Симона Вилар - Анна Невиль-5 Ветер с севера

• Название: Анна Невиль-5 Ветер с севера
• Автор: Симона Вилар
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Она с любопытством заглянула в побледневшее лицо племянника.

- Клянусь могилой моего горячо любимого супруга Беренгара, Эмма твоя и только твоя, Ги Анжуйский. А кузнец Вульфрад, сын Одо, может выбирать любую из заглядывающихся на него пригожих дочерей свободных франков, которые ровня ему.

Юноша продолжал глядеть на луг. Рука его крепко сжимала нагрудный крест.

- А не кажется ли вам, сударыня, что ваша дочь сама выбрала этого франка?

Пипина медленно покачала головой и улыбнулась, увидев, какими глазами смотрит юноша на Эмму, которую тем временем Вульфрад легко усадил себе на плечо.

- Нет, Ги. Она забавляется, уверяю тебя. Я ведь знаю, как моя дочь стремится поскорей покинуть лес и, увы, вырваться в мир. Но я отпущу ее туда лишь тогда, когда вы станете мужем и женой и ее сможет защитить мужчина из рода Анжельжер. Поверь мне, мой мальчик, Эмма ждала тебя все эти годы. А теперь успокойся и идем. Мы с твоим отцом должны обсудить все, что необходимо для совершения вашего брака.

Майские песни полны любовного томления, и тем не менее справлять свадьбу в мае - дурная примета. Именно поэтому венчание Ги и Эммы решено было перенести на конец июня. Фульк и Пипина при посредничестве повеселевшего после отведывания доброго со-виньерского вина преподобного Ирминона, установили размер выкупа за невесту и приданого. Присутствие жениха и невесты при сговоре считалось совершенно не обязательным, однако Ги слышал каждое их слово, сидя за длинным столом, где женщины и послушники расставляли угощение. Юноша молчал, пристально наблюдая за молодежью у шеста. Он слышал разговоры о свадьбе, но они не радовали его сердце. Нет, он больше не настаивал на своем желании надеть монашеский клобук. Теперь он был готов взять в жены так поразившую его девушку. Но сама Эмма… Как она веселилась на лугу подле майского шеста! Ее избрали королевой мая, и она снова пела, а затем повела хоровод, обходя все селение и останавливаясь у каждого дома с заздравной песнью, крестьяне же в обмен на зелень и поздравления подносили поющим угощения, которые тут же передавались детям, и те, борясь с искушением немедленно все попробовать, бегом неслись к церкви, где вручали лакомства монахам для общего стола. Эмма же вновь и вновь оказывалась над толпой, на плечах Вульфрада, и Ги, бог весть почему, злился на нее, разрываясь между желанием вместе с дружинниками отца присоединиться к праздничной процессии и гордостью, требовавшей оставаться с отцом, графом Анжу, памятуя о высоте своего рождения. Стоило показать этой лукаво поглядывающей в его сторону кокетке, что он не намерен из-за нее связываться с каким-то там сыном кузнеца. Да и что он, каллиграф и книжник, мог противопоставить плечистому Вульфраду, который даже среди рослых и крепких, как на подбор, дружинников Фулька выглядел равным? Ги слышал, как его отец спрашивал у отца Ирминона, кто сей детина, лит он или свободный франк и может ли он взять его к себе в дружину. Ирминон тут же поднял шум, вопя, что дай Фульку волю, он половину селения увел бы в ратники, на что Фульк огрызался - мол, Ирминон, похоже, никак не возьмет в толк, что говорит с правителем этого края, который может вершить суд и расправу где вздумает. Настоятель же колотил о столешницу кулаком, твердя, что земля Святого Гилария-в-лесу принадлежит церкви, и у него имеются верные грамоты, подтверждающие это.

С луга долетали звуки рожков и нестройного пения, Ги печально вздохнул. Рядом монотонно бормотал молитвы брат Тилпин.

- Господи, спаси и помилуй! Если они уже сейчас так спорят, то что станется, когда они как следует хлебнут вина!

Поймав взгляд юноши, монах тут же заговорил о том, что ему не следует брать Эмму Птичку в жены, ибо это великий грех, поскольку девушка - избранница Господа и ей уготована иная судьба. Он многословно убеждал сына графа не вступать в кровосмесительный союз, а посвятить себя, как он и намеревался, служению Всевышнему, поскольку близится время Страшного Суда и негоже будет юноше предстать перед Судией с таким грехом на душе, как союз с близкой родственницей. Ги обращал на него внимания не более, чем на надоедливую муху, невзирая на то, что помнил брата Тилпина еще с младых ногтей, когда тот водил его в скрипторий монастыря, благоговейно разворачивая перед мальчиком древние манускрипты. Он только встряхнул головой, когда монах оставил его в покое и с криком кинулся в сторону костров, заметив, как блаженный Ремигий, сунувшись с куском лепешки за каплющим с туш жиром, не выдержал жара и принялся затаптывать жгучие угли.

