В. Чаплыгин - Всемирный следопыт, 1930 № 06

• Название: Всемирный следопыт, 1930 № 06
• Автор: В. Чаплыгин
• Издательство: Государственное Акционерное Издательское Общество «Земля и Фабрика»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1930

СОДЕРЖАНИЕ

Обложка худ. А. Шпир. — Серая банда. Рассказ В. Чаплыгина. — Пушки. Рассказ Д. Руссель. — Клад хана-пастуха. Туркменский рассказ М. Зуева-Ордынца. — Охотники за пшеницей. Биографические рассказы Поля Крюи. (Продолжение.) — На манчжурском рубеже. Рассказ В. Белоусова. — Как это было: Белуга с хронометром. Рассказ-быль Ал. Смирнова-Сибирского. — Памяти великого полярника. — Очаги социалистического строительства СССР. — Рудная промышленность. — Объявления.

С 1927 по 1930 годы нумерация страниц — общая на все номера года. В № 6 номера страниц с 401 по 480.

Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня

---

Перед штольней, выпрямившись во весь рост, стоял Та-Бао. Руки его были подняты над головой, и в них он держал большой камень. Снизу, по осыпям, лез на Та-Бао человек в лохматой шапке — китаец — с обрезом в руках. Совсем близко, за камнями, Синицын увидел много других китайских голов.

«Хунхузы!» — догадался он и почувствовал, как холодеют от страха руки.

Китаец, наступавший на Та-Бао, вскинул обрез. Та-Бао взмахнул поднятыми руками, и зажатый в них камень стремительно обрушился на хунхуза. Удар был так силен, что бандита не спасла и толстая шапка. Ноги хунхуза сразу подогнулись, и, выгнув спину, он повалился назад, на острые камни.

Вокруг Синицына запели, завизжали, засюсюкали пули. Вытянув руку, прораб выпустил в хунхузов целую обойму, и повернулся, чтобы бежать. Сначала он кинулся вверх по сопке, но сообразил, что так далеко не уйдет, и бросился обратно в узкое отверстие штольни. Туда же отступал и Та-Бао, продолжая швырять камни в напиравших хунхузов.

В передней части штольни людей уже не было. Охваченные ужасом, царапая до крови пальцы, они лезли, подталкивая друг друга, через нагроможденные обвалом камни, чтобы хоть как-нибудь укрыться за ними. Некоторые забивались в боковые выработки.

Синицын замешкался у входа. Пуля попала в его фонарь и раздробила его. Толстый китаец с лицом скопца в упор нацелился в прораба, но Та-Бао скатил под ноги хунхузу огромный камень — и бандит распластался на земле. Синицын увлек за собой в штольню Та-Бао. Вслед за ними туда ворвался, защелкав по стенам, целый рой пуль. Прораб прижался к полу. Впереди, около обвала, кто-то вскрикнул и чуть слышно застонал. Синицын втискивал в браунинг новую обойму, она почему-то не входила, и прораб думал, что сейчас всем им в этой мышеловке придет конец.

Вверху раздался топот. Лавиной низвергнулись с сопки всадники. Они почти не стреляли. Как будто одной своей скоростью они смяли хунхузов, сбросили их с сопки на берег. Ошеломленные, бросая обрезы, бандиты пытались вплавь спастись на другой берег. Это удалось очень немногим. Большинство легло у подножья сопки под ударами шашек, а другие, в том числе и главарь шайки, попали в плен.

В штольне был серьезно ранен в грудь рабочий — тот самый, который составлял ответ кадаинцам. Синицын боялся, что это ночное нападение произведет слишком тяжелое впечатление на рабочих, и они откажутся от работы в штольне «В». Но с удовлетворением увидел, что это не так.

Красноармеец поглядывал на пленных солдат.

— Разбойники не помешают нам пройти штольню! — говорили рабочие.

— Через три дня мы собьем ее с первой шахтой! — поддерживали другие.

IV. Операция красных.

Весь следующий день молчали оба берега. Китайцы, напуганные результатом ночной вылазки, с тревогой выглядывали из окопов. Красные выставили усиленное сторожевое охранение. Синицын дал ударникам сутки на отдых, и горняки весь день спали. Но сам прораб не мог заснуть. Он присоединился к Милавскому, который вместе с рабочими из опробовательной партии пошел в штольню «В» брать образцы руд.

Инженер деловито осмотрел выработку, слазил за обвал и дал несколько коротких указаний Синицыну, как нужно продолжать работу.

— Несомненно вы встретите снова пробку, — сказал он. — С этой будьте сугубо осторожны: скважина обнаружила здесь совсем близко воду.

Милановский ни словом не обмолвился о событиях последней ночи. Но, выходя из штольни и увидев на камне пятно крови (здесь Та-Бао проломил голову хунхузу), повернулся к Синицыну и отрывисто произнес:

— Как хотите… Этого я понять не тогу.

Он хотел сказать еще что-то, но махнул рукой и, тяжело сопя, стал взбираться на сопку.

