Отохико Кага - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Отохико Кага
• Издательство: Издательство «Гиперион»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-217-0

Заключённый Такэо Кусумото сидит в одиночной камере. Он приговорён к смертной казни и ждёт своего часа. Поскольку точный день приведения приговора в исполнение не известен заранее, этот час может наступить когда угодно. Такэо ждёт смерти уже 16 лет…

16+   Для читателей старше 16 лет.

---

— Знаешь, я тебе вчера соврала: брат был дома в то воскресенье.

— Да я и сам знаю. — Слова Кикуно не удивили меня, удивительно было другое — почему она вдруг решилась признаться?

— Она целый день сидела в его комнате. Это ужасно. В последнее время она ни на шаг от него не отходит.

— А зачем ты мне это говоришь?

— Послушай-ка, скажи мне вот что. Ты что, и вправду её любишь?

— Ну… — Я не нашёлся что сказать.

— Не любишь ты её. — Кикуно хрипловато засмеялась. Сверкнули её красивые зубы. Тут нас догнала какая-то группа. Мы отошли к груде камней, наваленной по краю, и опустились на старый мох. К нам полноводной рекой подступало новое ущелье, оно было ещё мощнее предыдущего, того, что показалось нам ведущей в небо лестницей. Вершина Цуруги, взмывая над тёмно-зелёными кручами, над большими и малыми пиками, бросала чёрные отблески на сложенный из отвесных утёсов гребень горы.

Кикуно поглаживала мох. Я тоже провёл по нему ладонью. Он был пушистый и тёплый. Я почувствовал необыкновенное умиротворение, откинулся назад и лёг на спину. Над головой нависала скала из словно присыпанного сухой мукой диорита, из трещины росла худосочная карликовая сосна, в её ветвях сверкало сапфировое небо.

— Мне не хотелось делать тебе больно, поэтому я и молчала. Но раз ты не любишь её, я буду с тобой откровенна. Она любит моего брата. Если ты женишься на ней, она будет несчастна.

— Благодарствую за совет. — Сбоку от сосёнки возникло белое облачко.

— Я серьёзно. — Мой беззаботный тон явно рассердил Кикуно, она кусала губы, словно боялась заплакать. Мне передалось её настроение, и, прежде чем она успела признаться, я сказал:

— Мне нравишься ты. Я люблю тебя.

Кикуно прижалась щекой к моему плечу. Я уткнулся подбородком в её волосы и стал тихонько укачивать её, вдыхая нежный запах её пота. Вернулся Иинума и стал звать нас. Помахав ему рукой, я встал. После этой передышки я взбодрился и сумел подняться на вершину вместе со всеми. На этот раз уже сознательно я старался держаться подальше от Кикуно. Мино по-прежнему шла с безучастным видом, невозможно было понять, о чём она думает.

После обеда мы продолжили подъём по снежному ущелью. Когда солнце стало клониться к западу, поднялся лёгкий туман. Шагавшие впереди внезапно остановились. «Что такое?» — удивился я и тут же увидел висевшую внизу над долиной радугу. Точно на уровне наших глаз находилась её вершина, величественный семицветный мост соединял гребни гор. Я улыбнулся Мино и тут же наткнулся на взгляд Кикуно.

Вскоре впереди показалась окружённая каменной оградой хижина. Она называлась Цуругидзава. Здесь было гораздо меньше народу, чем в хижине Икэнотайра, и нам удалось пристроиться в углу и отдохнуть. После ужина вышли пройтись. Рядом с хижиной были разбиты палатки, и огни костров разрывали ночную тьму, где-то пели хором. Я смотрел на звёздное небо, когда кто-то схватил меня за руку. Это была Мино. Она потащила меня к безлюдному склону.

— Ну и чем вы сегодня занимались с Кикуно?

Она старалась говорить сдержанно, но в голосе звучала накопившаяся за день обида. Поняв, что от моего ответа зависит, потеряю я Мино или нет, я стал осторожно подбирать слова. Но она, не дожидаясь, пока я отвечу, заговорила раздражённой скороговоркой:

— Ты что, влюбился в неё? Да по вашему виду сразу всё ясно. Ну и ладно, я знаю, что мне делать.

Она пнула валявшуюся у ног пустую банку. Отскочив от камня, банка долго катилась по склону. Под ногами чернел обрыв.

— Ну что молчишь? Нечего ответить? Говори, что у тебя с ней?

Я продолжал молчать. Ведь стоило мне сказать хоть слово, я бы не удержался и начал упрекать её. Я заговорил о другом:

— В воскресенье я, как последний дурак, целых три часа прождал тебя в кафе, а ты была с Иинумой! Ты же клялась, что между вами всё кончено, а сама продолжаешь с ним встречаться.

— Ну ладно, мне всё понятно. Хватит! Я ухожу. Завтра же спущусь вниз, — рассердилась она. Мне было приятно, что она сердится на меня. Уж куда лучше, чем её вчерашнее равнодушие и холодность. Она выскользнула из моих рук, а я стоял в темноте, и пальцы хранили тепло её полной груди.

