Юрий Черниченко - Хлеб

• Название: Хлеб
• Автор: Юрий Черниченко
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература».
• Жанр: Публицистика
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00203-8

В книгу известного журналиста и писателя Юрия Дмитриевича Черниченко включены очерки (60-е — 80-е гг.) и повесть «Целина» (1966 г.), посвященные проблемам современной деревни. Очерки отличаются обстоятельностью и широтой исследования. Многочисленные отступления в область исторического прошлого, национальной культуры, архитектуры обогащают и украшают их. Повесть «Целина» автобиографична. Она знакомит читателя с интересными, мужественными, сильными людьми.

---

«По ряду причин и в силу сложившихся осенью 1963 года погодных условий ожидаемой большой прибавки урожая в 1964 году большинство колхозов и совхозов края не получило», — сообщено осенью шестьдесят четвертого. На понятном языке цифр это значит: край снизил урожайность зерновых и зернобобовых ровно на пять центнеров. Конечно, во многом виновата погода, но сыграл роль и вышеупомянутый «ряд причин». С минеральными удобрениями обращались как с даровым, никому не нужным балластом, об элементарных требованиях агрохимии не было и помину. Под основную обработку (наиболее эффективный метод) была внесена лишь восьмая часть туков. Остальные были разбросаны куда попало, часто на снег. Самолеты, самодельные туковые рассеватели, все средства были применены для исполнения директивы края — разбросать удобрения! Именно разбросать, а не внести. Грубо нарушалась требуемая пропорция между фосфором, азотом и калием. При подкормке отношение фосфорных удобрений к калийным должно составлять 150–180 процентов, внесено же было только 60 процентов фосфора.

Нельзя винить руководителей края в позднем и несбалансированном поступлении туков. Но возможность потерь бессчетных вагонов удобрений, заключенная в причудах снабжения, была превращена в реальные потери. Понимая, что при осенней засухе, при удобрении заснеженных полей ждать большого толку от селитры и суперфосфата нечего, краснодарские руководители все же обязали рассеять все. Не потерять туки боялись они — боялись сорвать кампанию химизации. Тут и вся стратегия руководства.

Самым верным зеркалом хозяйствования является работа молочных ферм. Надой на корову — это тот синтезирующий показатель, в котором непременно отразятся и плюсы, и затемненные минусы.

Поголовье коров в, крае за последние годы возросло на двести тысяч голов. Прирост общественного гурта, как уже говорилось, в основном вызван скупкой коров у рабочих, служащих, колхозников, причем много закупленного скота исчезло за воротами мясокомбинатов. Пять лет Кубань не выполняла государственных планов закупок молока (да и мяса). Задания по молоку не росли, даже снижались, снижалось и его производство. В крае были созданы такие условия, при которых увеличение стада дало в итоге снижение надоев и удорожание молока.

Зеркало говорит не о разумном, умелом хозяйствовании, а о чрезвычайном происшествии на фермах, о беде, которую не прикрывать бы отдельными успехами, а назвать своим именем, осмыслить ее причины. Дело, конечно, в кормах. Обеспеченность скота кормами (в кормовых единицах на условную голову) в 1963 году была ровно вдвое ниже, чем в 1958 году. Что ж за бури пронеслись над благодатной Кубанью?

— Одновременно с переводом скота на круглогодовое стойловое содержание нас обязали резко сократить площади под кормовыми культурами, — говорит начальник Курганинского управления В. Ф. Литовченко. — Вместо двадцати пяти процентов пашни, как требуется при таком поголовье, мы использовали для нужд ферм лишь 12 процентов. Поэтому даже летом хороших коров приходилось держать на соломе.

— Не знаю, как можно так делать — в голове не укладывается, — диву дается бригадир фермы из Приморско-Ахтарска Д. Н. Кулаков, — Посеяна кукуруза на силос, ждем, что хоть осенью коров поддержим, ведь за лето исхудали. Против прежнего на 600 литров меньше доим. И вдруг — команда: кукурузу не трогать, ждать, когда початок поспеет. Початок-то обломают, а сухие бодылки — в силосную яму. Какой же с них корм? Один обман!

— Провозглашая пожнивные посевы мощным резервом, мы занимались самообманом, — замечает Б. К. Кавешников, заместитель заведующего сельхозотделом крайкома. — Урожай с посевов по жнивью заранее учитывался в кормовом балансе, на деле же в три года из четырех пожнивные посевы из-за того, что в эту пору стоит сушь, ничего, кроме выработки на трактор и потери семян, не дают.

