Владимир Романовский - Добронега

• Название: Добронега
• Автор: Владимир Романовский
• Жанр: Альтернативная история
• ISBN: 978-5-4474-1832-8

Первая книга «Русской Тетралогии» повествует о событиях в Сигтуне, Новгороде, Киеве и Константинополе, многие из которых оказались скрытыми от взгляда историков и летописцев.

---

Теперь Хелье был человеком, видевшим смерть в лицо. Спасение его иначе как чудом назвать было нельзя. Балтика очень велика, а в каждых сутках есть двадцать четыре часа, в любой из которых можно пройти по любой точке Балтики. Вероятность встречи двух объектов в одном месте – никакая, особенно если учесть, что курсирующие по Балтике судна предпочитают ходить близко к берегу и не углубляться в серые и страшные водные пространства.

А как же Матильда, спросил он себя.

Он оглянулся, чтобы посмотреть на спящего Эрика. Вовсе не Эрик убил племянника конунга, но именно Эрик взял вину на себя. Благородный Эрик. Как же. Да, они видели друг друга в Ютланде. Год назад.

Кстати, зря он так боится. Земля большая, и Север большой, и встретить на одном из хувудвагов внимательного человека из Хардангер-Фьорда, где об эриковом статусе объявили официально, или из Сигтуны, где об его статусе знали несколько интересующихся такими делами охотников, почти невозможно, даже если очень стараешься. Большинство населения не знает в лицо даже конунга. Поэтому нечего шарахаться от каждого, кто в кольчуге, тем более, что в Новгороде славян, носящих кольчугу, не меньше, чем варангов.

Глава четвертая. Рагнхильд

Два всадника, один рыжий, в одежде немецкого купца, второй русый, в одежде варангско-воинского типа, пронеслись по хувудвагу вдоль Волхова на север, прочь от Новгорода. На седьмой арже к ним присоединился третий, блондин вельможного вида. Вскоре тройка углубилась в лес, не по тропе, но напрямую. Впереди ехал рыжий купец, ориентируясь по каким-то одному ему известным меткам или особенностям ландшафта. Ехали около трех часов, не рысью, но и не шагом, молча. Внезапно ведущий остановился, и ведомые остановились рядом.

– Где-то здесь, – сказал рыжий, озираясь по сторонам. – Надо привязать коней.

Всадники спешились. Некоторое время они шли через лес по прямой спокойным шагом, но вскоре начался подъем, а лес сделался гуще, что затрудняло продвижение. Наконец ведущий остановился.

– Вот, – сказал рыжий, показывая рукой.

Между деревьев чернело что-то, в чем угадывались прямые линии.

– Житник, – сказал вельможа, обращаясь к воину, – посмотри, что там. А мы с Эриком здесь подождем, флору поразглядываем.

Воин, носящий странное это имя, вынул из ножен сверд, отстегнул плащ, бросил его вместе с ножнами на землю, присыпанную хвоей, и произвел нечто вроде обходного маневра, в результате которого он вдруг исчез из поля зрения.

– Ежели действительно правда, – сказал вельможа, – будет тебе, Эрик, вознаграждение. Ты молодец.

– Какая мне выгода тебе врать? – возразил Эрик.

– Не знаю. Скорее всего никакой, как и большинству людей. Но люди все равно врут постоянно. А что тебе обещал Житник?

– Ничего.

– Вот видишь – врешь.

– Да.

– Ну так что же?

– Да так, пустяки всякие.

– Не хочешь, не говори, – вельможа пожал плечами, провел рукой по светлой, коротко подстриженной и ухоженной бороде, и присел на землю, уперев спину в ствол березы. – Что слышно на северо-западе?

Эрик повел плечами и посмотрел вверх. Какая-то местная птица заверещала недовольно в ветвях.

– Да так, все по-прежнему, – ответил он. – Болото.

– У нас болот больше.

– Это я в философском смысле.

– Ага.

– Спит северо-запад, – сообщил Эрик легкомысленно. – Спит себе и спит. Данию тряхнули при обращении, покуражилась Дания, покрасовалась, и снова уснула. Все как-то медленно происходит, даже несправедливость – и ту творят медленно.

Легкомыслие его было явно напускное. Что-то очень личное угадывалось в кажущейся беззаботности.

– Какая ж несправедливость?

– Да так… Не обращай внимания.

– Да ты меня не стесняйся, Эрик. Мы с тобой знакомы еще с Ростова. Ты что-то натворил, да? С кем-то хвиту не поделил, небось?

– И такое было.

– Ниддингом заделали?

Эрик некоторое время молчал. Он и раньше знал, что князь – человек проницательный. Но и это ему было уже неинтересно.

– Хочется чего-то нового, – честно признался он. – Уехать куда-нибудь в неизведанные края. Чтобы ничего привычного вокруг. Мне этого всегда хотелось, но сейчас особенно.

Да, подумал князь, страшнейший он непоседа, этот Эрик. И службу ему предлагать – пустое дело, завтра же сбежит. Жалко. Очень интересный собеседник. Всюду бывал, многое видел. Ему бы все это записать и оставить на память потомству. Писца, что ли, к нему пристроить? Теперь вот еще и в ниддинги попал.

