Юрий Черниченко - Хлеб

• Название: Хлеб
• Автор: Юрий Черниченко
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература».
• Жанр: Публицистика
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00203-8

В книгу известного журналиста и писателя Юрия Дмитриевича Черниченко включены очерки (60-е — 80-е гг.) и повесть «Целина» (1966 г.), посвященные проблемам современной деревни. Очерки отличаются обстоятельностью и широтой исследования. Многочисленные отступления в область исторического прошлого, национальной культуры, архитектуры обогащают и украшают их. Повесть «Целина» автобиографична. Она знакомит читателя с интересными, мужественными, сильными людьми.

---

— Ну, а как там у тех с этим вопросом?

После каждого дождя председатель Орехов считает долгом обежать поля соседей, чтобы лично определить число выпавших миллиметров и тем вписаться в обстановку. А Андрей Ильич вынужден верить бумажным данным, но функция та же самая: определить координаты. Ближний испытательный институт КНИИТИМ в «дни новой техники» знакомил бригадиров и вообще механизаторскую элиту с элементами производительных сил США — с вишневыми «Интерами», зелеными «Джон Дирами» с бегущим оленем, потому что фамилия основателя фирмы и значит «олень», синими «Фордами», с машинами «Кейса», который тогда еще не поглотил «Интернэшнл харвестер…». А поскольку и мосфильмовскую игровую картину «Свой хлеб» с вопросом, почему это мы все возим да возим оттуда, наша киногруппа целое лето снимала именно в этой бригаде, то известная международность представлений и оценок укоренилась и стала нормой.

У всякого свои сложности. У тех нет проблем с зернофуражом, элеваторы забиты прежними урожаями, зато задолженность фермеров сравнялась с внешним долгом Мексики и Бразилии вместе — 200 миллиардов долларов, не баран начихал! Бригада при наружном денежном благополучии все-таки задолжала… натурально задолжала магазинам, скажем, ближнего Армавира такие объемы продовольствия, какие делают очереди в «гастрономах» проклятием местной жизни — примерно таким проклятием, каким была малярия на старой и сытной Кубани. Или оспа в старинной Руси. Наши бригадные тоже стоят в тех армавирских очередях, и, если государственный хлебный импорт Андрей Ильич не принимает в круг своих напряжений, то нахлебничество станицы у города его гнетет, выводит из себя.

Соревнование, о котором речь, лишено гласности и от этого, может, несколько односторонне, зато убавляет хуторской застенчивости, лечит от комплекса неполноценности, каким страдают иной раз ого-го какие вышестоящие люди, и дает бригаде, я говорил, собственные координаты на аграрном глобусе.

В натуральной отдаче гектара дела складываются так. По озимой пшенице: 40,1 центнера в бригаде и 26,7 центнера в среднем по США. Андрей Ильич всю пшеницу поставляет сильной — мировые стандарты освоены, и мотив, что американцы думают о клейковине, поэтому намолот мал, никак не проходит. Ячмень, основная фуражная культура Прочного Окопа: 55,9 центнера у Андрея Ильича и 28,9 — у «дяди Сэма». В колосовых, как видим, прочноокопцы дают фору. Урожайностью кукурузы (72 центнера по стране) Штаты, увы, одолевают (бригадный сбор не выходит за 50 центнеров): сказываются гибридизация, фермерская оснащенность — и четкая специализация внутри «Кукурузного пояса», чего Андрей Ильич, повязанный диктуемой структурой, достичь не может. Сборами сахарной свеклы наша бригада, были годы, не уступала заокеанскому партнеру (там получают 450,6 центнера корней по стране), но теперь сверху припаяли такой план посевных площадей, что своих рук не хватает, приходится открывать границу, брать договорников из Армавира, а от приходящего известно какое старание. Недаром ведь и отдельные штаты, и вашингтонский конгресс принимали акты против практики «мокрых спин» — сезонных рабочих из Мексики. Что-то похожее и в молоке. Разница, снаружи глядеть, большая: 3700 килограммов годового надоя у колхоза (что для засушливых степей считается прекрасным показателем) и 5587 кило у США. Но — опять-таки — надой в Прочном Окопе сдерживается искусственно: расписанием, сколько держать коров и сколько чего сеять, поэтому в разгар лета молочные гурты давит бескормица, дают полову да старый силос…

Ну, это уже детали-подробности, а самый существенный факт состоит в том, что в крестьянствовании, т. е. в уловлении способностей данного неба и данной земли, заведомого первенства нет, успех переменный. Даже сою, если на то пошло, наши освоили, хотя догнать Штаты в валовке (от 50 до 60 миллионов тонн в лето) надежд у бригады нет!

Сравнимость результатов и сопоставление условий, из которых необходимо эти результаты вытекают, придают взглядам Андрея Ильича независимость и прямоту.

Закончим толки у голубых перил.

— «Будьте хозяевами, будьте хозяевами»… Уговорили! Хозяин начинает с того, что прикидывает: дай-ка я сделаю не так, а вот так. Это «не так» связано у него с машинами. Даже не связано, а прямо-таки из машины вытекает. Если начального выбора нет, то нет и хозяина, какие бы хороводы вы ни крутили.

