Ник Маматас - Плохой день в Черном блоке

• Название: Плохой день в Черном блоке
• Автор: Ник Маматас
• Жанр: Короткие истории

Это рассказ про то, как девица из оппозиции от нефиг делать расследует убийство на политических беспорядках, которое совершил загадочный чувак в маске Гая Фокса.

---

— Так, вообще-то это ты вдруг решил бежать, и влетел прямо в объятия копов. Так что, скорее всего, это тоже все ЦРУ, и это я единственный человек на Земле со свободной волей, — это его заткнуло. Он даже встал и вылил кофе в раковину. Я определенно не могла признаться Робину, что видела на самом деле. Я знала не больше других. В больнице Коннер охотно сотрудничал: перед ним появился случайный тип из Черного блока в маске, заколол в живот, потом свалил. Он не знал, зачем это кому-то понадобилось, и можно позвонить отцу, который теперь живет в Кротоне-на-Гудзоне, в Нью-Йорке? Его отец рано вставал каждое утро, чтобы отправиться на Уолл-стрит, где он неплохо зарабатывал на уничтожении планеты. Родители у парня были в разводе. Коннер отдалился от обоих, но звонить попросил отцу, несмотря на то, что тот жил теперь на другом конце страны. Выходит, он был богатеньким мажором. — Я тебя только проверяла, Робин. Настоящий раб ЦРУ допил бы кофе и налил еще себе и мне.

Он не стал. Он распрощался, сославшись, что ему нужно забежать в помойку Whole Foods, пока молочные продукты не испортились на солнце — «Но ты же веган!» — крикнула я вслед, и только хлопнувшая дверь была мне ответом — и оставил меня одну. Я докурила сигарету, выкурила еще одну. Коннер Кирнан. В округе люди стояли на ушах. Спор уже перерос в политический. Правые брехуны обожают старое доброе кровопролитие, когда могут пришить его левым. Теории леваков согласовывались с робинскими, вкупе со здоровой дозой стереотипного недоверия копам. Смерть Кирнана — его убийство — посеет хаос в политике и в движении. Карт-бланш останавливать нас на улицах, входить в наши квартиры, проникать на наши встречи, и при наличии «достаточного основания» даже обычно либерально настроенные граждане Окленда зааплодируют, когда копы примутся выбивать наши двери.

Еще одна сигарета и я пришла к решению. Мне нужно чем-то заниматься по жизни, между протестами. Я найду убийцу.

Красти нечасто появляются в Окленде, с тех пор как был разрушен лагерь Оккупай. Их район скорее Телеграф Авеню в Беркли. Плюс — пацан, который сбежал, когда пырнули Коннера, направлялся на север. Я взяла пригоршню мелочи и запасную пачку сигарет и отправилась на его поиски. Может, я старею, но молодежь сегодня вся на одно лицо. Грязные блондины с непричесанными бородами и мятыми футболками, девчонки бунтуют против стандартов красоты обильным макияжем и прыщами, которые будто специально культивируют. Они сидят на бордюрах или прислоняются к витринам — магазины музыки, кафе, пустая парковка с рисунками пасифика — и играют со своими питбулями, криком просят у прохожих денег, которых, они знают, никто им не даст, и улыбаются, когда видят меня. Я родная душа — в худи с обязательными заплатками, ботинках, мешковатых черных джинсах. И у меня была мелочь и сигареты. Но стоило мне упомянуть Коннера, все разговоры со мной прекращались.

Наконец, рядом с «Печеньки правят миром», любопытной помойкой, где подавали бутерброды с мороженым, ко мне бочком подошла одна из девчонок. «Эй, — сказала она, — Дылда». Я глянула сверху вниз; она улыбнулась снизу вверх. У нее были тускло-карие глаза, на лице вытатуирована кривая линия. Или она собиралась совершенно выпасть из общества, или просто проснулась сегодня в сквоте последней.

— Слушай, у меня есть инфа. Я тебя тут видела. Знаю, что ты не мусор. Но слушай… — она стрельнула глазами к магазину. — Все думают, что я веган. Купи мне сэндвич. Шоколадная крошка и черничное мороженое, — как тут не рассмеяться? Я и рассмеялась. Она сказала, что встретится со мной на парковке за Happy High Herbs. Она поела; я покурила. Она облизала пальцы. Они были заляпаны. Мимо подул ветер.

— Итак, вы с Коннером были вместе, а? — спросила я. — И ты мне хочешь рассказать, что он — и ты — позеры? — она ничего не ответила, так что я объяснила: — Ты слишком хорошо пахнешь для человека, который живет на улицах. И тату твое…

— Иди к черту, — быстро сказала она.

— Ты сейчас послала меня к черту? Кто сейчас вообще так говорит?

— Ой, заткнись, — сказала она. — Коннер был трансом. Вот почему он жил на улицах. У него были деньги, которые от него не смогла спрятать мама, так что ему хватало на метро.

— Прости… — иногда я веду себя как засранка. И у меня было много вопросов, но она медленно слизывала мороженое и заставляла ждать. Фейковые веганы повсюду.