Житник вернулся через четверть часа.

– Все так, как Эрик говорит, – доложил он князю. – Все ушли на какой-то праздник, кроме трех стражей, но это несерьезно. Засады нигде нет.

– Что за праздник? – спросил князь, поднимаясь.

– Языческий какой-то. Где-то у них тут есть место, где много идолов спрятано. Эрик наверняка знает, где.

– Может и знает, – ответил за Эрика князь, – но ведь не скажет. И правильно, что не скажет. А то ведь, как тоска найдет, сразу это место вспомнится, и придется собирать ораву, нестись сюда, убивать, жечь – а зачем? Они тут безвредные. Спрятались от Владимира, выжили – ну и ладно, пусть дальше живут. Варанги-язычники вон по территориям шляются, и ничего. Чем славяне хуже? Пусть. Пойдем, Эрик, с нами.

– Нет уж, – Эрик мотнул головой. – Вы идите, а я пока поразмышляю тут. Мне там делать нечего. Еще узнают, что это я вас туда привел. Мне потом сюда носа не покажи.

– Ну, как хочешь, – сказал князь.

Житник подозрительно посмотрел на Эрика, ничего не сказал, но вкладывать сверд в ножны не стал.

***

Внутренние помещения языческого оплота дверей не имели, а имели пологи да занавеси. Двое охранников, лежащие лицами вниз благодаря трудам предусмотрительного Житника, хорошо вписывались в сонно-тревожную атмосферу сеней. Вправо и влево тянулись проходы – вообще-то, подумал князь, язычники много взяли от христианских отшельников. Наверное и пещеры вырыты где-нибудь. Полом служила голая утрамбованная земля. Прямо по ходу угадывалась лестница, ведущая, очевидно, не в гридницу, и не в светелку, но в сторожевую вышку, скрытую от посторонних глаз разлапистой хвоей. У самой лестницы помещался темный силуэт – третий охранник – тоже лицом вниз.

– Живы? – тихо спросил князь.

– Живы, – лаконично ответил Житник.

Житник был умный и понимал, что трупы и приезд гостя, соединившись в сознании обитателей тайного поселения, дали бы этим обитателям неблагоприятные представления о вежливости князя.

Житник уверенно повел князя по левостороннему проходу. У четвертого полога он остановился.

– Заходите, гости, – раздался женский голос из-за полога.

Князь вздрогнул. Последний раз он слышал этот голос четверть века назад. Голос почти не изменился.

Старая женщина смотрела прямо перед собой в невидимый другим горизонт на уровне глаз. Располагалась она на соломенном низком ложе, сидела, прислонившись к стене и держась с максимально возможным для слепой женщины достоинством.

– День добрый, – сказала она просто. Интонация и выговор у нее были не простонародные варанговые, но чеканные, аристократические. Так говорили варанги, приближенные ко двору короля датского, будучи проездом в Киеве, Ростове и Новгороде.

– Здравствуй, – ответил Житник, явно во второй раз за день.

– День добрый, – тихо сказал князь.

Женщина повернула голову в сторону князя. На ее лице появилась улыбка – то ли радостная, то ли зловещая. Некоторые зубы отсутствовали.

– Не обманул меня Житник, – сказала она. Здравствуй, Святополк.

– Здравствуй, матушка, – отозвался князь.

– Не подходи, – предупредила старуха. – Не хочу, чтобы люди меня касались. Особенно мужчины, даже если они мои дети. А ты, Житник, выйди. Ты выйди, выйди. И учти, что от моего слуха не скроешься. Так что лучше не подслушивай.

– А я и не собирался, – Житник, стараясь придать голосу приветливую интонацию, шагнул к пологу и скрылся за ним.

– Давно мы не встречались, Святополк, – сказала старая женщина. – Совета, стало быть, пришел просить ты у меня. Дело хорошее. Давно пора. Будет тебе совет, Святополк, будет.

Князь молчал и ждал. Женщина запахнулась в свои нищенского вида тряпки, поерзала на ложе, и повернулась к князю боком. Профиль ее до сих пор сохранял сходство с греческими статуями, вот только нос, ранее почти идеально правильной формы, загибался теперь концом к губам.

– Много, много времени прошло, Святополк, – сказала женщина. – Что не говорят мне мирские, то сообщают волхвы. Знаю я все, что происходит в мире. Не быть тебе, Святополк, князем киевским, не быть. Не тебе владеть Градом Олеговым, не тебе.

Какая неприятная женщина, подумал князь.

– Но знай, сын мой, – продолжала она, – будет тебе счастье. Будет много счастья. Отстранись, сын мой, от властителей земных. Братья твои, владимирово семя, не любят тебя, и убьют, если не отойдешь. Найди себе хорошую, работящую девушку из норвежек и уезжай, подальше, хоть в Польшу, хоть в Рим, и живи как обычный болярин. Пусть землей этой владеют владимировы хорлинги, пусть. Земля эта и они – друг друга стоят. А тебе – да помогут тебе боги. Уедешь?