Феликс Пальма - Карта неба

• Название: Карта неба
• Автор: Феликс Пальма
• Издательство: АСТ, CORPUS
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085154-6,978-5-17-087218-3

«Карта неба» — вторая часть «Викторианской трилогии» испанского писателя Феликса Пальмы, начатой романом «Карта времени». Действие обеих книг происходит в Лондоне в XIX веке, в эпоху великих научных открытий, которые раздвигали границы возможного и внушали людям мысль о том, что самые смелые их мечты и надежды могут осуществиться, а фантастические сюжеты романов Г.-Дж. Уэллса — оказаться частью действительности и дать толчок развитию необыкновенных и головокружительных событий, в которые вовлекается как сам писатель и люди из его ближайшего окружения, так и многие реальные исторические персонажи.

В основу каждой книги трилогии положен один из романов Уэллса, для первых двух — это «Машина времени» и «Война миров», для третьей части, «Карты хаоса», точкой опоры станет «Человек-невидимка».

Романы Феликса Пальмы переведены на 25 языков и заняли первые строки в списках бестселлеров во многих странах. «Карта времени» была удостоена в Испании премии «Атенео де Севилья».

---

Но прежде они остановились на маленькой улочке, граничившей с участком, на котором шло строительство Вестминстерского собора. Это было по дороге к комиссариату. Тут жили друзья, у которых Джейн гостила накануне, так что Уэллс поблагодарил Клейтона за то, что тот разрешил сделать здесь остановку, чтобы отыскать его супругу, однако чувствовал себя немного неловко, поскольку задерживал Эмму, которой тоже не терпелось увидеть своих, а Саутуорк находился достаточно в стороне от их маршрута. Он выпрыгнул из экипажа, вошел в здание и быстро взбежал по ступенькам наверх, где находилась квартира Гарфилдов, молясь, чтобы Джейн все еще была здесь. Но он не успел даже постучать в дверь, потому что увидел на ней адресованную ему записку. И быстро сорвал ее, узнав почерк Джейн. Она писала, что у нее все в порядке, но они покидают дом, чтобы разузнать, что происходит вне города, так как имеющиеся сведения весьма скудны, а она за него волнуется. Джейн писала также, что, надеется, он доберется до Лондона целым и невредимым и прочтет эту записку, а в конце сообщала, что в любом случае будет ждать его на следующий день на рассвете в Примроуз-Хилл. Уэллс положил записку в карман и с досады пнул дверь, недовольный тем, что жена покинула дом, чтобы попытаться выяснить, жив ли он. Куда они отправились? Ему не приходило в голову ничего определенного, а бродить по улицам, выкрикивая ее имя, было, конечно, весьма романтично, но малопродуктивно. Он вернулся к спутникам в дурном настроении и пересказал им содержание записки.

— Хорошо, — сказал Клейтон, — тогда мы продолжим действовать по нашему плану вплоть до самой вашей встречи. И не волнуйтесь, мистер Уэллс, я не думаю, что треножникам удастся войти в город прежде, чем рассветет. С вашей супругой будет все в порядке.

Уэллс кивнул. Он хотел поблагодарить Клейтона за ободряющие слова, но агент уже отвернулся от него и теперь с любопытством разглядывал происходящее в конце улицы, где четверо или пятеро человек вломились в магазин велосипедов. Это был первый случай нарушения общественного порядка, происходивший у них на глазах, и, наверное, не последний, однако внимание Клейтона привлек не столько сам этот акт вандализма, кстати, довольно робкий, сколько поведение троих полицейских, наблюдавших за ним с противоположного угла улицы, не решаясь вмешаться. Один из них, бледный и тщедушный юноша, показался Клейтону знакомым. Он попросил своих спутников подождать и направился туда.

— Инспектор Гарретт?

Юноша обернулся и с удивлением посмотрел на агента. Потом молча кивнул ему с таким видом, словно не узнал.

— Агент Клейтон… — выдавил он наконец, как будто извлек это имя из самых дальних уголков памяти, хотя они ежедневно виделись в коридорах Скотленд-Ярда.

После этого он вновь замолчал и бесстрастно уставился на обескураженного Клейтона, ожидавшего совсем иного приема. Ну, например, оживленного обмена впечатлениями по поводу ситуации или возможности объединить усилия и выработать план совместных действий, словом, чего угодно, но только не этого тревожного безразличия. Коллеги юноши, двое полицейских, одетых, в отличие от него, в форму, стояли в нескольких шагах от агента и разглядывали его с таким же холодным интересом. Не зная, что сказать, Клейтон кивнул в сторону грабителей на противоположной стороне улицы.

— Может, нужна помощь, инспектор? — предложил он.

Гарретт рассеянно взглянул на взломанный вандалами магазин.

— Нет-нет, у нас здесь все под контролем, — заверил он.

— Хорошо… — с сомнением в голосе произнес Клейтон, в то время как инспектор продолжал изучать его все с тем же возмутительным безразличием. — Ну, тогда я продолжу свой путь в Скотленд-Ярд.

— Зачем вы туда едете? — внезапно спросил юноша.

— Я должен доставить арестованного, — ответил Клейтон, недоумевая, чем вызван такой неожиданный интерес.

