Андрей Пунин - Архитектура Петербурга середины XIX века

• Название: Архитектура Петербурга середины XIX века
• Автор: Андрей Пунин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Научпоп
• Год: 1990
• ISBN: 5-289-00602-8

Книга известного историка архитектуры посвящена петербургскому зодчеству. На большом фактическом материале автор рассматривает сложную проблематику архитектуры Петербурга 1820–1860 годов, исследует изменения в творческом методе архитекторов, которые произошли в этот период и вызвали эволюцию архитектуры от классицизма к ретроспективному стилизаторству и эклектике.

На первой странице обложки — Исаакиевская площадь; на четвертой — Ново-Михайловский дворец. Фрагмент северного фасада.

---

Созданные А. П. Брюлловым в Зимнем дворце интерьеры получили очень высокую оценку современников. А. П. Башуцкий, автор обстоятельной статьи «Возобновление Зимнего дворца в С.-Петербурге», видел в них «столько же ума и глубокой степенной сообразительности, сколько пылкой фантазии, роскошно выразившей в самых поэтических формах идею чистой красоты!»[100] Разнообразие стилистических решений воспринималось как высокое творческое достижение зодчего. «Обозревая возобновленные и вновь созданные Брюлловым части, — писал Башуцкий, — …мы удивлялись необыкновенной стройности и величию его идей, чистоте его вкуса… богатству изобретения, обнаруженному в многочисленных и всегда счастливых художественных темах, роскошно рассыпанных им в этом труде, и разнообразию фантазии его»[101]. Очевидно, что гармоничное соответствие между назначением помещения и его художественным обликом, которое было найдено Брюлловым, отчетливо ощущалось современниками как их важнейшее достоинство, что и нашло отражение в оценке Башуцкого.

В композиции созданного нового Александровского зала А. П. Брюллов использовал элементы двух стилей — готики и ампира, однако такое необычное сочетание было обосновано вполне определенными и по-своему логичными соображениями. Брюллов отказался от классицистического плоского подшивного потолка, ибо он потребовал бы дорогих металлических стропил. Он решил использовать иной тип огнестойкой конструкции — кирпичные своды. Наибольшего совершенства сводчатые конструкции достигли в готической архитектуре, и Брюллов применил одну из наиболее рациональных их разновидностей — систему так называемых веерных сводов, опирающихся на пристенные столбы. Поэтому закономерно, что и сами столбы тоже были обработаны «в готическом вкусе» — в виде пучков тонких колонок. Александровский зал, «замечательный по изобретению, архитектонической роскоши и смелости сводов», был интересным явлением в развитии сводчатых конструкций в 1830-х годах. Однако готическая структура зала соединяется с ампирным декором в духе русского позднего классицизма. Объясняется это тем, что Александровский зал был задуман как мемориальный, посвященный военным событиям 1812–1814 годов, а традиционным средством воплощения военно-мемориальной темы была ампирная воинская атрибутика (античные мечи, панцири, щиты и т. п.). Ее дополняют медальоны с аллегорическими барельефами, повествующими о сражениях с наполеоновской армией, — увеличенные повторения знаменитых медальонов, созданных скульптором Ф. П. Толстым.

Таким образом, проектируя Александровский зал Зимнего дворца, Брюллов исходил из нового творческого принципа, выдвинутого эклектикой: взять из архитектурного наследия каждой эпохи все лучшее, что может быть использовано для решения современных строительных и архитектурно-художественных задач. Он применил готическую систему сводов, как наиболее целесообразную, и ввел ампирные декоративные детали, несущие идейнообразную нагрузку. Возможно, что в необычности такого сочетания готики и классицизма архитектор видел путь обновления художественного языка архитектуры. Своеобразный архитектурно-художественный образ Александровского зала и логическая обоснованность избранных Брюлловым стилевых прототипов — наглядная иллюстрация практического воплощения принципа «умного выбора».

Александровский зал Зимнего дворца. Архитектор А. П. Брюллов, 1839 г. Фрагмент. Фотография начала XX в.

Появление разностильных интерьеров в императорском Зимнем дворце при его восстановлении после пожара 1837 года и восторженные отзывы о них, опубликованные в прессе, естественно, ускорили отход от классицизма и развитие стилизаторско-эклектических тенденций в архитектуре дворцовых интерьеров. Стремясь найти новые, более разнообразные и гибкие средства художественной выразительности, отвечающие новым формирующимся функциональным и эстетическим критериям, архитекторы и художники-декораторы начали использовать в отделке помещений разнообразные стилевые прототипы: вслед за стилизаторской готикой в интерьеры дворцов и особняков стали проникать мотивы других исторических стилей: ренессанса, барокко, рококо, помпейского стиля и т. п. Более устойчиво приемы классицизма сохранялись в архитектуре парадных анфилад, особенно на рубеже 30-40-х годов. Однако в дальнейшем и эта традиция классицизма стала быстро преодолеваться.

