Леонид Леонов - Метель

• Название: Метель
• Автор: Леонид Леонов
• Издательство: Управление по охране авторских прав
• Жанр: Драматургия
• Год: 1940

Наталия Леонова (дочь Л.М.Леонова) так написала об этом произведении: «Пьеса написана в июле-ноябре 1939 года. Ее действие ярко характеризует жизнь того времени, не скрывая все те ее черты, которые и сегодня леденят кровь – аресты, доносы, страх, жертвы и палачи, дежурившие у подъездов, губительное влияние событий тех лет на сердца молодежи.»

18 сентября 1940г. Политбюро ЦК ВКП(б) своим особым постановлением запретило пьесу «как идеологически враждебную, являющуюся злостной клеветой на советскую действительность». Пьеса вновь увидела свет только после 1962 года, но и то лишь в измененном виде.

---

ПОРФИРИЙ уходит.

Доедет ли он только до судьбы своей, Степашка-то?

ПОТАШОВ. Наверно уже доехал.

17

Вошла МАРФА.

ЛИЗАВЕТА. Будем тебя на масленой ждать, старшенькая.

МАРФА (обняв ее, на ухо). Порфишке-то помоги на ноги подняться!

КАТЕРИНА (в Зоину комнату). Зоинька, Лизавета Касьяновна уезжает.

ЛИЗАВЕТА обняла Марфу, потом концом головного платка вытерла сухие глаза. Вошли ЗОЯ, СЕРЕЖА, ВАЛЬКА и НИЯЗМЕТОВ.

ПОТАШОВ. Надолго, на Дальний Восток уезжаю. Прощай, Марфинька.

МАРФИНЬКА. Прощай, Данилыч.

ЛИЗАВЕТА (обняв Зою). До весны, Зоинька!

ЗОЯ. До весны, Лизанька моя.

ЛИЗАВЕТА. Вот Лизавета и не нужна. Вот Лизавете и ехать можно.

МАРФА. Уж хоть до лестницы я вас провожу.

Прощальные восклицания: «Сундучок не забудьте», «Хватит, Сарпион, не молоденький», «Муки к блинам припасайте». Все ушли, кроме молодых.

18

ВАЛЬКА. Да уезжайте уж, а то расплачусь. (Вытерев слезы.) Зоя, давай взглянем теперь, что тебе Сережа принес. Можно, Сережа.

ВАЛЬКА включает шнур от свертка в розетку, тушит свет и только потом снимает колпак с сережина подарка. На столе вспыхивает маленькая украшенная елка. ВАЛЬКА одиноко выражает свое восхищение.

Когда же ты успел, Сережа? Ты же на охоту ездил!.. Хитрый, он хочет заново встретить Новый год.

ЗОЯ (про елку). Это ты ее устроила, Валя?

ВАЛЯ (простодушно). Я… а что? Мы вдвоем с Мадали придумали.

СЕРЕЖА. Я не нанимал тебя в свои адвокаты, Ниязметов!

Молчание.

ВАЛЬКА. Нам так хотелось, чтобы вы помирились… Пойдем, Мадали!.. Мне еще в больницу надо.

Они уходят. НИЯЗМЕТОВ поднимает по дороге старую елку.

НИЯЗМЕТОВ. Я отнесу ее на старое место, в лес. Она уже не потребуется.

Они ушли.

19

ЗОЯ. Догони и обними его крепко-крепко, Сережа!

СЕРЕЖА. Не будем больше делать глупостей, Зоя.

ЗОЯ. Хорошо, тогда я сделаю это сама… (Она идет к двери.) Мадали!

Она зовет его дважды. НИЯЗМЕТОВ возвращается. ЗОЯ кладет руки ему на плечи.

Хочу крепко обнять вас, Мадали… за верность, за дружбу, за все!

СЕРЕЖА (иронически). Я вам не помешаю?

ЗОЯ. Теперь уже наверно помешаешь.

СЕРЕЖА уходит.

ЗОЯ. Ман шумора нагз мибинáм, Мадали!

НИЯЗМЕТОВ (с улыбкой). С Новым годом, с новым счастьем, Зоя!

Занавес

Некоторые замечания для исполнителей ролей

СТЕПАН. Удивительной внешней приятности человек. Со всеми дружественен, ни с кем не будучи другом. Безупречен, безгневен, бездушен. Его сосредоточенность на своей мечте многие принимают за рассеянность от усталости. В его голосе, негромком и четком, лишь изредка, на долю мгновенья, металлически звучит волевое напряженье постоянной готовности к прыжку. Тогда его улыбка становится еще ласковей.

КАТЕРИНА. Несколько безвольная, уже тускнеющей красоты женщина, «птица в степановой клетке». Не очень заботится о своей наружности, как люди в дальнем путешествии — «вот, приеду и приведу все в порядок!». Ее жизнь со Степаном — постоянное ощущение непрочности и ожидание какой-то решительной перемены. Ее волю подавляет логика мужа, и только когда длительная ложь Степана становится явной и оскорбительной, она идет «посоветоваться» с Поташовым. (3-е действие, диалог со Степаном).

