Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери

• Название: Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери
• Автор: Роберт Киркман
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090637-6

В мире мертвецов страх окутывает окраины Атланты, не жалея живых. Но и живые, кажется, тоже не жалеют живых.

Оказавшись в гуще смертельной схватки с ходячими, Лилли Коул пускается в бега. Долгая дорога приводит ее в Вудбери, провинциальный городок, идеально обустроенный для защиты от зомби. В нем правит некий Филип Блейк: всех граждан он держит в повиновении. Лилли начинает подозревать, что не все так просто. Филип, который недавно начал называть себя Губернатором, жестоким образом нарушает представления о законности и порядке…

---

Джош Ли Хэмилтон всегда был добродушен – даже чересчур. Он позволял гораздо более слабым мальчишкам дразнить себя. В разговор со всеми взрослыми он вставлял «да, сэр» или «да, мэм». Он просто не любил драться. Поэтому-то в середине восьмидесятых его футбольная карьера и сошла на нет. Как раз в то время заболела его мать Рэйлен. Доктора сказали, что у нее эритематозная волчанка, и болезнь была не смертельной, но для Рэйлен стала смертным приговором: поразив кожу, она принесла в ее жизнь непрекращаюшуюся боль и в итоге почти парализовала бедную женщину. Джош взвалил на свои плечи заботы о матери, а его сестры покинули родной дом, несчастливо вышли замуж и уехали из штата, оказавшись в итоге на бесперспективных работах. Джош готовил, убирался и хорошо ухаживал за матерью, и через несколько лет он так поднаторел в готовке, что смог устроиться поваром в ресторан.

У него был природный талант к кулинарии, особенно к приготовлению мяса, и он продвигался по службе на кухнях стейк-хаусов Южной Каролины и Джорджии. К началу двухтысячных он стал одним из самых востребованных шеф-поваров на Юго-Востоке и руководил крупными командами су-шефов, обслуживал роскошные мероприятия и даже удостоился публикации своей фотографии в журнале «Дома и жизненные уклады Атланты». И при этом он руководил своими кухнями по-доброму – а это было редкостью в ресторанном мире.

И теперь, среди этих ежедневных ужасов, томимый неразделенной любовью, Джош мечтал приготовить что-нибудь особенное для Лилли.

Но до этого момента они питались исключительно консервированными горохом и ветчиной, сухими хлопьями и молоком – ничто из этого не могло стать подходящим фоном для романтического ужина или для объяснения в любви. Все мясо и свежие продукты в округе много недель назад ушли на прокорм червям. Но Джош надеялся на кролика или дикого кабана, которые, быть может, скитались по окрестным лесам. Он бы приготовил рагу или потушил бы мясо с диким луком, розмарином и тем пино-нуар, которое Боб Стуки раздобыл в заброшенном винном магазине. Джош бы подал мясо с приправленной зеленью кукурузной кашей и добавил бы еще что-нибудь. Дамочки из палаточного лагеря делали свечи из сала, которое они нашли в кормушке для птиц. Было бы неплохо. Свечи, вино, может, еще припущенная груша на десерт – и Джош был бы готов. В садах все еще валялись перезревшие плоды. Может, к свинине он подал бы яблочную чатни. Да. Точно. И тогда Джош устроил бы ужин для Лилли и сказал бы ей, что он чувствует, как хочет быть с ней, защищать ее и быть ее мужчиной.

– Я знаю, куда ты клонишь, Лилли, – наконец сказал ей Джош, стряхнув пепел со своей сигары на камень. – И я хочу, чтобы ты поняла две вещи. Во-первых, в том, что ты сделала, нет ничего постыдного.

Она опустила взгляд.

– Ты имеешь в виду, в том, что я сбежала, поджав хвост, когда на тебя напали?

– Послушай. На твоем месте я бы поступил точно так же.

– Брехня, Джош! Я даже не…

– Дай мне договорить. – Он погасил сигару. – Во-вторых, я хотел, чтобы ты убежала. Ты меня не слышала. Я орал, чтобы ты убиралась оттуда к черту. Смысла не было – до второго молотка было не дотянуться, мы бы оба завязли с этими тварями. Понимаешь, о чем я? Тебе не стоит стыдиться того, что ты сделала.

Лилли вздохнула, по-прежнему не поднимая глаз. По ее носу скатилась слеза.

– Джош, я очень ценю то, что ты пытаешься…

– Мы команда, так? – Он наклонился, чтобы видеть ее красивое лицо. – Так?

Она кивнула.

– Мы неразлучны, верно?

– Верно, – снова кивнула Лилли.

– Мы как хорошо смазанный механизм.

– Ага. – Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Ладно.

– Давай все так и оставим. – Джош протянул ей свою влажную бандану. – Идет?

Она взглянула на бандану у себя на коленях, взяла ее, посмотрела на Джоша и выдавила из себя улыбку.

– Боже, Джош, да эта штука просто отвратительна!