Возле ближней ограды разложил свои товары пришлый коробейник. Деревенские кумушки восхищенно ахали, разглядывая его немудреный товар - медные нашейные гривны, ожерелья из клыков волка, оберегающие от дурного глаза, вырезанные из древесного корня чаши, оловянные фибулы, бусы из синих стекляшек, костяные амулеты, пряжки для сандалий и поясов. Лоточник обменивал свои сокровища на яйца и кровяные колбасы; булавку с блестящим стеклышком променял на новое топорище, а один из воинов Фулька, под дружный хохот, купил для своей милашки за полдинария костяную пряжку для волос. Ги тоже подошел к торговцу. Лоточник глухо и нетерпеливо мычал, на пальцах объясняясь с покупателями, но обычного азарта купца, у которого идет торговля, в нем не чувствовалось. Юноша даже заметил, как одна из деревенских красоток, с заплетенными едва ли не от висков толстыми косами, тайком стащила с лотка медную пряжку. Коробейник, озираясь по сторонам, этого даже не заметил. Не долго разориться, если так обращаться с товаром. Кроме того, в своей лохматой волчьей безрукавке, доходившей до бедер, с голыми, мощными, как столбы, ногами, перевитыми до колен ремнями грубых башмаков, возвышающийся почти на голову над всеми окружающими, этот коробейник больше напоминал лесного грабителя, чем мирного франка-торговца.

Когда Ги стал перебирать товары в коробе, женщины вокруг притихли, глядя на него с насмешливым любопытством. Ги же, выбрав наугад головную повязку из кожи с посеребренными чеканными лилиями из бронзы, спросил:

- Сколько?

Немой торговец молча растопырил ладонь с кривыми грязными пальцами.

- Пять динариев?

Ги решил, что это, пожалуй, слишком дорого для столь суетной вещи, и, хмыкнув, бросил побрякушку обратно.

В тот же миг он увидел, как маленькая белая ручка скользнула из-за его спины в короб. Он вздрогнул. Рядом с ним стояла Эмма, лукаво поглядывая на него и перебирая содержимое короба. Ги видел ее опущенные пушистые ресницы, темные и загнутые на концах, точеный нос, мягкую ямочку улыбки на щеке и снова испытывал странное волнение, словно не будучи в силах сделать вздох из-за пылающего в груди жара.

Девушка какое-то время перебирала товар, а затем взяла в руки браслет из позолоченных навитых спиралью колец, оканчивавшихся змеиными головами со стеклянными бусинками глаз, и посмотрела сквозь него на солнце.

- Дева Мария! Как хорош! И что ты хочешь за него, бродяга?

Хмурый лоточник, тяжело глядя на нее из-под спутанных волос своими желтыми рысьими глазами, растопырил обе ладони, а потом добавил еще пятерню и два пальца.

- Семнадцать? Ты требуешь семнадцать динариев? Да тебя стоит высечь, проклятый разбойник!

В первый миг Ги лишь удивился, что эта девушка так быстро считает, но уже в следующее мгновение, торопясь, словно опасаясь не успеть, принялся отсчитывать деньги. Однако преподнести своей сияющей невесте браслет он не успел. Бог весть откуда взявшийся Вульфрад-кузнец выхватил у девушки сплетенных змей, легко согнул их и переломил пополам, действуя одними огрубевшими пальцами.

- Что ты наделал, медведь! - вскричала девушка.

Вульфрад, не глядя на нее и не сводя с Ги насмешливых глаз, проговорил:

- Ты зря волнуешься, Птичка. Я выкую тебе украшение куда красивее. Эта штука не стоит и ломаного гроша.

У Ги кровь зашумела в ушах.

- Таких псов, как ты, следует подвешивать на дыбе и разводить под ними костер, чтобы хорошенько прокоптить их тупые мозги!

- Уж не ты ли, графский пащенок, святоша, намерен угрожать мне, свободному франку?

Эмма испуганно бросилась между ними. Девушка-воровка со светлыми косами, завидев, что позади Ги выросли грозные силуэты ратников его отца, затараторила:

- Смилуйтесь, благородный господин! Просто Вульфрад с утра выпил. Он зажиточный человек и вернет вам деньги работой или товаром. О, будьте милосердны, молодой сеньор!

Хриплый рев оглушил их, прервав спор. Дородный монах, рядом с которым восторженно прыгали двое белоголовых малышей-близнецов, весь багровый от напряжения, дул в старинную медную трубу, раструб. которой являл собой как бы разверстую пасть чудовища. Громогласные звуки этого инструмента должны были послужить сигналом к трапезе. И тотчас успевшие проголодаться люди со всех сторон хлынули к выстроенным у ручья “покоем” столам.