Давид Фонкинос - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Давид Фонкинос
• Издательство: ACT, CORPUS
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-082078-8

Давид Фонкинос начал печататься в 2001 году, с тех пор его популярность стремительно растет. Лауреат премий Франсуа Мориака, Роже Нимье, Жана Жионо и многих других престижных наград, Фонкинос в 2011 году вошел в пятерку самых читаемых писателей Франции. Его книги издаются в тридцати пяти странах, а по роману «Нежность» снят фильм с Одри Тоту в главной роли.

«Воспоминания» — его десятый по счету роман, причем именно роман, а вовсе не мемуары автора, хотя повествование ведется от первого лица, а рассказчик необычайно напоминает самого Фонкиноса. Молодой интеллектуал, работающий ночным портье и мечтающий стать писателем, волею обстоятельств погружается в историю семьи. В двадцать лет он сталкивается с проблемами старшего поколения и вынужден участвовать в их решении. Воспоминания родителей, бабушки и дедушки складываются в семейную мифологию, отчасти смешную, отчасти грустную, определившую его собственную судьбу. В коротких вставных новеллах мелькают и воспоминания известных людей: Ницше, Сержа Генсбура, Клода Лелуша и даже Альцгеймера. А герой между тем надеется выстроить с любимой девушкой семейную жизнь, не похожую на жизнь его родителей.

Книга разошлась тиражом 130 000 экземпляров, планируется ее экранизация.

---

Надо думать, отец был обескуражен моей реакцией, потому что я потерял дар речи. У меня крутилось в голове одно: когда я пришел объявить им о свадьбе, они решили развестись, теперь же, когда я хочу сообщить им о разводе, они снова вместе. Эта мысль стучала у меня в висках, но теоретизировать на сей счет было не время. Мне было плохо, очень плохо, невероятно плохо. У меня было ощущение, что жизнь хочет меня обломать. Что она нарочно подстраивает все так, чтобы меня уничтожить. Я был не в состоянии оценить соотношение абсурда и иронии судьбы в этой патетической сцене. К тому же, как вскоре выяснилось, это было еще не все. Чтобы сделать мне сюрприз, к десерту явилась мама. Она подошла и уселась к отцу на колени. Я смотрел на них и видел, как они оба помолодели. Они глупо улыбались, точно чудом уцелевшие в любовной буре. Их интеллектуальный возраст заметно снизился. Наконец отец спросил:

— Ты, кажется, тоже собирался что-то сказать?

Я пробормотал, что моя новость может подождать. И ушел, не дав воли словам, которые так долго вынашивал.

Плюхнувшись на кровать, я почему-то стал улыбаться. Я не был счастлив и не собирался спать, но все происшедшее казалось мне комичным. У меня было достаточно опыта за плечами, чтобы улыбаться, когда все плохо. Я сам был отцом; родители мои, напротив, превратились в детей. Одна часть меня была парализована потерей Луизы, другая хранила память о счастье с ней. В этот вечер я был во власти непонятного возбуждения. Жизнь — всё сплошь сорняки, их надо вырвать с корнем. Я оделся и снова вышел на улицу. Было немногим больше полуночи. Теперь, когда я об этом думаю, я начинаю верить, что случайностей не бывает. Нас толкают вперед добрые силы. И вскоре я понял, почему мне понадобилось снова выйти.

На улицах было много народу, люди гуляли и казались счастливыми. Ночь — это мир взрослых. Я чувствовал себя соответственно своему возрасту и, пожалуй, впервые за долгое время был безмятежно спокоен. Я снова оказался около ресторана, где несколько часов назад ужинал с отцом. Официантка заканчивала работу. Она была все так же хороша, несмотря на усталость. Уж не потому ли ноги сами привели меня сюда, что девушка так мне понравилась? Все может быть, не знаю. В моей голове начали роиться всевозможные фразы, которыми можно начать разговор, — настоящий сумбур, чтобы не сказать хаос. Если я к ней подойду, что мне сказать?.. Глупо же спрашивать у официантки, которая только что проработала восемь часов, не могу ли я предложить ей бокал вина. Все слова, которые приходили мне в голову, казались дурацкими. «Еще раз спасибо за пасту», к примеру, было бы верхом беспомощности. Я вообще никогда не умел знакомиться с женщинами; так лучше уж сразу оставить эти попытки. А хочу ли я вообще с кем-нибудь знакомиться? Я был в этом не уверен. Просто эта девушка мне понравилась. И теперь, когда она была на улице, в нескольких метрах от меня, сердце мое билось, точно хотело что-то мне сказать. У нее были очень красивые волосы. Надо бы запретить таким девушкам работать в итальянских ресторанах. Существует тип красоты, абсолютно несовместимый с работой в пиццерии. Так как на слова я оказался не способен, я пустил в дело ноги и какое-то время шел за ней. Я чувствовал, что вечер только-только начинается.

Увы, вскоре она подошла к парню, сидевшему верхом на мотоцикле. Он дал ей шлем, но, прежде чем его надеть, она смачно чмокнула его в губы. Этот поцелуй заставил меня замереть. Мое волнение (вызванное скорее возможностью новой истории, чем самой девушкой) в мгновение ока испарилось. Они умчались в ночь, и у меня осталось чувство симпатии к ним обоим. Я тоже был когда-то счастлив.