Однако на следующее утро она как ни в чём не бывало отправилась дальше вместе со всеми. Объявили, что во второй половине дня будет туман, поэтому мы вышли пораньше, но, поскольку к нам добавилась группа, поднимавшаяся со стороны горы Татэяма, узкая тропа сразу же заполнилась шедшими гуськом людьми. Часа через три мы достигли скалистых гор; отсюда дорога круто забирала вверх, надо было подниматься с предельной осторожностью, карабкаясь по верёвочным лестницам и цепляясь за цепи. Большую часть вещей мы оставили в хижине и взбирались налегке, да и горы вовсе не были такими уж неприступными — как раз для таких новичков, как мы. Так что, если не лезть на рожон, подъём был, в сущности, вполне безопасным, однако, когда я оглянулся и увидел позади себя уходящую вниз голую отвесную стену, у меня мурашки побежали по коже. Кикуно поднималась довольно уверенно, а Мино театрально пугалась. Сначала все думали, что она просто дурачится, но постепенно поняли, что она действительно боится. В одной отвесной скале были вбиты специальные металлические опоры для ног и висели цепи. Продвигаться вперёд можно было только ползя боком и цепляясь за цепь. И это опасное место Мино никак не могла одолеть. Иинума протягивал ей руку, я поддерживал её сзади, но она так и не решилась шагнуть вперёд на край утёса. Идущие за нами люди ждали, в конце концов мы решили отказаться от мысли двигаться дальше и решили возвращаться. Однако, когда горы крутые, спуск бывает ещё опаснее подъёма; у Мино подгибались ноги, и она могла двигаться, только если я снизу протягивал ей руку и подбадривал её. Почти плача, она проклинала тот день, когда решилась пойти в горы. Когда мы начали спускаться по резко обрывающемуся вниз большому утёсу, она вдруг поскользнулась. Я успел удержать её за талию и крикнул, чтобы она ухватилась за цепь. Моя правая нога болталась в воздухе. И тут соскользнула вниз левая. Шипы на подошве отскочили от поверхности скалы, и она повисла в воздухе. Я полетел вниз.

Позже я бесконечное число раз восстанавливал в памяти это падение. Мне казалось, что тогда мне открылось нечто новое, коренным образом изменившее меня самого и мою жизнь. Но в чём заключалось это новое и к каким переменам оно меня подтолкнуло — на этот вопрос я так и не смог сформулировать для себя точного и исчерпывающего ответа. Ясно было одно — что-то тогда со мной случилось, но вот что именно, я так и не понял, и у меня осталось ощущение жгучей неудовлетворённости, которое не покидает меня и по сей день. Всё, что я об этом напишу, тоже не претендует полноту, это то, на что я оказался способным в данный момент, не более.

Поняв, что падаю, я прежде всего поднял глаза вверх и увидел перепуганное лицо Мино, которое ослепительно сверкало, будто выхваченное лучом прожектора. Разметавшиеся на ветру волосы оттеняли белизну кожи на лбу, алый рот был открыт, и изогнутые губы обнажали ряд неровных, как кристаллы, зубов. Наверное, она кричала. Но голоса её я не слышал, во время падения я вообще ничего не слышал, кроме свиста ветра в ушах. Все звуки вообще исчезли. Во всяком случае, такое у меня было ощущение.

Расстояние между нами всё увеличивалось, и я успокоился. Уж теперь-то Мино наверняка не упадёт. Её цепляющаяся за цепь и льнущая к скале фигурка казалась мне удивительно трогательной. Мне захотелось поддержать её, крикнуть: «Не смей умирать!» Да, по крайней мере в тот миг (а это был действительно миг) я любил её — это я помню очень хорошо. Это ощущение сохранилось в моей услужливой памяти как момент истины, и всё, что было с нами потом, не имеет ровно никакого значения.

Очень чётко мне запомнилась и равнодушная отстранённость оставшихся на утёсе людей, их бесстрастные лица. Каждый был сосредоточен на своём — кто поднимался вверх, кто спускался вниз. И ещё одно — не знаю, то ли я действительно видел это, то ли сюда вплелись какие-то другие, более поздние воспоминания, только я очень хорошо помню, что один мужчина, склонившись к своей спутнице, что-то нашёптывал ей и беззаботно улыбался. Мужчиной был Иинума, а женщиной — Кикуно. Во всяком случае, так мне показалось. Вполне вероятно, так оно и было, но утверждать этого я не стану. Помню только, как их весёлые лица становились всё меньше, меньше…

Точно помню, что смотрел вниз. Отвесная круча, мимо которой я летел, падала вниз, словно отсечённая резким ударом ножа, только кое-где она выставляла кулаки камней. Внизу, там, куда я летел, виднелась большая каменная площадка, и я точно знал, что, долетев до неё, разобьюсь и умру. «Неужели это и есть смерть?» — думал я, но абсолютно никакого страха не ощущал. Может, так всегда и бывает — оказавшись лицом к лицу с неумолимой, всесильной и неотвратимой судьбой, человек перестаёт барахтаться, смиряется и полностью покоряется обстоятельствам?