да, именно дурака. Того самого, который живет в соседнем доме и жить Вам не дает. Да и вообще, умные читатели, как Вас вообще могло занести к автору с таким то псевдонимом?

***Краткое содержание***

Шёл по улице малютка, посинел и весь продрог. Вдруг видит — рояль в кустах. Вырезал он из рояля Буратину, пардон, золотую рыбку, и давай она исполнять все его желания. Но не стерпела тут общественность и сапогом малютке кааак даст по глупой ж…, в общем, пониже поясницы метились. Но увернулся малютка и убежал в прошлое. Говорит малютка золотой рыбке — хочу, во первых, пива, а во вторых…

В общем, дальше читайте сами и кидайтесь тапками.

---

Преимущество нынешних импортных песен сейчас именно в том, что смысла в них никто и не ищет. Им легче пробить дорогу к русской душе. Ну да ладно, ребята, вы мне все равно не поверите, даже если я голос в споре сорву. К этому надо прийти самим.

Макс заказал Грэйву аудиокассету этого времени со сборником песен Аббы.

Оказалось, что у грэйва имеется матрица оригинальной советской кассеты, произведенной на заводе как раз здесь, в Риге. Конечно, к моменту матрицирования, произведенным каким-то из бесчисленных ходоков во времени, пленка сильно состарилась и порядком размагнитилась, но по заданию ходока были произведены восстановление и перезапись, то есть это была фактически реплика старого раритета. Проблема была в том, что кассета-оригинал выпущена в 1978-м, на одной стороне кассеты были песни, которые выйдут на оригинальном диске только через пять месяцев. Макс, слегка расслабленный алкоголем, решил — ну и черт с ним, полгода не срок, кто может в обществе, которое почти не знает рекламы, вообще знать, когда произошел релиз какой-то там импортной песни. Кассету заберу, а за полгода все уже забудут, когда именно песни слышали. Макс достал из кейса кассету и протянул Толику.

— На, поставь, брал на выходные послушать, сегодня вечером вернуть надо.

— О, живем, братцы, посмотрите, наша Мелодия наконец-то и до Аббы добралась! — Ломков тут же вставил кассету в магнитофон.

— Ну, Абба это все-таки не диско — споры о музыке начали разгораться с новой силой.

Максу Абба не понравилась. А ведь когда-то тоже восхищался ей, в те, его личные 70-е и 80-е. Но сейчас… Половину песен он точно не стал бы слушать, если бы имел возможность перемотать ленту одним нажатием кнопки. Да что там половину, с первой стороны ему вновь понравилась лишь песня Money, money, money, со второй — только S.O.S., ну и Mamma Mia была еще так себе.

Но здешнему народу нравилось все. Во всяком случае, девушек танцевали без перерыва. Макс не танцевал, он, потягивая сладкий мускат, смотрел на танцующих и грустил — вот, какие они все молодые, красивые и счастливые, вся жизнь впереди, а у него… Да черт меня побери, я ведь и сам сейчас их возраста, все никак не привыкну! И жизни у меня впереди побольше чем у них всех, вместе взятых! Но почему же так грустно на душе, почему? Может оттого, что они живут свою жизнь сами, делятся радостями и невзгодами, преодолевают свои барьеры, а я просто паразитирую на грэйве? Но я ведь стараюсь тоже что-то им дать… Не особо пока получается, но что делать? Выстроить им суперсовременный завод вместо этого, чтобы завтра они пришли с утра, а тут сплошная автоматика, сюда сыпем лопатой кремниевый песок, оттуда планшеты вылетают, больше сыпешь — быстрее вылетают… И что тогда? Ну, положим, часть останется, песок сыпать, часть — планшеты в грузовики носить. Еще кто-то останется руководить, кто-то процесс производства изучать. Разбирать им, конечно, никто ничего не позволит, будут просто лицезреть и философствовать, пока не придут к закономерному вопросу «а что будет, ежели вместо песка железный лом засунуть?» Ну а остальные куда? Куда все эти тысячи не последней квалификации людей одновременно пристроить? Послать дороги строить или планшетами на рынке торговать? Где-то я это уже видел однажды, все эти миллионы одномоментно ставших ненужными людей. Но я ведь, подлец такой, и дороги им построю и на рынке автоматы по продаже поставлю, я, блин, всем им так помогу! Поставлю им кормушки бесплатные, эту кнопку жмешь, сто сортов колбасы в корыто высыплется, эту кнопку — пятьдесят сортов сыра, эту кнопку — пятьсот сортов водки. «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным», как писали здесь в «Пикнике на обочине» эти, черт, фамилию не запомнил, братья-фантасты.

Макс захандрил окончательно и, чтобы сбить мрачные мысли, пошел ставить чайник для кофе. Тут же на помощь прибежала Ленка.

— Эдик ты чего такой? Чего загрустил? Не танцуешь совсем, такой праздник ты нам устроил, такой

праздник. У меня с Нового года такого не было! Жаль только, что мандарины закончились. Теперь, небось, опять до декабря ждать их.

Макс улыбнулся

— А ты в тумбочке хорошо смотрела?

Ленка взвизгнула и помчалась к тумбочке. Достала коробку с мандаринами.