Это вы поняли, Андрей Ильич. А я ему возражаю, что выбирать реально им предстоит не из «или — или», а между «да» или «нет». Вот томатоуборочному, скажем, комбайну вы можете сказать «нет», оставите его стоять на заводском дворе в городе Бельцы, потому что вас страхует система ССУ — студенты, солдаты, ученики. Нажали — выручат, до экономики, рентабельности и т. д. тут просто не дошло. А с зерновыми не пошалишь, и побежите вы за «Доном» как миленькие. Он и намолачивает в сезон — «Ростсельмаш» публиковал — до четырех с половиной тысяч тонн. И финансово вас побудят только к такому выбору. Госкомцен напечатал же в газете: «Дон-1500» — машина современная и дорогая, завод в Ростове будет получать за экземпляр 27 тысяч рублей, но колхозу отпускная цена составит только 11 тысяч. Шестнадцать тысяч экономии на каждом — побежите!

— Не-е, — покачал головой Андрей Ильич. — Может — если заставят, а сам — не-е. Как узнал, что «Дон» на пять с половиной тонн важче от «Нивы», про себя решил, что первый за такой цацкой не побегу. Тринадцать тонн четыреста кило с порожним бункером — это ж половина танка «тэ-тридцать четыре»!

(Андрей Ильич — ветеран войны и, когда уйдет на пенсию, напишет воспоминания — не такие, может, как у Рокоссовского, но уж интереснее, чем у Штеменко.)

— Четыре с половиной тысячи — это, значит, они ему тысячу га огородили одному, так? И молотил он минимум месяц сроку, верно? А у нас девиз— «уборку в декадный срок!» — легко вылущивал суть бригадир, — А за полцены сбывать — это, думаете, от хорошего?.. Госбанк не растягивается, здесь отпустили — в другом натянут. На шифере, допустим, или на бетоне. Колхоз сейчас тоже научился говорить: «Я не такой богатый человек, чтоб покупать дешевые вещи»… А вот груз — это да, проблема. С полным бункером, да заправленный, — это ж будет почти двадцать тонн! Земля пищит. Когда я забуду шестьдесят девятый год, тогда, может, побегу, а пока — не-е.

Жуткой зимой 1969-го здесь, на Ставропольском плато, я снимал с оператором подступы к атомной войне: сдутый до известкового хряща чернозем, занесенные лесополосы, фермы, станичные хаты… Андрей Ильич внедрил почвозащиту, поднял лесополосы, последние пятнадцать зим дьявол проснуться не может, частные победы над агрокомплексом США есть прямое следствие одоления эрозии, и бригадир вынужденно внимателен к давлению колес на почву. Агротехника просит, чтобы давление было не больше полутора килограммов, иначе гибнет вся биология, умоляет — не больше 1,7 кило на квадратный сантиметр, а «Дон» даже на широких новых шинах обещает 2,6.

— А разве «Нива» давала меньше, разве тот ваш «Ротор» из воздуха? — зову я к реальности, — Вроде взрослые люди, а ищете какую-то страну Муравию, только в технике…

— Спросил бы меня кто-нибудь: «Слушай, ты, такой-сякой-немазаный, ты сорок лет на одном месте — хочешь ты такую машину, на какую мы пока способны, за полцены?» А я б тем сказал: «Дорогуши, разве в цене дело? Я лично в «Уцененные товары» не хожу, мне комбайн не сам по себе нужен, пускай он и вообще даром дается. Мне его заподлицо вогнать нужно во все хозяйство, он мне ровный со всем остальным нужен, как зуб в исправной шестерне»…

— Вот тут, Ильич, ты правильно, — вдруг вступил, докурив, мой прямой наставник Карачунов, — Машина мощная, кабина удобная, много разного со всего света взяли, это здорово. Ну а если он прогоняет с работы сегодняшнего механизатора? Отсталый, видите ли! Я в районе еще когда говорил: электроника нам не нужна. Люди к ней не подготовлены, ремонтировать негде. Гаражей нет — где я часовых наберу на каждый комбайн?

«Нива» тем хороша, что весь дефицит один мужик унесет с нее за одну ходку… И кого я посажу на «Доны» — Орехова, Вербова?

(Орехов Юрий Александрович, инженер по диплому, — наш председатель, Вербов — главный инженер.)

Во-первых, Карачунову как члену бюро райкома партии не следовало бы выступать против электроники как нового этапа. Мы должны давать по рукам — крепко давать! — за антикомньютерные настроения в общественном растениеводстве. Да и всей электроники — один указатель потерь! У тех чуть не к каждому колесу реле ставят от пробуксовки, комбайн набит электронной техникой, глядишь — человека вообще убирать станут, а «Ростсельмаш» сам осторожен, с пониманием… Если «Дон» создается с известным упреждением, так локомотив и обязан опережать состав! Раз жили без гаражей, по-печенежски, так и наперед так жить?.. Мы с Андреем Ильичом просто обязаны были призвать Карачунова к порядку — слушали ведь люди разные, без четких берегов нашей дискуссии было никак нельзя.