Юрий Андреев - Багряная летопись

• Название: Багряная летопись
• Автор: Юрий Андреев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1968

Роман «Багряная летопись» при всей необычности биографии многих его героев — документален, построен на изображении подлинных судеб и событий 1919 года. Центральная фигура произведения — гениальный советский полководец Михаил Васильевич Фрунзе, осуществивший блистательный разгром войск Колчака. В романе изображены и ближайшие соратники Фрунзе.

Важная роль в событиях принадлежит петроградцам. Необычайна судьба Наташи Турчиной: волею обстоятельств она оказалась в логове белых — в штабе генерала Ханжина. История ее жизни, ее любви и подвига тесно связана с другими питерцами — добровольцами Красной Армии. В книге ярко показана контрреволюционная деятельность эсеров, организованная иностранной разведкой. Интересные страницы посвящены героическому уфимскому подполью.

Форма романа, сочетающего исторический размах с изображением частных судеб, позволила авторам слить многообразие сюжетных линий в единую «летопись» багряного, революционного времени.

---

Приветствую вас и призываю к дружной неустанной работе. Завтра с утра приказываю явиться ко мне с докладами: начальнику оперативного отдела штаба армии о положении на фронтах частей армии — в девять ноль-ноль; начальнику снабжения армии с докладом о состоянии снабжения в частях и наличии на складах всех видов довольствия в армии — в одиннадцать ноль-ноль; начальнику политотдела подготовиться к докладу о состоянии политической работы в армии — к двенадцати ноль-ноль. Моим помощником, членом РВС армии и временно начальником штаба приказом РВС республики утвержден Федор Федорович Новицкий, теперь ваш ближайший и прямой начальник.

На этом совещание считаю закрытым. Вы свободны и можете приступить к исполнению своих служебных обязанностей.

Присутствующие, однако, продолжали сидеть, как будто ожидая чего-то еще. Видимо, требовалось время, чтобы осмыслить сказанное новым командармом.

— Встать! Приступить к работе! — скомандовал Новицкий.

Все поднялись и, вполголоса обмениваясь мнениями, начали выходить из зала.

Вставляя ключ в дверь своего кабинета, Новицкий увидал, что на ручке болтается серебряный нательный крестик. «Странно! Когда я уходил, его здесь не было». Сорвав его с черной нитки, Федор Федорович подошел к письменному столу и осмотрел крестик. На нем было что-то мелко выгравировано. С помощью лупы он прочел: «Генерал! Твоя дорога не с красными». С другой стороны было написано: «Можешь найти верных друзей». Новицкий разволновался не на шутку, ему стало так худо, что он даже перекрестился. Что делать? Поделиться с Фрунзе, да еще заодно рассказать, как словно бы по обмолвке работник оперативного отдела штаба Гембицкий обратился к нему сегодня: «Ваше превосходительство»? Или уж не отвлекать командующего? Посоветоваться с кем-либо из политотдела или с членом Реввоенсовета Берзиным? Поймут ли его? А если умолчать, как будут развиваться события тогда?.. Старик расстегнул китель. Нет, надо взять себя в руки, успокоиться, все хорошенько обдумать, а потом и принимать соответствующие решения.

Раздался громкий, уверенный стук.

Новицкий быстро сунул крестик в боковой карман, застегнул ворот:

— Прошу!

Четким строевым шагом вошел невысокий и ладный, средних лет военный:

— Товарищ помощник командарма! По приказу командующего фронтом прибыл для вступления в должность начальника укрепрайона Самарского участка военный инженер Карбышев! — Спокойные глаза его искрились улыбкой.

— Друг вы мой! Дмитрий Михайлович! Да как же я рад вам! — Новицкий пошел к нему, раскрыв объятия. Старые товарищи — их боевая дружба начиналась еще на фронтах империалистической войны — крепко обнялись. — Умница вы моя дорогая…

— Удивительно, — с усмешкой сказал Карбышев, — как разворачиваются события. Стоят в красном штабе два царских генерала, правда бывших, обнимаются, а затем отправляются честью и верой бить своих прежних сослуживцев? А? Ну, как наш командарм?

— Удивительная, я вам скажу, личность! Огромная память. Знает девять языков. В военной истории можете с ним и не пытаться вступать в состязание — забьет!.. — Новицкий уселся на диван, увлекая с собой Карбышева. — Вы слышали, может быть, что меня приглашали остаться в Москве — во вновь открытой академии? Так я, зная Фрунзе по совместной службе в Ярославском военном округе, отказался от академии, согласился на его предложение, поехал с ним сюда. Друг мой, мы — боевые окопные генералы, профессиональные военные — можем дать здесь немало. Но должен вам сказать, что гражданская война и действия Красной Армии вносят чрезвычайно много своеобразного, небывалого в военное искусство.

— О, рад встретить единомышленника! — воскликнул Карбышев. Он живо поднялся. — Я слышал от иных своих коллег мнение о нынешней войне как о хаотичной, иррациональной, непонятной, но таковой она представляется лишь лицам с закостенелыми взглядами! А на деле — это сугубо маневренная война, и боевые действия, если вдуматься, явно тяготеют к железным дорогам, шоссейным и водным коммуникациям, а также к населенным пунктам, но отнюдь не к сплошным линиям фронтов, как было прежде. А ведь это определяет совсем иные принципы фортификации, не так ли?