* * *

Тишина на границе продолжалась недолго. Ночью щелкали отдельные выстрелы, а утром, когда ударники стали подниматься от распадка к штольне, «та сторона» встретила их бешеным огнем. Рабочие сразу почувствовали, что стреляют на этот раз не китайские наемники. Слишком уж метко ложились пули, слишком уж уверенно следовали один за другим залпы. Рабочие залегли за камнями, не двигаясь с места.

«Белые!» — подумал Синицын.

За Аргунью залился сухим лаем пулемет.

Производитель работ начал было перебежку, но, добравшись до места, откуда к штольне нужно было бежать по мелким осыпям, на виду у китайцев, почувствовал, что на это у него сил не хватит. К тому же, оглянувшись, увидел, что никто за ним не следует. Злой вернулся Синицын в распадок, где поджидавшие рабочие уже не надеялись видеть его живым, и объявил, что на сегодня работы отменяются. Сказал он это таким тоном, словно ударники сами были виноваты в своем вынужденном прогуле.

На улице поселка Синицыну встретился телеграфист. Весь расплываясь в улыбке он сообщил, что сегодня опять были шифрованные депеши, но кроме того есть и телеграмма на рудник. Он вынул ее из кармана и протянул Синицыну. В телеграмме кадаинцы снова слали привет, интересовались работой и еще раз выражали уверенность в том, что выйдут из соревнования победителями. Круто повернувшись, Синицын пошел по степи туда, где за холмами раскинулся красноармейский лагерь.

Прораб пришел в палатку комполка, и рассказал ему о своей работе, о соревновании и о том, что китайцы и белогвардейцы не позволяют это соревнование проводить. Синицын почти сердился.

— Вы же должны дать отповедь этим налетчикам! — горячился он. — Они обстреливают нас, не дают нам работать, а вы позорно молчите. Я не могу понять, чего вы ждете? Чтобы они подкатили артиллерию и снесли все наши сопки? Так, что ли?..

Комполка писал письмо. Пока Синицын в волнении бегал по палатке, командир только раза три искоса взглянул на прораба. Он дописал страницу странным узловатым почерком, приложил к ней лист промокательной бумаги, тщательно разгладил его, потом поднял письмо к глазам, как будто собираясь перечесть его, но вдруг откинулся на походном стуле и с раздражением обратился к Синицыну:

— Ну, а что вы сделаете, товарищ, если к вам на улице подойдет хулиган и угостит вас пощечиной? Что же, вы ему ответите тем же?

Видя, что Синицын что-то хочет сказать, комполка поднял руку.

— Война не объявлена, — продолжал он. — И пока она не будет объявлена, мы не предпримем никаких действий против китайцев. Единственно, что мы можем делать, это не пускать их через границу. Надеюсь, недавняя ночь показала вам, что мы достаточно бдительны. Пойдемте, я вам покажу кое-что…

Он вышел из палатки и крупными шагами пошел впереди, сворачивая на ходу папиросу. Прямо от палатки тропинка поднималась на сопку. Командир и Синицын миновали маленькую рощицу и вышли на открытое место почти на самой вершине сопки. Здесь тропинка неожиданно врезалась в землю, превратилась в траншею выше человеческого роста и скоро привела в другую траншею, поперечную, перед которой был насыпан высокий бруствер, пронизанный маленькими окошками. Они глядели в сторону Аргуни. Перед одним из окошек стоял красноармеец и, не отрываясь, наблюдал за противоположным берегом. Позади него, скорчившись над желтым ящиком полевого телефона, сидел другой красноармеец и, приставив руку ко рту, что-то говорил в трубку.

Командир полка подвел прораба к окошку.

— Ну, вот извольте посмотреть, — предложил он. — Не увидите ли чего-нибудь любопытного на том берегу?

Синицын поглядел.

— Я вижу какие-то странные кочки бон на той круглой сопке, — сказал он.

— Ну, так вот! Знаете ли вы, что это за кочки? Это — шапки, милый товарищ! Да, да, шапки, которые китайское командование ухитрилось выдать своим солдатам! Они, правда, теплы, не по погоде теплы, такие большие, просторные, меховые с большими ушами. Но, извините меня, я предпочту выпустить свой полк с открытыми головами, чем обрядить его в эти мономаховы шапки. В такую шапку не попасть нельзя. Сегодня ко мне приходила целая депутация. Говорят, за себя не ручаются, так руки и чешутся пощелкать орехи на этих камилавках.

Опережая звук залпа, в бруствер вонзилось несколько пуль. Одна из них попала в край окна и обдала командира пылью и щебнем. Комполка соскочил со ступеньки на дно траншеи. Отряхнувшись, потянул Синицына к выходу:

— Зря шутить не стоит! Здесь все-таки опасно…

Весь обратный путь командир шел молча, задумавшись. День разгуливался. Последние тучи скрывались на западе, а на их место приходили легкие сероватые облака. Над ними повисла тонкая кисея мглы, которую легко прорывало солнце. Ветер стих, и стало очень тепло, почти жарко.

Из-за холмов продолжали слышаться отдельные выстрелы.

В лагере было очень оживленно. У штабной палатки быстро рос кружок красноармейцев. Сходились со всех сторон. Некоторые бегали по палаткам и звали:

— Ребята! Пленных привели! Айда зечить!