К числу наиболее значительных и характерных памятников архитектуры, созданных в период, переходный от классицизма к эклектике, относится Мариинский дворец, построенный архитектором А. И. Штакеншнейдером.

Андрей Иванович Штакеншнейдер (1802–1865) — один из самых талантливых и плодовитых русских зодчих, работавших во второй трети XIX века[102]. Он принадлежал к поколению архитекторов, «вышколенных на строгости классицизма и затем отдавших свои силы на самые разнообразные прихоти вкуса»[103], в соответствии с новым социальным заказом и новыми эстетическими критериями. Окончив Академию художеств в 1820 году, он несколько лет работал «рисовальщиком при архитекторе» Монферране, в «Комиссии о построении Исаакиевского кафедрального собора». Самостоятельную строительную деятельность Штакеншнейдер начал с перестройки «в готическом вкусе» старинного замка Фалль в имении А. X. Бенкендорфа в Эстляндии.

В своих первых проектах и постройках 1830-х годов Штакеншнейдер то придерживался традиций классицизма — например, в здании Мариинского института (современный адрес: улица Салтыкова-Щедрина, 52), построенном в 1835–1837 годах, то обращался к иным стилям: к «русскому стилю» — в проекте Никольского домика в Петергофе, к готике — в проекте фасада главного дома Знаменской дачи под Петербургом, на Старой Петергофской дороге (1836 г.), интерьеры в котором предполагались в греческом стиле, помпейском и т. д.

Мариинский дворец. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, 1839–1844 гг. Фотография начала XX в.

Первой крупной постройкой Штакеншнейдера стал Мариинский дворец на Исаакиевской площади, построенный в 1839–1844 годах (ныне в этом здании размещается Исполком Ленинградского городского Совета народных депутатов). Дворец строился как резиденция дочери Николая I — Марии Николаевны, вышедшей замуж за герцога Лейхтенбергского.

Фасад дворца скомпонован в соответствии с принципами классицизма: центр и края выделены ризалитами, первый этаж обработан рустом, второй и третий объединены колоннами и пилястрами коринфского ордера. В то же время в прорисовке ряда деталей ощущается явный отход от классики — в частности в мелкой, «брильянтовой» рустовке стен первого этажа. В обработке поверхности колонн и пилястр Штакеншнейдер использовал новый прием: помимо углубленных желобков-каннелюр они получили в нижней трети дополнительные, так называемые багетные, вставки в виде вертикальных валиков, заполняющих каннелюры. Это был едва ли не первый в архитектуре петербургских фасадов пример такого нового, усложненного каннелирования ордерных элементов: они приобрели некоторую дробность и усложненность, что отвечало общей эволюции художественных вкусов в те годы.

Ротонда в Мариинском дворце. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, начало 1840-х гг. Фотография начала XX в. Кабинет Марии Николаевны в Мариинском дворце. Архитектор А. И. Штакеншнейдер, начало 1840-х гг. Фотография начала XX в.

Если фасад Мариинского дворца выдержан еще в приемах классицизма, то к разработке его интерьеров Штакеншнейдер подошел с иных позиций, явно подсказанных опытом и результатами восстановления Зимнего дворца.

Парадные залы Мариинского дворца были решены в традициях позднего классицизма. Они образуют анфиладу, расположенную в центральной части главного — второго — этажа. Анфиладу начинает парадная приемная герцога Лейхтенбергского, расположенная за стеной центрального ризалита: ее окна выходят на Исаакиевскую площадь. За парадной приемной следует освещенная верхним светом ротонда, окруженная двухъярусной колоннадой. Ее интерьер отличается великолепными пропорциями. Белый цвет стен, дополненный легкими вспышками мерцающей позолоты, создает настроение торжественного спокойствия. К ротонде примыкает Квадратный зал. Разделяющая их двухъярусная сквозная колоннада создает интересную игру ритмов и удивительный эффект «перетекания» пространства, зрительной и функциональной взаимосвязи обоих залов. Позади Квадратного зала Штакеншнейдер разместил зимний сад: здесь круглый год зеленели тропические растения, журчала вода в изящных фонтанах. Анфилада парадных помещений Мариинского дворца в миниатюре повторяла композицию главной анфилады Таврического дворца, построенного И. Е. Старовым в 1783–1790 годах. Использование приемов классицизма в планировке и отделке парадных залов придавало главной анфиладе ту торжественность и импозантность, которые отвечали ее функциональному назначению[104].