____________________

Я чувствовал себя счастливым и теперь. Мне нравилась эта свобода, которая может привести и к беде, и к свету. Я подумал, что Луиза оставила меня, чтобы дать мне возможность жить своей жизнью, потому что я жить перестал. Она раньше меня поняла, насколько я был несчастлив. Образ ответственного человека, в который я себя запихнул, разлучил меня с тем юношей, которым я был когда-то. Наш разрыв с Луизой разом погрузил меня в состояние неопределенности, обязательное для творчества. Даже то, что только что со мной произошло, хоть оно и кажется мелочью, тем не менее может стать темой нескольких абзацев. Что-то сдвинулось, замаячили какие-то очертания романа. К тому же в дальнейшем меня ждали удивительные события. Первое из них — то, что совершенно случайно, в каком-то кафе, я встретил девушку с кладбища. Ту, с которой мы переглядывались на похоронах Сони Сенерсон много лет назад. Я посмотрел на нее, она тоже на меня посмотрела, и мы друг друга узнали. Я так долго мечтал снова ее встретить, что ее лицо намертво впечаталось мне в память; мое влечение спасло ее от забвения. Я подошел к ней, хотя ноги неохотно меня слушались.

— Я не знаю, помните ли вы…

— Да, я вас помню… — сказала она.

Мы оба улыбнулись, словно нас связывало что-то общее. После минутного замешательства, исполненного, надо заметить, нежности, я ушел, пожелав ей хорошего дня. Я решил предоставить случаю решать, встретимся ли мы еще.

____________________

Прошло немногим более месяца после того, как я преследовал официантку; наступили февральские каникулы. Луиза отправила Поля ко мне. Париж перестал быть будничным городом, он превратился в город экскурсий и музеев. Мы с сыном воспринимали его теперь как туристы. Я разработал интереснейшую программу. Кстати, мне открылась удивительная вещь: какое это счастье — быть отцом-одиночкой. Счастье быть один на один со своим ребенком. У нас с Полем отношения всегда были отличные, но теперь, после ухода Луизы, они строились по-другому. Я повел его в музей Орсе и до сих пор слышу, как он смущенно прыснул перед картиной Курбе «Происхождение мира». Мы поплавали на кораблике по Сене, и оказалось, что я не способен объяснить, почему эти кораблики парижане называют «мухами». А потом мы отправились в Люксембургский сад, в кукольный театр «Гиньоль». Мы опаздывали и потому пустились бегом. Мы неслись как сумасшедшие, я ни о чем не думал, нам было хорошо. И совершенно забыл, как приходил сюда с дедом. Но когда мы остановились у входа, прошлое похлопало меня по плечу, как старый знакомый. От волнения у меня перехватило дыхание, и я не знал, куда от этого деться. Поль прыгал на месте, а у меня перед глазами стояло лицо деда. Как редко я о нем вспоминал последнее время! Но в то же время он никуда не делся, он был во мне. Я любил его, я по нему скучал. Я по нему тосковал. Сын взял меня за руку, а я и сам был в этот момент мальчишкой. Детство вдруг вернулось ко мне. Я чувствовал прикосновение дедовой руки, слышал его голос, чувствовал его испарину, мне казалось, я даже могу его поцеловать, настолько его присутствие было явственно. Я ощутил внутри огромное тепло, которое сделало меня сильнее, увереннее. Я знал, что готов теперь ко всему. Мы вошли в зал, спектакль начался. Все было в точности как в детстве. Гиньоль носился по сцене со своей дубинкой, и дети вопили, предупреждая его, что злодей близко. Здесь, по крайней мере, ничего не изменилось.

68 Одно из моих воспоминаний

Я помню, как в один прекрасный день что-то вдруг щелкнуло во мне. Как будто я накопил достаточно печали, чтобы начать писать. Именно в этот момент вдруг полились слова. Вспоминая о минутах счастья, я вспомнил деда, я вспомнил его на смертном одре. Вспомнил бабушку и дом престарелых. С улыбкой вспомнил, как мы навещали художника, писавшего коров; потом вспомнил девушку, встреченную мной на кладбище. Вспомнил, как бабушка сбежала, как мы все перепугались тогда. Вспомнил, как ко мне в школьном дворе подошла Луиза; вспомнил ее первые слова, ко мне обращенные: «Чем я могу вам помочь?» Вспомнил знаменитую фразу отца, благодаря которой я в итоге появился на свет: «Вы так прекрасны, что лучше мне никогда вас больше не видеть». Все это как-то разом собралось и упорядочилось в моей голове, и я подумал: вот, момент настал.

Примечания

1

Позже я узнаю, что это было не совсем так. Хоть они и любили танцевать, но встретились при более драматических обстоятельствах. Всяк волен вносить изменения в свои воспоминания, тем более если речь идет о любви.

2

По прошествии многих лет дед спросил жену: «Ты можешь приготовить тот свой майонез?» Она ответила: «Я не помню рецепт». Деда ответ не удовлетворил, он увидел в нем не забывчивость, не вопрос сочетания ингредиентов, но трагическую перемену мира, конец эпохи. Он потребовал, чтобы бабушка вспомнила забытый рецепт, и проводил часы вместе с ней на кухне, дегустируя каждую смесь, возмущаясь, если лимонная цедра оказывалась не в нужной пропорции. Ничего не получалось. Утраченный рай не мог возродиться.