Три дня палаточный городок вообще не подвергался атакам, спокойствие омрачило только несколько мелких инцидентов. Однажды утром группа детей наткнулась на подрагивавшее тело, валявшееся в придорожной канаве. Его серое, изъеденное червями лицо было обращено к верхушкам деревьев в бесконечной агонии, из горла раздавался хрип. Выглядело тело так, словно недавно встретилось с механической жатвенной машиной: там, где когда-то были руки и ноги, теперь торчали лишь неровные обрубки. Никто не мог понять, как это лишенное конечностей туловище оказалось здесь. Чад добил его единственным ударом топорика в прогнившую носовую кость. В другой раз, зайдя в общественный туалет, чтобы испражниться после обеда, один из престарелых обитателей лагеря вдруг с ужасом понял, что грешным делом справил большую нужду прямо на зомби. Ходячий как-то умудрился застрять в выгребной яме. Один из молодых мужчин без труда убил его одним ударом ручного бура.

Но эти события были друг с другом не связаны, и половина недели прошла без происшествий.

Передышка дала жителям лагеря время на то, чтобы организовать свой быт, закончить возведение последних убежищ, уложить припасы, изучить близлежащую территорию, привыкнуть к новому укладу жизни и сформировать группировки, коалиции и иерархии. Семьи – их было десять, – казалось, имели больше веса при принятии решений, чем одиночки. Какая-то солидность из-за того, что на их карту было поставлено больше, обязанность защищать детей, может, даже символизм, вкладываемый в воспитание семян будущего, – все это добавляло им некоторого негласного авторитета.

Среди патриархов этих семейств выделился фактический лидер – Чад Бингэм. Каждое утро он проводил собрания общины в цирковом шатре и распределял обязанности с серьезностью главаря мафии. Каждый день он важно обходил границы участка, заложив за щеку порядочную порцию табака и держа пистолет на виду. Зима была на подходе, а по ночам за деревьями то и дело слышались тревожные звуки, и Лилли волновалась из-за этого мнимого лидера. Чад следил за Меган, которая теперь переметнулась к одному из других мужей – на глазах у всех, включая его беременную жену. Лилли беспокоилась, что весь видимый порядок лагеря покоился на пороховой бочке.

Палатки Лилли и Джоша стояли всего ярдах в десяти друг от друга. Каждое утро Лилли просыпалась и сидела, смотря на застегнутый на молнию вход, поглядывала на палатку Джоша, пила быстрорастворимый кофе без кофеина и пыталась разобраться в своих чувствах к здоровяку Ее трусливый поступок по-прежнему мучил ее, преследовал, являлся к ней во снах. Ей снились кошмары, в которых она видела окровавленную дверь того захваченного автобуса в Атланте, но теперь на части раздирали не ее отца – теперь по забрызганному кровью стеклу на глазах у Лилли сползал Джош.

Она снова и снова, вздрагивая, просыпалась от его обвиняющего взгляда в насквозь пропитанной холодным потом одежде.

Преследуемая кошмарами, в такие ночи Лилли без сна лежала в заплесневевшем спальном мешке и глазела на покрытую плесенью крышу ее крошечной палатки – эту потрепанную походную палатку, вонявшую дымом, засохшей спермой и выдохшимся пивом, она раздобыла во время вылазки в заброшенный лагерь. И, лежа так, она неизбежно слышала звуки. Слабые, доносившиеся из темноты за холмом, из-за деревьев, эти звуки смешивались с шумом ветра, трескотней сверчков и шуршанием листвы: неестественные хрипы и неровное шарканье напоминали Лилли тот звук, с которым вертелись в сушильной машине старые ботинки, глухо ударявшиеся о стенки.

Когда Лилли слышала эти отдаленные звуки, перед ее затуманенным от ужаса мысленным взором проносились жуткие черно-белые судебные фотографии, образы изувеченных тел, сведенных посмертным окоченением, но все еще двигавшихся, лица мертвецов, которые оборачивались и смотрели прямо на нее, немые фильмы-снафф[14], где трупы танцевали, извиваясь как ужи на сковородке. Каждую ночь, лежа без сна, Лилли раздумывала, что на самом деле означали эти звуки, что происходило снаружи и когда следовало ожидать следующей атаки.

Некоторые из более пытливых жителей лагеря выстраивали целые теории.

Молодой парень из Афин по имени Хэрлан Стигел, ботаник-аспирант в очках в толстой роговой оправе, каждый вечер устраивал философские дискуссии у костра. Возбужденные от псевдоэфедрина, быстрорастворимого кофе и паршивой травки, с полдюжины отбросов общества пытались отыскать ответы на трудные вопросы, мучившие каждого: истоки эпидемии, будущее человечества и, возможно, самое важное для всех – закономерности поведения ходячих.

Этот мозговой центр пришел к выводу, что существовало только две возможности: (а) у зомби не было инстинктов, целей и поведенческих моделей, отличных от безотчетного поглощения пищи. Они представляли собой просто пучок нервных окончаний с зубами и отталкивались друг от друга, как смертоносные машины, которые просто нужно было «выключить». Или же (б) существовал сложный стереотип поведения, который ни один из выживших пока что не разгадал. Второй вариант поднимал вопрос о том, как зараза передавалась от мертвых к живым – только ли через укусы ходячих? – а также вопросы о стадном поведении, о применимости кривых обучения Павлова и даже более масштабных генетических закономерностей.