Морис Ренар - Всемирный следопыт, 1926 № 08

• Название: Всемирный следопыт, 1926 № 08
• Автор: Морис Ренар
• Издательство: Акционерное Издательское Общество «Земля и Фабрика»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1926

СОДЕРЖАНИЕ:

Пещера чудовищ. Научно-фантастический рассказ Мориса Ренар. — На лыжах через Гренландию. Очерк Фритиофа Нансена. — Вместо собачьей упряжки. Заметка. — Он умер дважды. Морской рассказ Джона Нюландер. — В Малайских джунглях: Ловля диких слонов. Приключения американского траппера Ч. Майера. — Как быть с кашалотом? Рассказ Шарля Гоффик. — Ящеры-гиганты. Очерк В. Афанасьева. — В степях и горах Монголии. Из записок путешественника П. Козлова. — Уссурийские тигрятннки. Охотничьи рассказы С. Бакланова. — Герой медали «Голубой воды». Заметка. — Образовательные путешествия. — Следопыт среди книг. — Обо всем и отовсюду. — Из великой книги природы.

Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня

---

В 1924 году экспедицией Нью-Йоркского Естественно-Исторического Музея, во главе с проф. Эндрьюсом (Andrews), в пустыне Гоби, в Центральной Монголии, были открыты останки предков только что описанного трицератопса.

Упомянутой экспедиции посчастливилось найти, кроме семидесяти черепов и четырнадцати полных скелетов, еще около дюжины прекрасно сохранившихся яиц этого ящера.

Типичнейшим представителем рода стегозавридов является стегозавр. Стегозавр, названный так благодаря двум рядам огромных (до метра в диаметре) костяных пластин, покрывавших его закругленную, выпученную спину (см. рис.), был животным 8-10 метров длины, с непомерно маленькой (60 см.) головой, благодаря загнутому клюву похожей на голову хищной птицы. Кроме пластин, хвост этого ящера был усажен четырьмя парами огромных шипов, а все тело, одетое толстой кожей, было усажено костяными наростами, щитками, бородавками, делавшими животное неуязвимым для нападений сбоку. Ясно рисуются его глупые сонно неподвижные глаза, с набегающей на них временами снизу белой пленкой подвижного века, бессмысленно вытаращенные. Рот жевал свою вечную жвачку, а жирный зоб подрагивал, пропихивая перемолотую пищу в необ'ятные недра колыхающегося чрева.

* * *

Все описанные животные, несмотря на свой подчас устрашающий вид и размеры, составляли мирное население тогдашней земли. Мало вероятно, чтобы гигант-диплодок или нелепый игуанодон нападали на ко-

го-либо «с заранее обдуманным намерением». Правда, быть может, некоторые из них охотились на мелких рыб и других животных, но не в виде профессии, а так, мимоходом, потому что главную массу их пищи составлял растительный, вегетарианский стол.

Траходоны, утконосые родственники игуанодона.

Другое дело, звероногие пальцеходы или динозавры-тероподы, о которых упоминалось выше. Это — воинственное, жестокое сословие привилегированных гадов, во главе, с исполином — царем той эпохи — тиранозавром.

Ни один горячечный кошмар, ни одна причудливая мечта какого-нибудь морфиниста не в состоянии создать такой гнусный, такой ужасный, такой отталкивающий образ, как тот, какой создала природа, творя это чудовищное олицетворение силы угнетения и порабощения…

Цератозавр — один из хищных динозавров.

Тяжело и грузно подпрыгивая на гигантских (в два с лишним человеческих роста) задних ногах, мчится этот «царь природы», наводя ужас и трепет на все окружающее. Нет ему равного по силе. Как ореховую скорлупу, колет он черепа и позвонки всех других гигантов своими колоссальными челюстями, унизанными зубами-саблями…

Посмотрите на эту короткую бычью шею, на эту трехугольную башку, почти превышающую в длину рост человека. Эта мускулистая грудь, способная сбить с ног даже бронтозавра.

Тиранозавр — один из хищных динозавров.

При 10–12 метрах длины тиранозавр имеет во весь рост высоту в 8–9 метров и при громадных задних ногах, четырехпалые ступни коих оснащены колоссальными (в бычий рог) когтями, обладает нелепо короткими передними «ручками» с недоразвитыми «пальчиками». Да они и не нужны ему при его кровавых пирах, т. к. раздирать и кромсать добычу он может громадными когтями задних ног и целым арсеналом крепких клыков, переполняющих его гигантскую пасть.

Не менее замечательны и «придворные» этого «царя». Вот, в прибрежных тростниках, извиваясь гибким пропорциональным телом, сторожко прислушиваясь к разнообразным лесным шумам, принюхиваясь огромными ноздрями к струящимся в воздухе запахам вкусной дичи, крадётся гигантский аллозавр, гроза и пугало всех прибрежных жителей, всех этих мирно жующих игуанодонов, траходонов. Такой древний тигр при длине 9-10 метров, по самому скромному подсчету, мог сделать прыжок в 10 метров, и спастись от него, раз он наметил свою жертву, очень трудно выползшим из воды неповоротливым тварям.

