Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

• Название: Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075090-0, 978-5-9725-2082-4

Трилогия «Гоблины» рассказывает о нелегкой работе секретного полицейского подразделения, сотрудники которого занимаются обеспечением безопасности лиц, подлежащих государственной защите. Бухгалтер мафии, пенсионерка, секретарша, судья, бомж… Палитра людей, попадающих под опеку оперативной группы, шутливо именуемой «гоблины», пестра и разнообразна. И объединяет этих людей только одно – всем им угрожает реальная опасность. Чтобы разобраться с угрозами, дюжине «гоблинов» приходится работать практически 24 часа в сутки. А тут еще у заместителя начальника по оперативной работе Андрея Мешечко появились небеспочвенные подозрения в том, что в их подразделении завелся «крот»…

---

Народ захлопотал по поводу чайной церемонии, а Вульф отвела Ольгу в сторонку и вполголоса пояснила:

– Видите, Иоланта Николаевна, какие у нас тут страсти бушуют? Контрпропаганда лупит из всех калибров. Чую, скоро всех нас до кучи обвинят в отравлении окрестных колодцев, распылении спор моровой язвы и в пожирании христианских младенцев.

– Да уж, дело поставлено на широкую ногу, – поддакнула Ольга, силясь вспомнить, откуда ей известно это словосочетание: «Оредежские зори?» («Ах да, ну конечно!»)

– Анна Бернгардовна, у нас по плану после обеда, кажется, камеральные работы намечены?

– Именно. Так что, пока студенты будут обрабатывать результаты исследований и вычерчивать планшет, вы вполне можете заняться своими делами.

– А нельзя ли в таком разе отпустить Ксению Синюгину с занятий на часик пораньше? Хочу попросить её отвезти меня в Сиверский… По личному делу…

Ленинградская обл.,

пос. Сиверская,

7 июля 2009 года,

вторник, 18:25

Редакция газеты «Оредежские зори» располагалась по соседству со зданием администрации муниципального образования, наглядно демонстрируя тем самым тезис об интимной близости органа исполнительного с органом печатным.

– Ксюша, где-нибудь здесь остановись… Ага… Спасибо. Ну, думаю, что за полчасика управлюсь.

– А мы с Мишкой пока по магазинам прошвырнемся. Вот только, боюсь, полчаса для местного шопинга – это запредельно много. Ладно, сейчас у нас 18:25. Короче, в 19:00 встречаемся здесь, возле машины.

– Иоланта Николаевна, вам там случайно помощь не требуется? Или грубая мужская сила? – галантно предложил свои услуги Супонин.

– Да нет, Миша. Думаю, сама справлюсь.

– Если что, свистите. Мы тут по близости будем.

– Договорились, – улыбнулась Ольга. – Вот только я свистеть не умею…

Все трое вылезли из серебристого «пыжика», подаренного Ксении папой на двадцатилетие, и разошлись в разные стороны: ребята двинули в поселковый универмаг, а Прилепина поднялась на крылечко двухэтажного, чуть скособоченного домика и, толкнув скрипучую дверь, вошла в помещение редакции.

Темный, абсолютно пустынный коридор. Сырые, грубо отштукатуренные стены. Шибающий в нос устойчивый запах плесени… Во внутренних редакционных интерьерах довлел стиль «провинциальное убожество», красноречиво свидетельствующий о том, что о коммерческой успешности газеты «Оредежские зори» говорить не приходится. Ольга постучалась в последнюю по коридору дверь, на которой кривенько красовалась табличка «Гл. редактор», и, не дожидаясь приглашения, зашла.

Константин Павлович Гронский, в затрапезном растянутом-перетянутом свитере и выцветших джинсах, сидел за своим рабочим захламленным бумагой столом и задумчиво пускал колечки в потолок. В минималистически обставленном кабинете привлекали внимание лишь две вещи – огромное, во всю стену окно, выходящее на площадь, и примитивистская картина неизвестного художника, изображающая глухарей на токовище. Притом что в уважающих себя солидных редакциях на этом месте неизменно помещается портрет Президента. На крайний случай – Премьера. В идеале – обоих.

– Добрый вечер, Константин Павлович.

– Это вы?! – Редактор уставился на Прилепину с искренним изумлением. – Какой неожиданный сюрприз! Но, признаюсь, приятный… Здравствуйте, Ольга Николаевна. А я… верите, нет?.. Я вспоминал вас. Да, но как вы меня разыскали?

– Ваша визитка.

– Точно! Что-то я последние дни стал совсем тупить… Проходите, располагайтесь. Чай, кофе, сок? Колодезная вода?

– Кофе, если можно. На колодезной воде.

– Растворимый устроит?

– Без проблем! – подтвердила Ольга, не без опаски усаживаясь в старенькое продавленное кресло.

– Минуточку! – Гронский принялся суетливо хлопотать вокруг электрочайника. – Позвольте узнать, какими судьбами?

– Я к вам по делу. Исключительно на правах нашего с вами случайного знакомства.

