Ричард Пратер - Бродячий труп

• Название: Бродячий труп
• Автор: Ричард Пратер
• Издательство: Международный журнал «Панорама»
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7024-0049-6

Частный детектив, бесстрашный супермен Шелдон Скотт совершенно случайно оказывается вовлеченным в междоусобную войну двух банд гангстеров, терроризирующих Лос-Анджелес и его пригороды.

О том, как главному герою удалось обезвредить обе банды головорезов, читатель узнает, прочитав этот остросюжетный роман.

---

Глаза ее опустились вниз, потом снова поднялись.

— Ты всегда купаешься голышом?

— Да. Я одна плаваю в бассейне по утрам, — она вдруг задумалась, а мыслителем она была очаровательным. — Это так приятно. Я наверное не буду делать этого, когда стану взрослой.

— Именно тогда-то женщины и делают это.

— Я получаю большое удовольствие.

— Ха! Мне хотелось бы прыгнуть к тебе, Зазу. Там хватит места для двоих. Сейчас я прыгну и тоже получу удовольствие.

— Нет! Пожалуйста, не надо! — У нее ничего не получалось: не было времени отрепетировать свою роль.

— Зазу, — нежно обратился я к ней, — поднимись по лесенке.

— Что?..

— Поднимись по лесенке. Можно не до конца.

— Но зачем?

— Я скажу. Поднимись поближе ко мне — я могу только прошептать.

Она зажмурилась и выпятила нижнюю губу, словно от напряжения мысли.

— Можете не говорить. Я... э-э-э... не желаю ничего знать.

Кажется, она начала уже понимать, в чем дело.

— Вверх по лесенке! Быстренько!

— Я не...

— Ну что ж, тогда я спущусь к тебе.

Она стала карабкаться по лесенке.

— Ух! Достаточно. Не будем перебарщивать.

Вода крутилась вокруг ее бедер и сбегала с ее больших белых грудей. Я склонил голову в одну сторону, потом в другую.

— Я так и думал. Похоже, — я понизил голос до шепота, — на тридцать восемь, двадцать один, тридцать шесть и двадцать два.

Ее карие глаза сосредоточились на моих губах, и она прожужжала в ответ:

— Тридцать восемь, двадцать один, тридцать шесть... двадцать два? Что значит двадцать два?

— Ты знаешь, что значит двадцать два.

В Лос-Анджелес я возвращался, опустив верх «кадиллака» и подставив лицо свежему ветерку. Время от времени я улыбался. Она все же покраснела, эта Зазу. Даже ее большие белые груди приобрели цвет дома ее папочки. Нет, не так. Они порозовели совсем иначе.

На ленч я остановился на Стрипе и позвонил из телефона-автомата Сэмсону, доложив ему о Верме и всем остальном — мне не хотелось появляться в полицейском управлении без особой необходимости.

Сэм спросил, как отреагировал Александер.

— Легко и непринужденно. Он не имеет зуба против того, кто сделал четыре дырки в Старикашке. Живи и давай жить другим. И ни о чем не беспокойтесь.

— Плохо.

— Это ты мне говоришь? Если бы он бушевал и порыкивал, я бы чувствовал себя лучше.

— По нашим данным, что-то несомненно заваривается. Что бы ты ни узнал. Шелл, сообщи нам. Даже если тебе это покажется пустяком.

— Обязательно, Сэм. А ты должен лишь закрыть рот Биллу Ролинсу, чтобы он не...

— Поздно.

— Поздно?

— Слишком поздно.

— Я боялся этого.

— Я очень беспокоюсь, Шелл.

— Я тоже беспокоюсь. Дьявол побери этого Билла. Ты не можешь упрятать его за решетку...

— О, помолчи. Наши источники сообщают, что Домано и его головорезы готовят какую-то крупную акцию сегодня или завтра. И она порадует Александера не больше, чем убийство Гарри Дайка. Узнать бы, что за акция. Мы могли бы что-нибудь предпринять...

— Вы арестовали кого-нибудь из мальчиков Домано?

— Мы не можем их найти. И это тоже беспокоит меня. Их нет ни в одном из притонов, в которых они обычно обретаются.

— Странно. Я спросил Александера, где их можно найти, и он ответил, что понятия не имеет. Больше того, я ему верю. Еще одно, Сэм. Вчера Александер договорился о похоронах Старикашки, и я видел извещение в утренней газете. Когда я сказал об этом Александеру, он здорово запсиховал. Очевидно не ожидал, что известие просочится в прессу так быстро. Вполне возможно, что парни Ники появятся там.

— Об этом мы, естественно, подумали. Мы направим туда две-три патрульных машины. Кроме того, я лично предупрежу Александера о присутствии полиции, если не на самой панихиде, то поблизости, и что каждый головорез с пушкой будет арестован. Ни один из этих бандитов не имеет разрешения на ношение оружия.

— Я тоже запросил свои источники, Сэм. Когда будут новости, позвоню.

К десяти часам я уже был без сил. Не столько от хождения, сколько от его бесполезности. Это не вдохновляло, скорее удручало. Я накрутил на спидометре пятьдесят миль и исходил пешком еще десять, разговаривая с осведомителями, пытаясь разузнать, где скрывались Ники Домано и его шайка. И ничего. А «Джаз-вертеп» по понедельникам не работал.