— Эдик! Когда ты успел их туда положить? Ты прямо Игорь Кио какой-то! Где ты их прятал, сознавайся!

Макс рассмеялся. Хорошее настроение возвращалось.

— Где прятал, там уже нету. Бери всю коробку, тащи домой, до декабря, конечно не хватит, но до утра хватит точно.

— Не, Эдик, так нечестно. Тогда надо между всеми поделить.

— Ну как знаешь. Только не делите сейчас, а то опять сразу сожрете и спать ложится придется без мандаринов. И кофе не выпьете и эклеры уже не влезут. Придется утрамбовывать. Все, чайник вскипел, пошли народ кофием поить и эклерами кормить.

Расходились дружно. Хотя подвыпивший Актуганов и кричал, что «морской закон — волной смоет», а Долгих предлагал убираться с утра, комнату все-таки убрали сразу, посуду помыли. Пустые бутылки спрятали в шкаф, кроме трех из-под токайского, такие нигде не принимали. Макс положил их в кейс, сказав, что по дороге выбросит где-нибудь в мусорный бак. Илюшина принесла мандарины, их поделили. Хотели всучить и Максу, но он отказался от своих трех штук, всучив их трем девушкам. Проходную форсировали вместе, стараясь не дышать, но вахтер все равно что-то унюхал и понимающе хмыкнул. Сначала усадили в автобус тех, кому надо было на окраину, потом отправили туда же тех, кому нужен был трамвай. Почти одновременно подошел трамвай в центр, им уехали остальные, оставив Макса и Илюшину вдвоем. Ленке надо было топать пешком, Максу по легенде нужен был автобус до вокзала. Макс предложил проводить. Ленка обрадовалась.

— Ой, действительно, проводи, а то я с зарплатой, рабочий день давно закончился, народа на улице мало. Я покажу дорогу, ты там на другую остановку выйдешь, там и твои автобусы, и троллейбус.

Опять начал капать закончившийся было дождь. Лена достала из сумочки зонтик, дала Максу, а сама взяла его под руку. Вот черт, проклятый кейс, подумал Макс, у которого обе руки оказались заняты. Подошли к светофору.

Близко не подходим — предупредила Ленка — Тут, сколько себя помню, на проезжей всегда ямы в асфальте, во время дождя каждая машина тучу брызг поднимает. Чинят каждый год, чинят асфальт, чинят и все без толку. Говорят, здесь как раз протекала речка, у которой вон тот фарфоровый завод построен. Меня знаешь сколько раз тут водой из луж окатывало! Не сосчитать. Зазеваюсь и уже мокрая.

Макс подумал, что надо бы дать задание грэйву привести перекресток в порядок. Ушедшая было хандра вернулась.

— Лен, вот смотри, закончу я с установкой возиться, будет она автоматической, ты что тогда делать будешь?

— Да что, дел что ли мало? В крайнем случае, не найдется дел в лаборатории, так пойду в цех, буду те же самые микросхемы по группам сортировать, делов то.

— Ну а если мы такие микросхемы сделаем, что и сортировка не нужна будет?

— Ну, пойду проволоку к кристаллам приваривать, я уже когда-то месяц сидела за микроскопом.

— Ну а если мы и этот процесс автоматизируем? Это ж тысячи работниц куда-то разом пристроить надо.

— Эдик, ну чего ты пристал. Во-первых, не придумаете вы такие станки быстро, лет двадцать пройдет. А во-вторых, не поставите же вы все станки разом, одновременно. Процесс растянется на год-два и всех куда-нибудь успеют пристроить. Я тогда, через 20 лет, может уже начальницей большой буду, не пропаду.

Ленка показала Максу на одноподъездную девятиэтажку.

— Вон мои окна, на восьмом этаже, тридцатая квартира.

Макс мысленно выругался. Как раз в лифте этого дома грэйв устроил один из порталов. Макс несколько раз пользовался им. А что если бы на Ленку напоролся? И ладно вечером, а утром?

Дошли до подъезда, встали под козырек. Ленка забрала у Макса зонтик.

— Ну все, давай прощаться, на чай не приглашаю, у меня мама строгая. Да и папа болеет, — погрустнела она — рак. Мучается очень. Тебе туда. Прямо на остановку выйдешь. Еще раз спасибо за праздник, Эдик.

Ленка чмокнула Макса в щеку и упорхнула в подъезд.

Макс закурил.

Надо же, не пропадут они. Даже представить себе пока не могут такое. Автобус не резиновый, но пока не лопнет, место для еще одного человека всегда найдется. Все будет хорошо, а дрянной перекресток с вечной лужей — это мелочи. Девочка два года работает на острие прогресса, пусть пока лаборанткой, а на палку чая пока пригласить не может, с родителями живет. Сколько ей лет? Около девятнадцати, может все двадцать. Впереди — целая жизнь, а рядом смерть. Рак страшная болезнь, пока не лечится. Пока. И не поступишь ты, умная добрая девочка, в свой институт, пока отец, живущий рядом с тобой, умирает. Пока. Интересно, у грэйва есть лекарство от рака, надо узнать, пока не поздно. Опять это пока. Пока я тут за свою чистенькую новую биографию дрожу. Вот что, ребята, дармового корыта я вам не дам. Придется вам отрабатывать.