– Да я понимаю, что не просто так, в гости. Слушаю вас внимательно.

– Константин Павлович! Вы не могли бы меня представить вашему корреспонденту?

– Какому из двух? Штат у нас здесь, мягко говоря, невелик.

– Его зовут Петр Сидоров. Вернее, я так понимаю, этим незамысловатым псевдонимом он подписывает свои столь же незамысловатые материалы.

– Вы удивительно прозорливы, – выдержав паузу, сказал Гронский, заметно напрягшись, и поставил перед Ольгой чашку. – Петр Сидоров – это… Короче, это был мой материал.

– Ваш?!

– Да, – кивнув, сухо подтвердил редактор. – Готов выслушать ваши претензии…

…Монолог Прилепиной, в котором она попыталась коротенько изложить суть претензий, в общей сложности занял минут пятнадцать. Всё это время Гронский несколько раз пытался было вступить в полемику, но своими доводами еще больше распалял яростную защитницу студенческих прав и свобод.

– …Да перестаньте вы, Константин Павлович! Факты!.. Если здесь и есть факты, то разве что факт публикации недостоверных сведений, порочащих репутацию вуза! Равно как факт публичной клеветы в адрес одного из студентов этого вуза. Я, конечно, догадываюсь, что ваш орган целиком заточен под желания вашей администрации…

– Кто у меня заточен? – недоуменно переспросил редактор.

– Орган. Печатный. А вы какой имели в виду? – огрызнулась Ольга. – Однако вам ли как главному редактору не знать, что ответчиками в суде будете выступать именно вы. А не муниципальная и районная администрации, под дудки которых вы устраиваете эти чёрнопиаровские танцульки! – Здесь взгляд Прилепиной невольно упал на стол, на коем высилась кипа свежеотпечатанных газет. Она демонстративно брезгливо взяла в руки верхнюю и скривила губы в презрительной улыбке: – «Петр Сидоров»… Странно, что вы не додумались изложить этот материал в стилистике коллективного письма. «Мы, нижеподлизавшиеся». Вам самому-то не противно работать по принципу: «Цель оправдывает средства массовой информации»?.. Еще и девушку несчастную приплели…

– Что значит приплёл? – решил все-таки попытаться перехватить инициативу Гронский. – Начнём с того, что это печальное событие действительно имело место быть. Молодая девушка, между прочим девственница, изнасилована, истерзана и убита. В течение недели ее ищут родные, близкие, друзья, милиция. В том числе прочесывают лес. Но никто ничего не находит. Заметьте – это удаётся только вашему студенту. Который, оказывается, имеет привычку гулять в лесу по ночам. Вам самой это не кажется подозрительным?

– Нет, не кажется.

– Это потому, что вы заведомо встали на сторону своих подопечных. Качество, безусловно, похвальное. Вот только, поверьте, жизнь порой подбрасывает нам такие сюжеты… Что же касается вашего вопроса… Скорее, здесь я с вами соглашусь. Мне действительно противно. Противно всем этим, – он горько кивнул в сторону газетной кипы, – заниматься… Вы абсолютно правы, Ольга Николавна: мы полностью зависим от местных властей. Шаг влево, шаг вправо считается побегом. Нет, нас не расстреляют – нас всего лишь выставят на улицу.

Ольга посмотрела на редактора с насмешливым сочувствием:

– Вы так дорожите этим местом?

– Лично я – нет. Но у меня в штате, помимо двух корреспондентов, еще есть корректор, фотограф, бильд-редактор, верстальщик и бухгалтер. Итого семь человек. Местной администрации ничего не стоит одним распоряжением сменить всю нашу команду. Учитывая, что других печатных изданий здесь нет, это гарантированно означает безработицу. А у них у всех семьи. Это я могу в любой момент подорваться и вернуться в Питер. Устроиться хоть копирайтером. Они – не могут.

– Так вы что, не местный? Питерский?

– А что, непохоже?.. Впрочем, пожалуй, да. К сожалению, ассимилироваться в окружающем убожестве особого труда не составляет… До недавнего времени я работал в нескольких крупных питерских газетах. Причём весьма серьезные люди признавали за мной, минимум, небесталанность. Однако в конечном итоге это не спасло.

– А что случилось? Не спасло от чего?

– Меня вышибли, – нехотя признался Гронский. – Под зад коленом. Невзирая на прежния заслуги.

– За что вышибли?

– А вот за то самое. За неправильное понимание линии партии. За собственное мнение. За ершистость. За неуживчивость. И это притом, что беспристрастных журналистов не существует в природе. Беспристрастность в СМИ – это или неспособность, или нечестность. К сожалению, это не я первый сказал. Но подписываюсь здесь под каждой буквой.

– И тогда вы решили перебраться в провинцию?

– Ага. Решил поменять столичную нечестность на областную неспособность.

С улицы раздался резкий протяжный сигнал клаксона. Гронский, вздрогнув от неожиданности, подошёл к окну и внимательно всмотрелся: на площади, строго напротив редакции, возле новенького «пежо» стояли двое молодых людей – парень и девушка.