— У него были враги? О какой сумме идет речь? — я думала, может, Коннера вальнули сами родители или даже, может, трансфоб из движения. Какой-нибудь мэнархист, например, или даже психованная радикальная феминистка с ненавистью к трансам. Не то чтобы тот Гай Фокс сильно отличался по внешнему виду от меня.

Она пожала плечами.

— У всех есть враги, да? Не знаю, просто… В смысле, тело в морге, да? У него не было операции. Вот я и удивилась, что СМИ об этом промолчали.

— Да…

Я повернулась уходить, и она крикнула вслед:

— Эй, Дылда!

— Мэгги, — сказала я через плечо.

— Что будешь делать, если найдешь парня, который это сделал?

— С чего ты взяла, что это парень? — развернулась я к ней.

— Женщины такого не делают, — ответила девчонка. У нее были усы из мороженого, как у ребенка. — Но что будешь делать?

Я пожала плечами. Если честно, я даже не знала. Все зависело от того, зачем это сделал Гай Фокс.

Ту ночь я провела онлайн, переключаясь между работой — я занималась вебом для HotQUILT.com; Горячие Геи Неопределившиеся Интерсекс Лесбийские Трансы точка ком — и разными видюшками и снимками демонстранции. Их СМИ и наши. Для озабоченных безопасностью анархисты чертовски много постят на Фейсбуке. Найти Гая Фокса в толпе было как искать определенную соломинку в стоге сена, но Коннера я нашла, как и его приятеля. Кто-то даже отметил его на одной из фоток. Джереми Сальц. И более того, он был френдом Робина (у Робина было где-то 2000 френдов на Фейсбуке). Я зашла на его страничку и обнаружила, что Джереми был достаточно туп, чтобы выложить на Фейсбуке свой телефон.

Я позвонила и он ответил. Но когда Джереми сказал «Алло», я испугалась, занервничала и выдала:

— Кто убил Коннера Кирнана? Наемник? Его родители? Ты знал, что он был трансом?

— Кто это, блин? — потребовал он. Голос его сорвался.

— Я ищу того, кто убил Коннера Кирнана.

— Это ты расспрашивала про меня, да? — сказал он. — Высокая чика. Блин-блин-блин, — на заднем фоне раздался шум. Уличный трафик, машины. Затем он снова заговорил: — Почему тебя это так волнует?

— А тебя почему нет? — спросила я. — Я не коп. Я… свидетель.

— Меня волнует. Я просто… как мне понять, что ты не, эээ… убийца?

— А убийца звонил Коннеру рань…

Он выпалил:

— Я этого не говорил.

— Так значит, да. — он утвердительно хрюкнул. Хорошо, что Джереми вчера не арестовали. Я не знала, сколько он знает о движении, о наших планах на грядущие демонстрации и другие акции, но в покер он играть не умел.

— Коннер волновался. Хз. Мы во всякое влезали, я… — потом он вспомнил, что все еще не знает, кто я, и заткнулся. Но трубку не повесил. Милый вежливый мальчик. Наверное, Джереми вообще нечасто звонили. — Слушай, мы во многом участвовали. Кое с чего прилетела ответка. Не звони больше, я выкину мобилу в залив. Я уезжаю из города. Может, из штата. Не ищи меня.

— В Портленд поедешь? — все любят Портленд.

— Да… ай, твою мать! — тут Джереми повесил.

Я мало узнала, но подтвердилось то, что я уже подозревала. Левым анархистам, несмотря на все великие прожекты, эксперименты в свободе и жажду раздолбать все — нам трындец, если участвуют такие как Джереми. Государству едва ли надо нас подавлять. Мы и так предадимся самоуничтожению или будем сдавать друг друга, и скорее рано, чем поздно.

Когда с ночной смены из копировального центра вернулся Робин, я спросила, что он знает про Джереми. «Твой френд с Фейсбука», — пришлось напомнить мне. Потом пришлось сузить круг: вонючий уличный пацан. Местный. Блондин, канадка. Ты с ним на трех фотках. И оба держите гигантскую куклу Митта Ромни из папье-маше, у которой изо рта льется кровь из папье-маше.

— А, он! — сказал Робин между ложками чечевицы. — Думаешь, это он? Он убил Коннера Кирнана? У нас сегодня бдения, кстати, если тебе это все так интересно.

— Нет, это не он, но он был рядом с Коннером, когда это случилось.

— То есть он может быть в этом замешан.

— Я, между прочим, тоже была рядом с Коннером!

Робин долго не отводил с меня взгляда.

— Ну, он демократ, — когда он сказал «демократ», скривил губу. — Оба. Они были активистами-пропагандонами, говорили уличным ребятам регистрироваться для голосования, — мы ненавидели декократов. Они были просто запасной командой капитализма. Нет ничего хуже приодетых некоммерческих типов с кофе, что появляются и собирают имена для петиций, которые не попадают никуда, кроме АНБ, раздают стикеры на бамперы и памфлеты, впадают в краснолицый гнев от имени «Народа», а в итоге убирают нас с улиц ждать дня выборов и Мессии, который никогда не придет. Одна из главных стратегических причин, по которой мы блоком разносили витрины — чтобы демократы держались подальше. Мы не хотели быть в обычной политике. Демократы ненавидели наши проявления ненасилия. Это им слишком напоминало телерепортажи об их собственных зарубежных войнах и оккупациях.