Дарья Плещеева - Курляндский бес

• Название: Курляндский бес
• Автор: Дарья Плещеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7600-0

1656 год. Не успела закончиться Тридцатилетняя война, как началась новая – «все против всех». Россия вводит войска на территорию Польши и одновременно сражается со Швецией. Курфюрст Бранденбургский, вассал польской короны, норовит перейти под покровительство шведского короля Карла и настаивает, чтобы так же поступил его родственник, герцог Курляндии Якоб Кеттлер. Но Кеттлер ведет переговоры о подданстве с Россией. Кардинал Франции Мазарини посылает в Курляндию двух разведчиц, переодетых монахинями-бегинками. Их задача – увлечь герцога Якоба и передать ему тайное послание кардинала. А царь Алексей Михайлович отправляет к герцогу делегацию, в том числе дьяка Посольского приказа Арсения Шумилова, с заданием: подготовить переговоры об аренде курляндских морских портов…

---

– Сакраменто!

После чего незримый крикун забормотал сладострастно:

– Ма белла, ма адорада!.. Изабелла кверида!..

– Ну, точно, за бабой гонится, – проворчал Ивашка. Но в этом еще следовало убедиться – чересчур близко расположились сокольники. Изобразить-то можно что угодно. А пропадут потом дорогие птицы – не то что спиной, головой расплатишься.

Наконец искатель беглой бабы появился на берегу. Это доподлинно был моряк, и, сдается, голландский – в широких черных штанах по колено, в короткой куртке, в черной шляпе; таких Ивашка с Петрухой видели в Либаве. Тяжело ступая по серому песку, хрустя щепками и ракушками, заметно прихрамывая, моряк все более и более приближался к шатрам сокольников.

Ивашка наблюдал за подозрительным гостем, готовый в любую минуту выскочить и повиснуть у него на плечах. Одновременно он прислушивался – не бродит ли в кустах товарищ моряка.

Там сперва было тихо, потом зашебуршало. Ивашка резко повернулся, и тут птичий голос явственно и протяжно выговорил «кхе-ек, кхе-ек, кхе-ек…»

Крик был известный – так кричат, забеспокоившись, кречеты. А поскольку дикие соколы в этих краях не водились, за привезенными же смотрели очень строго, «кхе-ек, кхе-ек» было тайным знаком, который сокольник подавал человеку знающему. То бишь приближался Тришка.

– Пьяк-пьяк-пьяк! – отрывисто выкрикнул Ивашка по-сапсаньи, чтобы приятель шел на голос. И очень скоро Тришка легко хлопнул его по плечу. Ивашка обернулся.

– Да ты целую рать привел.

За Тришкой в кустах виднелись еще три головы в приметных русских шапках. Не зная, какой беды ожидать, сокольник привел своего товарища, также сокольника – Власа Лабутина, а также своего и Власова помощников, сокольничих поддатней Микишку и Терешку.

– Что он? – спросил Тришка.

– Совсем близко подобрался, – ответил Ивашка. – Прикидывается, будто бабу зовет, а сам к шатрам – шасть!

– Ан нет, не прикидывается, – взволнованно зашептал Тришка. – Гляди, гляди…

Моряк забрел по щиколотку в воду и что-то там, в реке, разглядывал.

– Никак утопленница? Спаси и оборони, – Ивашка вдругорядь перекрестился. – Гонял, гонял, в воду загнал, а она возьми да потони?.. Ой, дура-а-а…

– Может, еще жива? Откачать можно? – предположил Тришка. – Ну-ка и мы глянем на ту бабу…

– Он, видать, моряк, а моряки в утопленниках разбираются. Коли не тащит из воды, стало, померла…

– Изабелла, Изабелла, моя голубка, моя птичка, – сказал моряк на чистом голландском языке и распахнул руки, словно бы для объятия. И это уже было понятно.

– Жива… – выдохнул Ивашка.

– По уши в воде сидит, что ли? – удивился Влас.

– Бес ее знает, бабы на все горазды. Птичкой, вишь, назвал…

Моряк вышел на берег, огляделся, нашел островок чистой травы, сел и стянул сперва сапоги, а потом и чулки. Поддернув штаны повыше, он опять полез в темную воду, приговаривая на неизвестном языке ласково и даже просительно.

– Сейчас за косу вытащит, – предсказал Тришка. – Зря мы переполох подняли.

– А коли не зря?

Моряк, раскинув руки, как человек, переходящий ручей по бревнышку, брел по колено в воде, обходя прибитые к берегу осклизлые бревна. Их там было с полдюжины, да еще коряга-выворотень, приплывшая от подмытого где-то в верховьях берега, и все это, сбившись в кучу, громоздилось на расстоянии сажени от узкой полосы мелководья. К этой куче моряк подошел очень осторожно и вновь принялся звать, уже совсем жалостно.

– Баба, видать, с той стороны за бревно уцепилась, – догадался Тришка. – Там уже, поди, глубина, дна не достать. Господи Иисусе, что это он творит?

Подозрительный моряк ни с того ни с сего взялся разгребать кучу почерневшей древесины. Он двумя руками вытянул тонкое бревнышко и пустил его по течению. А другое, толстое и довольно длинное, стал выволакивать на берег, но как выволакивать – бережно, с ласковыми словами, словно бы это бревно было живым человеком.

