Отохико Кага - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Отохико Кага
• Издательство: Издательство «Гиперион»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-217-0

Заключённый Такэо Кусумото сидит в одиночной камере. Он приговорён к смертной казни и ждёт своего часа. Поскольку точный день приведения приговора в исполнение не известен заранее, этот час может наступить когда угодно. Такэо ждёт смерти уже 16 лет…

16+   Для читателей старше 16 лет.

---

Интересно, что в ординаторской каждый стол точно отражал темперамент его хозяина. На столе Таки с трёх сторон высились стопки книг, образуя что-то вроде фортификационных укреплений, пусть и не таких основательных, как в прежние времена, но всё же. На оставшемся крошечном пространстве вперемешку со шприцами и хирургическими инструментами валялись пепельница, спички, иглы неизвестного предназначения, цветная бумага, камешки.

Самый опрятный стол был у Танигути — на нём аккуратной стопкой лежали три немецкие медицинские книги, которые он читал в свободное от работы время, и словарь, более ничего. Никогда не бывало, чтобы Танигути оставил на столе распечатки кардиограмм. Перед тем как уйти с работы, он непременно возвращал их в кардиологический кабинет. Вот уж кто действительно был чистюлей и аккуратистом, при этом он обладал чувством меры и умел выполнять свою работу чётко, не делая ничего лишнего. Тикаки не отличался такой собранностью, чувство меры часто подводило его, и, когда он чем-то излишне увлекался, Танигути всегда старался остудить его пыл — «Эй, смотри не надорвись»,

На столе Томобэ высилась книжная стойка, набитая старыми — за несколько лет — номерами специального журнала для работников исправительных учреждений «Преступность и меры борьбы с ней». Благодаря этому журналу рентгенолог владел самой точной информацией и был досконально осведомлён во всех кадровых перестановках в исправительных учреждениях, точно знал, кого когда и за что наградили, какие планируются дружеские встречи.

Стол Сонэхары был завален флаконами из-под духов, разного формата альбомами, комиксами, книгами о маджонге и скачках. В общем, похоже на стол Таки, но Таки старался укрыться от посторонних взглядов, а Сонэхара, наоборот, выставлял всё напоказ. Однажды Тикаки взял со стола Сонэхары самый роскошный, в золотистой обложке альбом и раскрыл его — там были сплошь фотографии обнажённых мальчиков. Одни были явно сделаны им самим, на других были запечатлены произведения западной живописи, кадры из фильмов. Наверное, из-за этих альбомов и пошли слухи о его пристрастии к мальчикам.

Тикаки бросил в закипевшую воду комок лапши. Танигути оставил ему две упаковки рамена, поэтому у него возникла мысль пригласить на ужин надзирателя Ито, но, заглянув в служебное помещение, он никого там не обнаружил. Наверное, Ито давно уже лёг спать. Только Тикаки открыл банку мясных консервов и принялся за рамен, как в ординаторскую вошёл начальник зоны Фудзии.

— Простите за беспокойство, — смущённо пробормотал он, отступая назад, но вид у него был озабоченный, ясно, что он пришёл не просто так, а по делу.

— Ничего, ничего, входите, — сказал Тикаки. — Вы тоже сегодня в ночь?

— Так точно… — Фудзии, словно не совсем понимая, что именно «точно», двинул широкими плечами, так что вздулись мышцы, и, развернув стул, сел на него верхом. Стул сразу стал казаться игрушечным. — Приятного аппетита.

— Может, присоединитесь? У меня ещё одна порция есть, — показал Тикаки на пачку рамена.

— Нет, спасибо.

— Ну что ж… — Тикаки втянул в себя последние капли бульона и проглотил мясо со специфическим запахом консервов. Голод утолить так и не удалось. И он протянул руку ко второй пачке. — Ну, тогда я сам съем.

Он снова вскипятил воду, быстро приготовил лапшу, открыл новую банку мясных консервов и набил полный рот. Создавалось ощущение, то, как только еда попадает в желудок, есть начинает хотеться ещё больше. И это понятно — ведь на обед он съел только солёную кету и суп, а потом всё время работал. Да, если бы не «передача», полученная от Танигути, он бы просто умер от голода.

— Вкусно? — с некоторым удивлением спросил Фудзии.

— Да, вкусно. Чертовски проголодался.

— Вы, доктор, ещё слишком молоды. А в моём возрасте уже следует ограничивать себя в углеводах. Впрочем, что я вам говорю, вы ведь врач и сами всё знаете. Да, возраст не шутка.

— Но разве вам так уж много лет?

— Я в два раза вас старше.

— Неужели? Никогда бы не сказал. А что, у вас ко мне какое-то дело? — Заметив, что вода в поставленном на плитку чайнике закипела Тикаки заварил чай. Пренебрегая приличиями, вытащил плитку шоколада, развернул её и стал есть, нарочно отламывая куски побольше и с хлюпаньем втягивая чай.