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду, что главенствующую роль в укреплениях должны получить не сплошные траншеи и окопы, а укрепленные районы, перекрывающие узлы дорог, охватывающие города, населенные пункты…

— Родной вы мой, ведь Фрунзе это же говорил неоднократно. Правда, он толкует это по-своему, как политик, но утверждает, что гражданская война — дело столь же войск, сколь и населения. Идемте к нему, не будем тратить золотого времени!

Новицкий и Карбышев вновь обнялись, вглядываясь в лица друг другу.

— А я ведь вовсе не сентиментален, Федор Федорович, — задумчиво произнес Карбышев. — Более того: педант, сухарь, логарифмическая линейка. Но сейчас мне почему-то вспоминается художественная литература и старый Тарас Бульба, который говорил, что воевал за свой народ, и верил, что нет уз святее товарищества…

Новицкий глядел на Карбышева — и каким же мелким показался ему давешний эпизод с крестиком!

— Пошли! — энергично сказал он. — Его высокопревосходительство адмирал Колчак времени нам дают в обрез, а то и меньше…

На следующее утро, когда часы в кабинете, где сидели Фрунзе и Куйбышев, стали неторопливо отбивать девять медных ударов, в дверь вошли Новицкий, начальник оперативного отдела Яковский, его заместитель Гембицкий и еще три других работника оперативного отдела штаба. Они выстроились. Новицкий спросил:

— Товарищ командующий, разрешите начальнику оперативного отдела товарищу Яковскому доложить о положении частей армии у карты?

Фрунзе протянул ему руку, поздоровался и представил:

— Федор Федорович, это Куйбышев, председатель губисполкома, «губернатор» Самарской губернии. А это — мой помощник, член РВС — Федор Федорович Новицкий.

«А молоды нынче «губернаторы». Без кондовости, — подумал Новицкий со сложным, противоречивым чувством. — И хорошо это, конечно, да не жидковаты ли для такой ноши?..»

Перед ним стоял высокий широкоплечий человек в защитном кителе, с пышными волосами, с тонкими чертами лица, с большими, широко разнесенными глазами. Новицкий ощутил стальное пожатие твердой ладони. Куйбышев благожелательно, слегка улыбаясь смотрел на него.

— Федор Федорович, Валерьян Владимирович предлагает нам первые два вопроса разобрать здесь, а третий — сообщение начальника политотдела — перенести на бюро губкома. Там нам легче будет принять ряд практических решений в помощь политотделу. Как вы считаете?

— Очень хорошо. Я всегда за практические решения. Разрешите товарищу Яковскому начинать?

— Прошу.

Фрунзе, Новицкий и Куйбышев сели за стол лицом к карте, и начальник оперативного отдела начал докладывать обстановку:

— Армия занимает линию фронта, обращенную на юго-восток, протяженностью около трехсот пятидесяти верст. Вблизи линии фронта нами упорно удерживаются такие крупные города, как Оренбург, Уральск и Александров-Гай. Наиболее близкий к Самаре участок фронта — это его центр под Уральском, он находится отсюда в ста двадцати верстах. Наиболее удаленный участок — левое крыло, резко загнутое к северу, отстоит от нас в двухстах тридцати верстах. Железная дорога связывает нас с Оренбургом, расстояние двести верст. С остальными участками фронта связь — гужевой транспорт. Сплошной линии фронта с окопами полного профиля нет. Войска занимают населенные пункты, прикрывают дороги, высоты. Численность армии на переднем крае фронта составляет 15 762 штыка, 1462 сабли, а всего 17 224 бойцов и командиров, 229 пулеметов, 76 орудий. Средняя плотность войск на одну версту — около 49 человек. В армию входят: двадцать вторая дивизия, первая бригада, оставшаяся от двадцать пятой дивизии, Александрово-Гайская бригада, кавалерийский полк имени Гарибальди, Пензенский и Балашовский пехотные полки и армейские специальные части.

Докладывая, Яковский сильно волновался. В Красную Армию он добровольно пришел с первых дней ее создания в чине капитана штабной службы, был еще молод (окончил в 1916 году ускоренный курс Академии Генштаба) и не совсем уверенно чувствовал себя на высоком посту.

Фрунзе внимательно слушал его, изредка задавал уточняющие вопросы.

На некоторые из них отвечали другие работники оперативного отдела. Ответы одного из них, в которых явно сквозило желание показать свое превосходство над начальником, не понравились Фрунзе. Записав в блокнот его фамилию — «Гембицкий — помначоперод», Михаил Васильевич приписал: «Выскочка. Неприятный человек».

Доклад и ответы показали, что в армии нет не только оперативного, но даже тактического резерва. Оба фланга были безмерно загнуты назад — отсюда нависала угроза тылам армии. Оказалось также, что с линии фронта в город Уральск была недавно отведена бригада 25-й дивизии под командованием вридкомбрига Плясункова с вридкомиссаром Семеновым, как разложившаяся, небоеспособная единица.