Д. Мак-Муллен - Всемирный следопыт, 1929 № 12

• Название: Всемирный следопыт, 1929 № 12
• Автор: Д. Мак-Муллен
• Издательство: Государственное Акционерное Издательское Общество «Земля и Фабрика»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1929

СОДЕРЖАНИЕ:

Обложка худ. А. Пржецлавского. □ Столица пчел. Рассказ Д. Мак-Муллен. □ Злая земля. Историко-приключенческий роман М. Зуева-Ордынца. (Окончание). □ Слоновий дедушка. Рассказ-быль А. Романовского. □ Лебединое озеро. Очерк Бенгта Берга. □ Из дневника охотника. Очерк Алексея Толстого. □ Смерть орла. Рассказ Павла Низового. □ Эпопея Страны Советов. Очерк Ник. Шпанова. □ Из великой книги природы. □ Следопыт среди книг. □ Галлерея колониальных народов мира: Эскимосы. Очерки к таблицам на 4-й странице обложки. □ Содержание годового комплекта «Всемирного Следопыта» за 1929 г. □ Объявления.

С 1927 по 1930 годы нумерация страниц — общая на все номера года. В № 12 номера страниц с 881 по 960.

Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня

---

Сетон направил бинокль на розовато-красное строение. Это была пагода в форме пчелиного улья, стройно возвышавшаяся над разрушенной стеной. Стена неправильной овальной формы окружала город. Издали вся площадь Мертвого города казалась густой чащей колючих акаций и дикой сливы.

Дворцовый двор, где возвышалась пагода, был весьма обширен. Стены домов здесь лучше сохранились чем в самом городе и были более тщательной конструкции. Сетон разглядел даже старую дорогу, ведущую в город.

Пока он оглядывал окрестности, стараясь разобраться в хаосе каменных груд и отличить естественные образования от обломков разрушенных домов, над городом поднялось небольшое темное облачко, которое медленно стало приближаться к тому месту, где стоял Сетон. Странное облако походило скорее на отдаленный дождь. Оно двигалось медленно на запад и вскоре скрылось, вернее расплылось между низкими холмами, за которыми находились обширные поля желтых цветов, диких слив и акаций. За первым облачком появилось второе. Это были пчелы, которые совершали свой обычный путь на луга, усеянные медоносными цветами.

Одно огромное облако пронеслось всего в ста метрах от Сетона. Резкий шум наполнил воздух, словно сотни аэропланов низко неслись над землей. Темная туча пчел закрыла солнце. Судя по плотности этой живой тучи, Сетон мог составить понятие о количестве пчел, обитающих в Мертвом городе. Неудивительно, что туземцы называют эту местность Страной Смерти. Сетон вспомнил, как несколько лет назад в Нербаде он видел целое стадо свиней, разбежавшееся от пчел, а их вожак, огромный боров, был зажален насмерть. Теперь Сетону нужно было принять меры для маскировки своего местонахождения от пчел. Если он выдаст себя каким-нибудь неосторожным движением, туча пчел набросится на него и расправится с ним так же, как пчелы Нербада расправились с кабаном.

Ему пришла мысль, что быть может так погибли исследователи-натуралисты Картрайт, Растиньяк и остальные. Обычные способы защиты от пчел — в виде плотной одежды и сетки на голове — беспомощны в борьбе с этой ужасной пчелиной лавиной. Они задушат жертву своей тяжестью, если не зажалят ее насмерть. Ведь это не домашние пчелы, работающие на человека, а дикие злые насекомые, наводящие ужас на все живое.

Сетон закрылся с головой в непромокаемый плащ, цвет которого сливался с окружающими камнями, подложил руку под голову и вновь заснул. Он знал, что его единственное спасение — в неподвижности.

Проснулся он, когда солнце склонялось к западу. Подкрепив себя пищей, стал выжидать сумерек. Когда стемнело, Сетон спустился со скалы и медленно, осторожно продвинулся на полкилометра вперед. Дальше итти открыто было небезопасно, так как он мог каждую минуту наткнуться на спящих пчел.

Он уселся на землю, развязал узел и вынул из него странный, похожий на кольчугу костюм, состоявший из множества маленьких алюминиевых пластинок, укрепленных на тонкой коже в виде рыбьей чешуи. Это было изумительное по тонкости и художественности работы изделие. Однако кольчуга эта отличалась от других, подобных ей, тем, что сделана была по форме животного, известного в Азии под названием панголина или ящера. Это чешуйчатый муравьед — млекопитающее из отряда неполнозубых. Он очень древнего происхождения, подобно носорогу, слону и гиппопотаму. Продолговатое его тело с короткими ногами и длинным хвостом покрыто твердыми роговыми чешуйками. Морда заостренная, зубов нет, язык чрезвычайно длинный. Защищаясь от нападения, панголин свертывается в клубок, чешуйки его оттопыриваются, и тогда ни одно животное не может его уязвить. Водится он преимущественно в Средней Африке и Южной Азии. Главной пищей панголина являются муравьи всех пород и видов. Панголин может свободно прокладывать себе путь в муравейники и подолгу оставаться в них. Муравьи бессильны в борьбе с ним, благодаря его чешуе. Это обстоятельство и заставило Сетона избрать панголина моделью для кольчуги.