Гарретт медленно кивнул, и печальная усмешка искривила его губы. Затем, посчитав разговор законченным, он сделал знак своим товарищам, и они все вместе направились к велосипедному магазину походкой сомнамбул. Грабители остановились и следили за их приближением. Затем состоялся обмен репликами, и этого оказалось достаточно, чтобы злоумышленники бросили велосипеды и кинулись наутек. После этого инспектор Гарретт взглянул через плечо, чтобы убедиться, что Клейтон еще не уехал, и обнаружил, что агент за ним наблюдает. Раздраженный Клейтон отвернулся и поспешил к своему экипажу, полицейские начали подбирать разбросанные велосипеды и вносить их в магазин с таким же недовольным видом, с каким они ранее следили за действиями грабителей. Удаляясь от места происшествия, Клейтон пытался понять, чем было вызвано странное поведение полицейских и особенно молодого инспектора. Он был едва знаком с Гарреттом, но знал, что это одна из самых светлых голов в Скотленд-Ярде. Число раскрытых им преступлений, причем, как утверждала молва, делал он это, не покидая своего кабинета, поражало, равно как и его отвращение к крови. Видимо, глубокая задумчивость была единственно возможной для такой исключительно чувствительной души реакцией на вторжение, подумал Клейтон. Ситуация вывела его из себя, разрушив скрупулезные логические схемы, которые он применял, чтобы разгадать неизменно казавшиеся ему банальными преступления, и вот теперь он превратился в своего рода потерпевшего кораблекрушение, не способного ни действовать самостоятельно, ни отдавать распоряжения своим товарищам.

Пожав плечами, Клейтон сел в экипаж. Они направились прямиком в Скотленд-Ярд. Добравшись до Грейт-Джордж-стрит, они оставили экипаж напротив здания и вошли в полицейское управление, являя собой довольно странное зрелище. Впереди шел агент Клейтон, тянувший за собой человека с обезьяньей физиономией своей здоровой рукой, в то время как другая рука, наполовину раздробленная, беспомощно свисала из рукава. За ним шагал усталый и угрюмый Уэллс, обуреваемый тяжелыми мыслями о Джейн, а замыкали процессию Мюррей с Эммой, обменивавшиеся восхищенными взглядами, время от времени они затевали оживленные споры, словно шли выбирать свадебные подарки. К всеобщему удивлению, все помещения оказались пусты. Никого не было ни в главном зале, ни в примыкавших к нему кабинетах, и царившая вокруг тишина подсказывала, что во всем здании не осталось ни единой живой души. Они с опаской обошли зал, повсюду натыкаясь на вызывающие тревогу следы насилия: перевернутый стол, разбитая ударом об стену пишущая машинка, опрокинутая картотека. Но больше всего их пугали брызги крови на стенах и на полу.

— Что за дьявольщина тут приключилась? — воскликнул наконец Мюррей, растерянно рассматривая огромное пятно на стене, напоминавшее своими очертаниями Австралийский континент.

— Не знаю… — тихо проговорил Клейтон.

— А что это за запах? — спросила вдруг Эмма.

— Действительно, — подтвердил Уэллс, принюхавшись. — Пахнет чем-то мерзким.

— Похоже, запах идет сверху… — Клейтон указал на лестницу, ведущую на верхний этаж, где находились кабинеты инспекторов.

Все обменялись тревожными взглядами, понимая, что надо подняться наверх, если они хотят узнать, что там произошло. Передав пленника Мюррею, Клейтон вытащил револьвер и возглавил процессию. Они опасливо шли гуськом, и с каждой новой ступенью омерзительный запах становился все сильнее. А когда поднялись на верхний этаж, тоже совершенно пустынный, он сделался просто невыносимым. Брезгливо скривившись, Клейтон, за которым последовали остальные, прошел по коридору. По случайности смрад привел его в самый его конец, к последнему кабинету, принадлежавшему инспектору Колину Гарретту. Дверь в кабинет была закрыта, но тяжелый запах явно шел изнутри. Агент проглотил слюну, положил искореженный протез на ручку двери и окинул спутников суровым взглядом, таким образом призывая их быть готовыми ко всему. Те понимающе закивали и стали наблюдать за тем, как он пытается повернуть ручку своей искусственной рукой, поскольку его здоровая рука сжимала револьвер. Некоторое время Клейтон сражался с непокорной ручкой, истощив всеобщее терпение, но в конце концов все-таки открыл дверь. Волна жуткой вони тут же распространилась по коридору, угрожая вывернуть желудки присутствующих наизнанку. Вслед за Клейтоном они шагнули в кабинет, однако кровавое зрелище, ожидавшее их внутри, превосходило любую жестокость, с какой только приходилось им сталкиваться в жизни.

Комната была превращена в подобие бойни. Посередине они увидели наваленные друг на друга, словно мешки с мукой, более дюжины обезображенных трупов. В этой страшной куче лежали вперемешку, с искаженными лицами и выпотрошенными телами, элегантно одетые инспекторы, агенты в униформе и даже, судя по галунам, кое-кто из начальства. Бросались в глаза многочисленные раны, из которых сочилась кровь — красные ниточки, медленно сливавшиеся воедино, стекали вниз, на пол, где превращались в самый настоящий ручей, только темного цвета. Все они погибли насильственной смертью, о чем свидетельствовали перерезанные горла, раздробленные кости и зверски распоротые животы, став жертвами кого-то, кто не знал, что означает слово «жалость», зато ему было прекрасно известно слово «жестокость». У некоторых были оторваны руки или ноги и теперь в беспорядке валялись вокруг жуткой груды, наводя на мысль, что тот, кто это сделал, спрятал здесь тела убитых им в разных концах здания, причем был настолько аккуратен, что собрал все до единой части тел вплоть до крошечного кусочка легкого.