– Башкой скорбен, что ли? – спросил Ивашка. И тут босая нога моряка на что-то незримое напоролась. Он дернулся, покачнулся, шлепнулся на зад и, сидя по пояс в воде, хрипло заорал по-голландски:

– Стой! Изабелла! Стой, проклятая тварь!

Это Ивашке уже было почти понятно – хотя слова «проклятый» он по-голландски еще не знал.

– Терешка, Микишка, сымайте штаны, бегите, поглядите! – велел он сокольничим поддатням. Но они от волнения не послушались – а забежали в воду прямо в портах чуть не по пояс.

Казалось бы, что страшного в воде, в сажени от берега? Разве что наступишь на острый камень или метнется в лицо шустрая стрекоза, кусаться и царапаться некому. Однако парни заорали так, словно бы сам водяной вцепился им в пятки. При этом оба разом то ли в яму ступили, то ли упали, потеряв при этом шапки, – из воды торчали только два затылка, белобрысый и рыжий.

Моряк еще до того обернулся и, держа бревно одной рукой, другой махал на парней, словно бы отгоняя. Услышав же их вопли, он заорал и сам, на сей раз, кажется, по-голландски.

– Выручать надо, а то он за свою бабу их сейчас со свету сживет, – быстро сказал Ивашка.

Тришка первым сорвался и побежал к реке. Ивашка – следом, придерживая свою никчемную саблю.

Толмач Посольского приказа и сокольник ко многому были готовы – к распухшему лицу утопленницы, к ругани, к кулачной стычке, к явлению голой мокрой бабы тоже были готовы, желательно – без рубахи. Но то, что они увидели, сперва лишило их дара речи.

– Ахти мне… – без голоса прошептал Ивашка и, неожиданно для себя самого, выхватил саблю, стал крестить воздух перед собой, приговаривая: – А ну, прочь пошла, прочь пошла!

– Баба-а?! – ошалев, заорал перепуганный Тришка. – Это тебе – баба?! Сам спи с такой бабой! Да чтоб у тебя других вовек не водилось!

Пятясь, он споткнулся о Микишку и тоже сел в воду. Теперь торчали уже три головы – и мимо Тришкиной в опасной близости пролетело острие сабли.

– Уймись, дурак! – Тришка не придумал ничего лучше, как брызнуть в Ивашкино лицо водой. Тут и оказалось, что доблестный вояка от ужаса зажмурился.

Очередной вопль огласил протоку, моряк заорал уже во всю глотку, и лишь виновница переполоха была совершенно спокойна и нежилась на жарком летнем солнышке.

При иных обстоятельствах ее можно было бы назвать красавицей, похвалить за миролюбивый нрав. Но сейчас – разве что проклясть последними словами, самыми гнилыми, какие только есть в русском языке. Потому что это была огромная, двух саженей в длину, пятнистая змея, свернувшаяся на бревне и разве что чуть приподнявшая точеную головку, чересчур маленькую для тела толщиной чуть ли не в мужское бедро.

– Назад, все назад! – закричал Тришка, вставая. – Назад, пока не бросилась! Ивашка, секи ее в капусту!

Ивашка, поняв, что в лицо ему попала всего лишь вода, а не мокрый и холодный змеиный хвост, опомнился, более того – в нем ожили те немногие голландские слова, числом несколько сотен, которые он знал и не путал с немецкими.

– Ты кто такой? – спросил он моряка, выставив перед собой саблю.

– Я Петер Палфейн. Привез животных для герцогского зверинца. Эта гадина убежала в реку, – ответил моряк, выговаривая слова очень отчетливо, что выдавало человека бывалого: когда говоришь с иноземцами, нельзя частить и выражаться витиевато.

Ивашка хотел спросить, неужто гадина до того ручная, что моряк в одиночку бесстрашно собрался вытаскивать ее из воды. Но на голландском он столько слов не знал – пришлось перейти на немецкий, произнося слова медленно и очень внятно. Моряк его понял и объяснил: гадина сейчас не опасна, потому что в реке кого-то изловила и съела. Когда она сыта – на людей не бросается.

– А если бросается?

– Обвивает кольцами и душит. Зацепится хвостом, три кольца намотает – и стискивает. Лошади кости ломает.

– Матушка Пресвятая Богородица… – по-русски пробормотал Ивашка. – А вы, сударь, как поняли, что змея сыта?

– А вы на нее посмотрите. Вот сюда…

В аршине от головы тело утолщалось – там, внутри, был кто-то, кого пятнистая тварь проглотила, и судя по величине утолщения – не иначе, утка.

– Ей этого хватит?

– На две недели, – и моряк, развернувшись к Ивашке спиной, опять потянул на себя бревно.

– Зачем вы это делаете?

– Чтобы вытащить ее на берег. Если она уплывет, то я ее в воде не поймаю. Плавает очень быстро. А на суше поймаю.

– И куда запрете? У вас с собой клетка?

– Зачем мне клетка? Не нужна мне клетка… – И моряк опять запричитал на неизвестном языке, словно бы уговаривая гадину лежать спокойно и не прыгать с бревна. Ивашке доводилось вот этак уговаривать одну упорную вдовушку – и ведь уговорил.