Штаний Люба - В любой гадости ищи свои радости

• Название: В любой гадости ищи свои радости
• Автор: Штаний Люба
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я никогда не мечтала о приключениях. Размеренная, скучная и уютная, как потёртый шерстяной плед, жизнь очень меня устраивала. Чего ещё желать, когда есть спокойная работа, тёплая квартирка, новая книжка и ароматный горячий чай в любимой кружке? Будь у меня шебутной характер, этого было бы мало, но я — то как раз и люблю всё это: тихий шорох дождя, свет старенького торшера и родные знакомые запахи собственного дома. Мне-то скука в радость! Была… Ровно до той поры, когда в один действительно прекрасный вечер в наш магазин пришла… или прилетела странная незнакомка. "Чем могу помочь" — вот с этой моей фразы всё и началось. Не жданно — не гаданно, примерила на себя шкуру "попаданки", да ещё какую! И шкуру, и копыта и хвост примерила! А дальше….

---

Минут через пять Алехандро перестал судорожно дёргаться и порываться потерять челюсть. Ещё через пять у него было достаточно веток, чтобы поддерживать огонь и я, подхватив пустую уже тару, пошла по воду. Ещё бы коромысло на спину и вообще, картинка маслом…

Какое-то время просто хихикала, пока до меня не дошла абсурдность ситуации. Это же… Что я делаю?

Вот дура-то! То наизнанку выворачиваюсь, чтобы смазать от кошмара ходячего, то старательно помогаю тому же кошмару, как раз в тот момент, когда есть возможность смазать. Я остановилась. А чего это я на самом-то деле? Текать же надо, пока Алехандро там занят по самое не балуйся!

Ноги сами собой ускорили шаг и сменили направление. Они-то сменили, а я? Я судорожно пыталась понять, что изменилось за несколько часов, прошедших с утра.

Почему я чувствую себя последней сволочью? Вонючка так же отвратителен мне, как и прежде. От смрада исходящего от него всё так же трудно дышать. Да и от перспективы возить его на себе так же бросает в дрожь, как и прежде. Так почему готова сама себе плюнуть в морду?

Но не упускать же такой шанс обрести свободу от кошмара! Я шла всё медленнее и медленнее, пока не поймала себя на том, что еле плетусь, понурив голову. Может вернуться, а смазать потом?

И я его называла идиотом! Какая чушь! Главная идиотка здесь — я! Дура любопытная… Вот.

Вопрос возвращаться или нет решил куст, в который я практически упёрлась мордой. Метра полтора розоватых стеблей в с бурыми помпошками… Тех самых, что не хватает Алехандро! Блиин…

Забыв обо всём, я опустилась на колени и принялась осторожно рвать траву зубами. Стараясь ухватить её пониже, чтобы стебель был подлинней, немалую часть попросту выдрала с корнем, попутно наевшись земли. Кое-как собрав добычу, я с травой наперевес рванула обратно на поляну.

Бегу и думаю, что сейчас я больше похожа не на лошадь, а на псину, несущую тапки хозяину. Чуть не подавилась, её богу! Чур меня от такого хозяина!

Когда я, запыхавшись, вылетела на поляну, Алехандро с выражением вселенской скорби на пакости, заменяющей ему лицо, рассматривал свою недоделку. Выплюнув собранную траву ему под ноги, чуть не откинула копыта, когда он, допетрив что именно я принесла, поднял на меня абсолютно обалдевший от счастья взгляд.

Увидев в нём наряду с облегчением искреннее желание меня… как минимум расцеловать, а как максимум затискать до смерти, я испуганно попятилась и зарычала. Правду говорят: ‘не делай добра, не огребёшь табуретом по кумполу’! Мама… Выпучив глаза, на бросающегося из крайности в крайность урода, я задом сдала в лес и выдохнула.

Совсем уже сбрендил, зомбя вонючая! Так отомстить за помощь — это перебор. Бррр…

Радуясь притоку свежего воздуха, я бодро потрюхала к болотцу, внимательно глядя под ноги.

Котелок-то я бросила где-то здесь… К счастью, искомая тара нашлась. В принципе, не удивительно.

Кому он в лесу-то нужен? Лосям и енотам?

Вот интересно, если встретится лось, он меня воспримет как животное или как человека? Вроде бы пофиг, но почему-то мучительно билась в виске навязчивая мысль: ‘При любом раскладе бежать придётся быстро’. Сохатые подслеповаты. Если примет за свою, может с лосихой попутать.

В общем, пока я набирала воду и брела к Алехандро, в голову лез всякий бред. Наверное, потому что просто не хотела думать куда и к кому, собственно, иду. Про ‘зачем’ вообще молчу.

Так что на полянку я явилась в растрёпанных чувствах. Восхищение во взгляде вонючки ничуть не радовало. Не дай Бог, решит, что я теперь ему во всём помогать буду. Ага, счаз! Размечтался юродивый! Как только с обрядом разберёмся, дам дёру и поминай меня как звали! Больше мне делать нечего как Россенантом у Квозиморды подрабатывать. Чур меня, чур!

Поставив воду в непосредственной близости от кошмарика, я демонстративно удалилась. Улеглась у дуба и принялась максимально незаметно развязывать тесёмки лежащей на земле торбочки. Для начала я осторожно подтянула её к себе и уложила так, чтобы прикрыть от Алехандро.