— Да, есть кое-что. — Выпростав из-под стула длинную ногу, Фудзии принял чинную позу. Видя, что он явно настраивается на официальный лад, Тикаки усмехнулся про себя, и Фудзии сразу же перестал казаться ему таким грозным.

— У меня к вам несколько дел, если быть точным — то три.

— Слушаю вас. — Тикаки сел поудобнее и напустил на себя серьёзный вид.

— Во-первых — Такэо Кусумото, во-вторых — Сюкити Андо, и в-третьих — Симпэй Коно.

— И все трое, конечно, из нулевой зоны? — сказал Тикаки, вспомнив, что Фудзии и днём приходил к нему поговорить о заключённых той же зоны — о Сунаде, Оте и Кусумото.

— Да-а… Доктор, вы знаете Симпэя Коно?

— Только по имени, я никогда его не видел. Кажется, это из-за него вечером был весь этот переполох с пикетчиками?

— Да, из-за него. Но мне хотелось бы начать с Кусумото. Как он вам показался?

— Вы хотите знать, какое он произвёл на меня впечатление, когда я разговаривал с ним у него в камере? Точно такое же, как во время первоначального осмотра, ничего нового.

— Он вам ничего не говорил о той молодой женщине? О той, с которой он переписывается?

— Нет, о ней он ничего не говорил.

— Вот как. Боюсь, это было для него настоящим ударом. Он её очень ждал, она не то его любовница, не то он просто в неё влюблён.

— Так или иначе, мне он ничего не сказал. — И Тикаки помахал рукой, словно отметая все дальнейшие вопросы по этому поводу.

— Ясно. Но у него ведь нервы совсем никуда, да? Кажется, он страдает головокружениями психического происхождения?

— Кто это вам сказал?

— Вы. Вы мне это и сказали.

— Ничего подобного я не говорил. Да, у него бывают приступы головокружения, но это вовсе не значит, что у него психическое расстройство.

— Вот как? Наверное, я неправильно понял. Дело в том, что, по словам постового надзирателя, он как-то чудно себя ведёт. То вдруг начинает громко вопить, днём нёс что-то несусветное, вроде бредил, да и когда вы его осматривали в камере, с ним творилось что-то странное.

— У него был просто приступ головокружения. Но откуда такая осведомлённость? Мне казалось, в тот момент, кроме нас с Кусумото, в камере никого не было. Или постовой подслушивал?

При взгляде на честное лицо надзирателя Таянаги и мысли не возникало, что он способен подслушивать. Обычно он выжидал на своём посту, как паук в центре паутины, и, когда падала сигнальная планка, опять же, как паук к жертве, бросался к нужной двери. В определённые часы он совершал обход, но и тогда всего лишь на миг приоткрывал створку глазка и заглядывал в камеру.

— А, ну конечно, — догадался наконец Тикаки. — Наверное, Кусумото сам сообщил вам об этом?

— Нет, нет, что вы. Это всего лишь предположение. Ну так как же? У него был припадок?

— А в чём, собственно, дело? — Только тут Тикаки понял, что его хотят загнать в ловушку.

— Ведь вы, доктор, провели в его камере худо-бедно около часа. Я и подумал, что у него припадок или ещё что и вы его приводите в чувство, только и всего. Ну так как же? Вам удалось войти с ним в контакт?

— В каком смысле?

— В буквальном. Добились вы, чтобы Кусумото вам доверял и выкладывал всё как на духу? Ведь вы учились в одном университете, только он старше…

— Ну, это ещё ничего не значит, — прервал Тикаки своего собеседника.

— И всё-таки, наверное, вы испытываете по отношению к нему что-то вроде симпатии… В противном случае вы при своей крайней занятости вряд ли стали бы встречаться с ним дважды, да ещё подолгу разговаривать.

— Но ведь во второй раз я встречался с ним по вашей просьбе. Разве не так?

— Да? А ведь и вправду. Но вы же могли отказаться!

Весь этот разговор начинал действовать Тикаки на нервы, но он не мог не признать, что Фудзии был недалёк от истины. Он снова оказался не на высоте.

— Не стану отрицать, — признался он, — я испытываю особый интерес к этому человеку. Может быть, даже больше, чем просто интерес. Наверное, причина в том, что во многом мы с ним похожи. — И он поспешно добавил, не желая быть превратно понятым: — Это чисто метафизическая проблема, знаете ли. У нас очень близкий взгляд на мир: нам обоим кажется, что он зиждется на пустоте.

«Сказать ему о „той стороне", что ли?» — подумал было Тикаки, но не решился, побоявшись, что не сумеет как следует всё объяснить.

Фудзии и так только молча хлопал глазами, как видно, не в силах переварить услышанное.

— А вы, доктор, придерживаетесь какой-нибудь веры? — сказал он наконец, словно сумев уловить нить разговора.