Сначала Сетон надел тяжелые резиновые перчатки и наколенники. Потом укрепил на спине баллон с кислородом таким образом, чтобы он не мешал его движениям. Упругая металлическая трубка, прикрепленная к одному концу цилиндра, была перекинута через плечо и сообщалась с надетым на нижнюю часть лица респиратором. Затем он надел и панцырь. В этой одежде Сетон выглядел огромным панголином. Костюм надежно защищал его от нападения пчел. Алюминиевые пластинки так плотно прилегали одна к другой, что никакое пчелиное жало не могло быть опасно. Воздух проникал сквозь решетчатые отверстия в длинном рыльце маски, походившем на клоунский колпак. Добавочные отверстия в искусно сделанном хвосте панголина служили для выхода использованного воздуха. Глаза были защищены маленькими толстыми линзами. Таким образом Сетон мог видеть землю, по которой он полз, и смотреть по сторонам, но ничего не видел прямо перед собой.

Сетон полз на четвереньках вперед. Панголин передвигается медленно, и англичанин подражал ему. Не даром он долго упражнялся в ползании на четвереньках. Он боялся только одного — попасть по пути в какой-нибудь глубокий погреб. Однако он надеялся избежать и этой опасности, стараясь держаться старой дороги, которую исследовал в бинокль еще утром. Дорога вела почти по прямой линии к пагоде — конечной цели Сетона.

Вскоре Сетон убедился, что по этому пути уже кто-то проходил: его когтистые руки наткнулись в темноте на человеческий скелет, покрытый лохмотьями одежды. Скелет был в полной сохранности. На пальце правой руки блестело кольцо с агатом, который переливался при свете ярких звезд. Сетон вздрогнул. Он вспомнил, что видел точно такое же кольцо на руке натуралиста Растиньяка, когда они вместе обедали в Сингапуре полтора года назад. Нет сомнения, перед ним скелет Растиньяка. Итак, исследователь был уже почти у цели, когда погиб ужасной смертью…

Сетон отполз от скелета назад, обогнул его так, чтобы не задеть, и продолжал осторожно ползти вперед. Эта встреча неприятно подействовала на него, однако не охладила его пыл. Наоборот, в нем еще сильнее укрепилось желание во что бы то ни стало пробраться к пагоде. Неуклюже продвигался он, натыкаясь на камни, которые все чаще попадались на дороге.

Еще полчаса пути, и Сетон понял, что он приближается к городским стенам. По обеим сторонам дороги стали вырисовываться группы разрушенных, заросших травой домов. Сетон продолжал медленно ползти по направлению к пагоде Пчелиный Улей, которая находилась в центре города.

Тяжелый кисловато-сладкий запах бил в нос. Сетон догадался, что где-то поблизости должно было находиться колоссальное количество меда. По мере продвижения вперед запах этот становился все более удушливым. Вскоре к нему присоединился терпкий пчелиный запах. В ту же минуту Сетон увидел пчел, черной занавесью свисавших с полуразрушенной стены. Пчелы спали, но не были спокойны. Слышалось тихое жужжание. С живой занавеси то-и-дело отрывались маленькие существа. Они падали на несколько сантиметров, потом снова взлетали и прилипали к блестящей завесе смерти. Со всех сторон на других стенах висели такие же черные ковры из пчел. Из трещин скал, из старых цистерн и глубоких погребов — отовсюду несся тихий гул миллионов пчел, напоминавший шум отдаленного водопада.

Тысячи лет обитали пчелы в этом древнем городе, который управлялся когда-то царями, давно забытыми историей. Слухи о Столице Пчел и о несметных сокровищах, скрытых в ней, давно уже ходили среди прибрежных жителей реки Иравади. Медленно продвигаясь вперед, Сетон подмечал в развалинах Столицы Пчел сходство с развалинами Тагунга и Старой Пагоды.

Последнее усилие — и он очутился на вершине холма, где прямо перед ним выросло изящное строение, которое он наблюдал в полевой бинокль сутки назад. Оно стояло на высоком фундаменте; по углам его высились конусообразные башенки. К главному входу вела широкая лестница, по обеим сторонам которой как стражи лежали два каменных льва. Сетон взобрался по лестнице и проник в пагоду. Он добрался сюда как раз вовремя. Начинался рассвет, и пчелы вот-вот должны были пробудиться. Сетон чувствовал себя разбитым. Кости его, казалось, были налиты свинцом, глаза вспухли от напряжения. Съежившись насколько возможно, он забился в нишу и крепко заснул.

Его разбудил гул пчел, которые огромной стаей кружились в пагоде. Лежа на боку, Сетон мог видеть сквозь линзу внутренность пагоды. Свет проникал сюда сквозь множество мелких отверстий в потолке. В золотых лучах носились потоки пчел. Их жужжание странно резонировало в пустом здании и напоминало шелест сосен, колеблемых ветром. Пчелы двигались стройно, словно по команде кружась по пагоде и непрерывной лентой то влетая, то вылетая из нее. Сетон заметил, что они кружились над какой-то фигурой, сидящей на троне посреди пагоды.

Когда стало совсем светло, он мог более детально рассмотреть фигуру на троне. Это была бронзовая женская статуя. Она величаво сидела под высеченным из камня балдахином, на внутренней стороне которого было изображено цветущее дерево. Подобные же фрески украшали внутренность пагоды. Краски были еще свежи, хотя в некоторых местах были уничтожены временем и непогодой. Цветистые виньетки из белых слонов, голубей и еще каких-то странных птиц переплетались с геометрическим орнаментом и изображениями погруженного в нирвану Будды. Очевидно пчелы не жили в пагоде, так как нигде не было видно сотов с медом.