Впрочем, тот, очередной раз радостно-изумлённо булькнув, долил воды в месиво над огнём и вернулся к плетению шарика-звёздочки, уделяя этому процессу максимум внимания. Плести, кстати, осталось совсем не много. Один лучик всего. Придётся поторопиться с добыванием еды, пока горбун сосредоточенно пыхтит и по сторонам не смотрит.

Со всей этой беготнёй опять жутко проголодалась и теперь старательно соображала, как обеспечить себя любимую пропитанием хотя бы на ближайшие дни. Не буду же я каждый раз тырить сумку с едой, развязывать незаметно и втихаря чавкать по кустам? Что-то не верится, что при других обстоятельствах это удастся…

Выковыряв мясо и каравай хлеба, я незаметно вернула торбу на место. И что теперь? Нужно быстро придумать что-то, а то Алехандро уже практически закончил изгаляться над травой. Вон, счастливый какой сидит. Того и гляди лопнет от радости. Лишь бы не забрызгал…

Покумекав, я наконец нашла решение. Не совсем блестящее, но гораздо более приемлемое, чем голод. Откусив смачный ломоть хлеба и оторвав основательный кусь от окорока, я прикрыла их травой, а оставшуюся еду засунула в самый большой котелок из запасов Алехандро и сныкала в кустах, прикрыв сверху хворостом.

Откушенное и оторванное закомуфлировала мешком с зерном и сделала вид, что жую то, что мне недавно так оригинально выдали к обеду. На самом деле кушала я, конечно, совсем другое, но… Не добивать же кошмарика ещё и оригинальностью гастрономических пристрастий покупки?

А Алехандро тем временем встал, и по его торжествующему взгляду я поняла, что ерундовину свою заковыристую он всё-таки сплёл. Отстранённо наблюдая за тем, как он со смаком потянулся, вызвав у меня этим зрелищем очередной приступ тошноты, я думала какого чёрта здесь делаю. Причем и локальном и глобальном смыслах.

С одной стороны у перемещения меня в этот мир должна быть какая-то цель, хоть я и не знаю какая, а с другой абсолютно не понятно, почему я не смазала от вонючки, когда в кои-то веки появилась такая возможность. При всём желании ответы на оба вопроса ускользали от моего разума, измученного за последние сутки до предела.

За беготнёй и переживаниями день как-то незаметно подошёл к концу и алый диск солнца уже окрасил облака над головой в красно-оранжевые цвета. Между стволов деревьев, окружающих поляну шевельнулся сумрак, а костёр из обычного огня превратился в тёплого зверя, рядом с которым так хорошо и уютно посидеть под усыпанным звёздами небом.

Жаль только, что благодаря Алехандро нельзя в полной мере насладиться трепетно любимой мною деталью надвигающейся ночи. А именно ароматами, которые она всегда приносит с собой. Даже в городе, заполненном машинами, заводами и прочими ‘прелестями’ урбанизации, ночь наполнена самыми разными, но такими упоительными запахами.

Сколько себя помню это — моя слабость. Даже днём ощущаю их достаточно сильно, а уж ночью или ранним утром… Конечно, я сейчас не про отечественные лифты, подъезды и смог. Но утро всегда пахнет пронзительно остро и тонко. День и вечер едва уловимо. Ночь…

При моём образе жизни редко удавалось покинуть дом и неусыпный надзор любящих родителей после того как город накрывала мягкая ладонь темноты, но ни одной представившейся так или иначе возможности я не упускала.

Ночь раскрывала запахи, словно рассеиваемые светом дня. Осень пахла печалью и нежностью.

Зима горечью и, как это ни странно, надеждой. Весна… Запахи весны будоражат душу предвкушением чего-то неведомого и недостижимого. Лето заставляет мучительно сожалеть о скоротечности времени сладкими, томными нотками невнятных желаний… А тут воняет вонючкой! Тьфу.

Усталая рассеянность постепенно сменилась раздражением и досадой, что по вине Алехандро я лишена и этого удовольствия. Нет, ну серьёзно. Обидно же! И так-то не весело оказаться в теле лошади, да ещё и при таком хозяине, а тут ещё и это. Поймав себя на том, что всё явственнее и отчётливее хочу зарычать, я проглотила ярость и сосредоточилась на действиях уродца.

А он бубнил что-то непереводимое, глядя в книгу и держа над исходящим паром котелком многострадальную плетёнку. От костра то и дело отрывались и улетали куда-то вверх крохотные разноцветные язычки пламени, растворяясь в воздухе.

Когда мой кошмарик разжал пальцы, и шипастенький шарик из травы упал в бурлящую воду, я напряглась, ожидая чего-то… Да хоть чего-то! Но не произошло абсолютно ничего. Ещё минут двадцать Алехандро читал по книге, освободившейся рукой неуверенно выводя странные пассы, но, всё равно, ничего не менялось.

Когда, утомившись от однообразия происходящего на поляне действа я начала проваливаться в дрёму, вонючка отложил книгу и повернулся к мешку, который в течении дня несколько раз поливал водой. И достал из складок своего рванья кинжал.