— Кукурузный силос — хороший корм, — признает И. А. Тревога, кандидат наук, главный зоотехник одного из лучших хозяйств страны — племзавода «Венцы-Заря». — Но в крае насаждалась «силосная догма»: этот вид корма был провозглашен самым лучшим для всего года. Ничего общего с зоотехнической наукой это не имеет. Одностороннее длительное кормление коров приводит к потере живого веса, к яловости. А нет телка — нет молока… В большей части хозяйств коровы не видели сена, кормовой свеклы, витаминной тыквы. Рационы стали бедны протеином, каротином, это и вызвало резкий спад продуктивности.

Нельзя сбрасывать со счетов и перевод молочных гуртов на крупногрупповое беспривязное содержание с доением «елочкой». Ссылками на опыт западных фермеров доказывалось, что это наиболее прогрессивный метод, обязательный для применения всюду. Но даже на теплой Кубани беспривязное содержание тяжко отразилось на надоях. От него стали постепенно отказываться, но в чем корень зла — многим неясно и поныне. Ведь не привязывает же, как говорят, своих коров заграничный фермер?

Позволю себе привести отрывок из личного письма. Видный ученый-животновод профессор Павел Дмитриевич Пшеничный писал мне:

«За 45 лет пребывания в комсомоле и в партии, за 38 лет производственной и научной работы по животноводству я не встречался с таким размахом очковтирательства, как это случилось с освещением «достоинств» беспривязного содержания дойных коров. Убытки материальные нанесены нашему молочному скотоводству очень большие. Но неизмеримо больше нанесено животноводам вреда морального. Многие изверились в рекомендациях, даже в науке, хотя зоотехническая наука не причастна к этому буму. Лишь после настойчивой борьбы мне удалось опубликовать свои работы, и то не в союзной печати…

Беспривязное содержание молочных коров не принято и не будет принято хозяйством не по организационным причинам, а из-за порочности самого метода. Самокормление объемистыми кормами воскрешает естественную периодичность в питании коров, а это приводит к увеличению затрат корма на единицу молока в полтора раза… Сомнительная экономия в затратах живого труда влечет огромное увеличение овеществленного труда и резкий недобор в удоях.

Ссылки на удачные примеры в наших хозяйствах не имеют под собой надежных оснований. Я побывал во многих хваленых хозяйствах, подолгу там живал, иногда выполнял настоящую проверочную работу с документацией — и всегда находил не то, что писалось. Недавно побывал в шести хозяйствах с действующими карусельными установками. Оказалось, что на «каруселях» работают не по три человека, а минимум 7–8, иногда до 14 человек. Удои на такой установке падают на 20–34 процента. Понятно становится, почему в США из 11 карусельных установок, работавших в 1929 году, осталось сейчас две, и те на фермах при кафе.

Вообще при освещении заграничного опыта допускаются, мягко говоря, сильные преувеличения. В США беспривязное содержание дойных коров широко распространено лишь при круглогодовом пастбищном содержании. В Голландии, стране самого высокопродуктивного молочного скота, нет крупных хозяйств с беспривязным содержанием. То же можно сказать об Англии.

В 1929–1930 годах на Украине мы вели честную экспериментальную проверку этого метода в специально построенных трех крупных хозяйствах. Я сам страдал переоценкой этого способа, пришлось пережить горечь разочарования. Зато у меня создался иммунитет, не уступающий иммунитету после сыпного тифа, какой посетил меня весной 1920 года…»

Таким образом, «зеркало», пенять на которое нечего, показывает: резкое ухудшение молочного животноводства на Кубани — итог ненаучных, явно авантюристических экспериментов с кормовой базой, итог увлечения непроверенными методами содержания.

Не будем подробно останавливаться на производстве мяса. Скажем лишь, что колхозы Кубани в среднем за три года затратили на центнер говядины 10,8, а на центнер свинины — 14,7 центнера кормовых единиц. (Для масштаба: «Венцы-Заря» затрачивают на центнер привеса свинины 5,4 центнера кормовых единиц, а по контрольным группам — даже 4 центнера.) Эти цифры — фокус, собирающий в себе все большие и малые безобразия, что творились на фермах. Два года подряд эхом хлебозаготовок становился «сброс» поросят: молодняк разбазаривался в пору, когда только начинал давать привесы. Чрезвычайно высокие затраты кормов говорят вовсе не о сытости, а о недокорме, о полуголодном существовании животных, о разорительных передержках скота.

Происходило это в крае, где великолепные кадры животноводов, где расположены прославленные скотоводческие хозяйства, дающие образцы научной организации дела, где рождаются впрямь умные, достойные быстрейшего распространения инициативы. В удивительно короткое время при сахарных заводах края созданы межколхозные базы откорма скота, они могут стать настоящими фабриками дешевого мяса. Опыт купногруппового содержания свиноматок в совхозе «Ладожский» сулит значительный рост производительности труда в самом узком месте мясного конвейера. Громадные возможности подъема таит в себе животноводство края, и при нормальных условиях Кубань в минимальный срок вернет себе достойное место среди областей России.