В десять вечера я расслаблялся у себя дома со стаканом в руке, подводя итоги дня и пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. В одном я был уверен: скоро случится что-то весьма неприятное.

Зазвонил телефон.

Я перекатился по дивану, поднял трубку.

— Скотт?

— Да.

— Мэт Омар.

Я даже выпрямился. Впервые подручный Александера звонил мне.

— В чем дело? — спросил я.

С полминуты он ходил вокруг да около, вспоминая мой утренний визит к Александеру. Я не выдержал:

— Кончай бодягу. Ты позвонил по какому-то делу, Омар. Так говори, что за дело.

Он тяжело вздохнул. Это совсем не походило на обычного Мэтью Омара, холодного и собранного. Голос его был пронзительней, чем обычно, напряжен, словно он был на взводе, нервничал, даже психовал.

— Дело в Алексе. В Сириле. Я ожидаю его с минуты на минуту и собираюсь убраться отсюда, как только...

В трубке не слышалось даже дыханья.

— Что там с Сирилом?

Молчание. Потом я услышал, как он тихо выматерился. Все же он был у телефона и задышал опять. Что это он пытался выкинуть? Потом в трубке раздались частые гудки.

Я не знал, откуда звонил Омар, но мне было известно, что он жил вместе с Пробкой в небольшом доме на Пайнхерст-Роуд в Голливуде. Его номер и адрес значились в телефонной книжке. Я поднялся с дивана, и телефон зазвонил опять. Я схватил трубку:

— Омар?

— Кто? Это ты, Шелл?

— Да. Кто говорит?

— Билл. Билл Ролинс.

— Ты еще не спишь?

— Мне позвонил Сэм, когда я ехал домой, чтобы завалиться спать. Он все еще в управлении.

— Что-то случилось?

— Можно сказать и так. Мы нашли Джэя Верма. Его только что подстрелили.

— Черт! Как он!

— Мертв.

— Где это произошло?

— В «Маделейн». В одном из «люксов» на верхнем этаже.

«Маделейн» — это роскошный многоквартирный дом в Северном Голливуде. Неподходящее место для типа вроде Верма.

— Отсюда я позвонил Сэму, — продолжал Ролинс, — и он велел поставить тебя в известность. Ты, наверное, захочешь приехать и посмотреть, что тут и как. Ты ведь знаешь их обоих — и Верма, и дамочку, которая утверждает, что застрелила его.

— Дамочку?

— Ага. Лилли Лоррейн.

— Я уже еду.

Когда я примчался, эксперты все еще работали. Ролинс и детектив по имени Госс, оба в штатском, стояли у бара из темного дерева и черной кожи. За ними через стеклянную стену сверкали миллионы огней ночного Голливуда. Комната была окрашена в приглушенные тона: бледно-серые стены, еще более светлый серый ковер, тяжелая мрачная мебель, темно-синий диван у стены справа от меня. На нем содрогалась от рыданий Лилли. Третий человек в штатском сидел рядом с ней и что-то говорил.

Безжизненно обмякшее тело Джея Верма простиралось в двух ярдах от входа в квартиру, окрасив кровью серый ковер. В пятнадцати футах дальше по гостиной, у открытой двери, через которую я увидел постель, покрытую многоцветным стеганым одеялом, в серый ворс ковра впитывалась еще Одна лужа крови.

Верм лежал плашмя, и подвернутая правая рука приподнимала его с одной стороны. Лицо прижималось одной щекой к ковру, челюсть немного отвисла, глаза были раскрыты. Эти холодные, как космос, как ад, глаза выглядели такими, какими они мне запомнились живыми.

— Любопытный случай, — тихо проговорил Ролинс.

— Что произошло?

Ролинс посмотрел на Лилли, потом на труп Верма:

— Она рассказала нам историю, полную дырок, и ей это сошло бы, если бы речь не шла о Верме.

— Она застрелила его?

— Говорит, что она. Пришла домой... — Он взглянул на Госса. — Принеси-ка оружие. — Потом продолжил: — Открыла дверь, направилась к спальне, что-то услышала, достала свой револьвер и включила свет. Верм был там... — он показал на спальню, — шел в ее сторону. И «та-та-та!». Вернее «та!» — она выстрелила один раз.

— Где у Лилли был револьвер и почему она держала его при себе?

— В сумочке. Она всегда его носит с собой. Среди ее знакомых немало типов, задержавшихся на низком уровне развития и не воспринимающих отказа. А у нее есть ценные драгоценности.

— Драгоценности?

— Я до этого дойду. Верм упал у двери в спальню. Поднялся. Упал опять там, где лежит сейчас, и уже не поднялся.

Возле первого кровяного пятна на сером ворсе ковра блестели с полдюжины небольших предметов, которые я не заметил при первом беглом осмотре.

— Вот эти безделушки? — спросил я.

— Точно. Лилли уверяет, что вор держал их в руке; он уже собрался уходить, когда вдруг появилась она. А вот и «пушка».