ПОРФИРИЙ. Медлительный, ничем невозмутимый человек, прошедший сквозь три войны. Он вернулся «оттуда» готовый любой ценой исправить ошибку. Узнав некоторые вещи погрознее смерти, он уже не боится ничего. Встреча с дочерью или с Марфой ему страшнее. Степан ему и противен и бесконечно любопытен, отсюда его внимательная приглядка к брату. Он равнодушен и жесток, когда разгадывает тайну Степана (3-е действие). Не менее слов в этой роли важны его жесты, сдержанные, но исполненные внутренней убежденности и силы. Ему надоело быть орудием Степана, и он приходит (3-е действие) вернуть ему по счету.

ЗОЯ. Правдивая, с большим душевным упорством, доходящим до капризности. Как бы еще расцвела эта девушка, если бы не эта тайна, повергающая ее время от времени в минутную задумчивость. Тогда она вздрагивает, если называют ее имя. Для нее тайна отца — старый проплаканный тюфяк, на котором корчились старые и который зовет умирать на себе молодых. Видимо от отца, есть в ней особая неторопливость жеста и пристальность взгляда.

МАРФА. Большого внутреннего достоинства человек и еще большей четкости и лиричности. Небольшого роста, очень скромная внешне и все же отовсюду заметная. На нее удивляются, как она, несмотря ни на что, сохранила такую молодость, а по существу-то именно благодаря трудной ее жизни и выработалась у нее недоступная иному человеческая мягкость. Марфа никогда не жалуется, даже при встрече с Поташовым (разговор о слепоте, 2-й акт). Сквозь какие-то реплики, как сквозь окна, видна она прежняя — веселая, ироническая, даже озорная. Но возраст и слепота взяли свое, и Степана она разгадывает только после секретного разговора с Поташовым. Нет никого, кто не уважал бы ее.

ЛИЗАВЕТА. Властного нрава, больших страстей и такой же душевной добротности, очень красивая по-своему женщина. Наверно, в юности была вожаком игр, хороводов и всяких шумных проделок. Ей нравится казаться суровой, иногда ей это и удается. Умеет читать человека взглядом, ее никогда и никому не удавалось обмануть. Она из тех, что до самой смерти остаются молодыми. Сарпиона привлекла в ней какая-то ловкая, несмотря на полноту, бабья статность. Одета цветисто и, куда бы ни пришла, всюду приносит с собою нарядный, праздничный переполох. И только перед Марфой робеет, как девочка.

ЗИНОЧКА. Верный человек у Марфы, ее негласный секретарь, ее хранительница в годы гражданской войны. Длинна, костиста, волосы зачесывает гладко до блеска. Ей уже сорок четыре. С Марфой говорит как с ребенком, хотя в крупном повинуется ей беспрекословно. Занятно видеть, как сквозь сложившиеся привычки никому не нужной старой девы вдруг пробивается румянец нерастраченной молодости, девическая робкая осторожность, давняя жажда стать матерью и женой «надежного» человека; она даже хорошеет при этом (3-е действие, объяснение с Сарпионом).

ЛОПОТУХИН. Громаден, шумлив, суетлив, как большой жук, суматошливо пытающийся выбраться из своей темной, безвыходной коробки. Люто ненавидит и побаивается Степана, заразившего его горьким недугом разочарованья в самом главном. Брезглив и брюзглив со Степаном и всегда краешком глаза следит за ним: их объяснения, внешне вялые, слишком остры по внутренней вражде. Не имея силы вырваться из ямы, он нарочно дразнит Степана (история с халатом и биноклем), чтоб тот сам ускорил процесс взрыва.

ВАЛЬКА. Девочка с вихорком из-под шляпки, порывистая, отзывчивая, слишком наивная в своей первобытной чистоте. Такие проходят через пропасти с улыбкой и песенкой, не подозревая, какие беды готовы были обрушиться на нее. Этот ребенок только в конце 3-го действия становится взрослым. В эту минуту в ее широко раскрытых глазах скорее великое удивление, чем отчаяние или горе. Она говорит скороговоркой и все, что она думает, написано на ее лице.

САРПИОН. Очень степенен, потому что знает себе цену, умеет все и вообще знаток жизни. Лизавета для него венец человеческой удачи, достигнуть которой ему так и не удалось. Всегда присматривается к вещам, его окружающим, — как это сделано и нельзя ли повторить у себя в колхозе. С виду немножко сонный — из-за своей дремуче-круглой, черной, как смоль, бороды, — даже порой невыразительный; тем разительнее перемена в объяснении с Зиночкой, когда он весь расцветает красками густыми и пестрыми, говоря о вещах ему дорогах и понятных.

ИВАН. Высокий, худощавый парень, несколько восторженный, потому что впервые в большом городе, и все ему в диковинку, и жизни впереди не в обхват, и какой жизни! С тоненькими усиками, с прядью черных волос на лбу он похож на прежнего мастерового, и сам действительно уже мастер с зорким, всегда чуть прищуренным глазком. Такие бывают запевалы на деревенских гулянках с высоким, несколько дребезжащим тенорком; наверно он поет и на работе, наполовину свесясь где-нибудь с высокой крыши. Он добродушен, даже доверчив, но ссориться с ним лучше не следует. Лизавету он обожает, опасается — как бы не кинула его, и очень горд этой своей победой. Любит подтрунить над незадачливым дядюшкой. Первый гармонист в округе.