Аллозавр немногим уступал своему владыке тиранозавру, но был гораздо стройнее.

Поистине потрясающую картину должна была представлять битва на смерть двух таких исполинов, втрое больших, чем слон, и наделенных той пассивностью пресмыкающегося, при которой ярость кончается лишь с полным угасанием жизни организма: полус'еденный, но еще живой, благодаря исключительной живучести всех ящериц, такой гигант мог продолжать борьбу часами и, вероятно, нередки бывали случаи, когда эти твари издыхали, буквально сожрав друг друга до половины.

Мирное травоядное большинство первобытных ящеров было погружено исключительно в пищеварительные процессы; все живущее ело все с'едобное окружающее, в промежутках между едой переваривало пищу и снова, и снова ело, без конца, развиваясь до невероятных размеров, а для защиты пищеварительного священнодействия усваивало из рода в род самые удивительные средства самозащиты (трицератопс, стегозавр).

Хищное меньшинство жило несколько интереснее, т. к., чтобы ему есть, надо было сперва достать еду, т.-е. охотиться. Правда, охота в те времена не вызывала тех ухищрений, какие применяются современными охотящимися животными, т. к. тогдашнему хищнику добыть пищу было несравненно легче, благодаря обилию и феноменальной глупости дичи. Но все же большие об'емы мозга хищных динозавров свидетельствуют о некоторой их умственной развитости…

Можно утверждать, что динозавры, хоть частично, уцелели бы на земле, если бы оставались ее единственными обитателями, если бы параллельно с ними не развились какие-то новые силы, какие-то новые формы животных организмов, захватившие власть над миром и вытеснившие отжившие формы.

Кто же они, эти победители гигантов?

Они — слабые зверки, теплокровные с четырехкамерным сердцем, млекопитающие.

Крошечный юрский амфитерий (маленькое млекопитающее юрской эпохи, ростом не более крысы), живший в вечном страхе между всепожирающими страшными пастями своих владык, из рода в род изощрял свой ум, спасая существование себя самого и своего семейства. Его жизнь не была окружена довольством и покоем динозавров. Он был вечно настороже, вечно напрягал все свои способности, противопоставляя грубой беспощадной физической силе, господствовавшей над миром, свой развитой мозг. Усовершенствовав этот мозг, он достиг в своем потомстве того героического поколения, которое смело напало на одряхлевших тиранов и после многих кровавых схваток уничтожило это, когда-то могучее владычество гигантов…

История земли есть история неугасающей борьбы, история целой цепи революций, поглощающей миллионы лет в той величественной трагедии, которой имя — жизнь мира. И взяв какой-нибудь момент этой истории, — во много раз превышающий по времени эпоху исторической жизни человечества, — мы всегда найдем аналогию в судьбах всего живущего, ибо борьба есть вечность.

В степях и горах Монголии. Из записок путешественника П. Козлова.

Лучшее время года в Монголии, — с постоянным ярким солнцем, голубым небом, красочным закатом, приятной тишиной воздуха, теплого днем и прохладного ночью, с чудным звездным небом, — настает осенью, в начале сентября. К этой поре травы уже пожелтили, цветы склонили свои головки, все замирает, за исключением влажных лугов, где мир пернатых и насекомых еще живет кипучей жизнью и попрежнему привлекает к себе внимание охотников-коллекционеров.

Под обаянием прекрасной погоды экспедиция не в силах была скоро расстаться с историческим массивом «Бичиктэ дулан-хада», или «Письмена теплых скал», и прожила здесь, у отличного колодца, целую неделю, заглядывая во все уголки, во все складки этих гор.

Даже по ночам, во время дежурств, мои спутники не упускали дорогого времени: с фонарем у пояса ловили ночных бабочек, порхавших у белых палаток или у пустынного колодца, где шныряли тушканчики и зайцы, а однажды на утренней заре пришел и матерой волк, не разглядев человека из-за яркого света фонаря, заслонявшего своим освещением фигуру недруга.

У местных кочевников существуют интересные предания относительно тех или других гор, а также рассказы по поводу их большого богатства, хранящегося в глубоких пещерах, провалах, расщелинах. На одну из таких пещер в Бичиктэ мне указывали и на ухо шептали: «Много смельчаков отправилось туда, но никто из них не вернулся: в глубине пещеры, в одном из тесных проходов, невидимая рука срезает головы».

Монголы-кочевники у юрты.

За Бичиктэ, в западно-юго-западном направлении, залегает волнистая степь: соседние темные скалистые цепи гор, с доминирующим Хайрханом включительно, постепенно отходят к северу.

В полуденную сторону поперечные горные гряды мельчают, и лишь на отдаленном крае этого горизонта вновь поднимаются темным валом горы Наримлэн-Ула.