Олег Измеров - Ревизор Империи

• Название: Ревизор Империи
• Автор: Олег Измеров
• Издательство: СИ
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015

Пока «Ответ империи» не спеша близился к завершению, автор все чаще стал ловить себя на вопросе, действительно ли гражданская война у нас закончилась девяносто лет назад. Потому что чем дальше близится к столетию ее начала, тем больше о ней у нас спорят. И добро бы еще какие-нибудь тролли на форумах — нет, спорят люди серьезные, с высшим образованием, историки. Причем спорят так, как будто она кончилась только вчера, а, может быть, даже еще не кончилась. Возможно, среди историков тоже есть тролли, но вопрос этот наукой не изучен.

Старый, затрепанный вопрос «С кем вы, мастера искусств?» снова встал рядом с проблемой выеденного яйца во всей остроте своей. Литература об удобном виде истории разделилась на литературу для белых и литературу для красных. Белые и красные параллельно в них побеждали. Более того, побеждающие красные часто были похожи на белых, а побеждающие белые — на красных. Если читатели у всех разные, то не удивительно, что и понимание общенационального у каждого свое.

Но это еще полбеды. Американские социологи недавно пришли к выводу, что в России два народа. Одни нормально воспринимают перемены, другие нормально воспринимают СССР. При этом и те и другие редко задумываются о том, что оба эти варианта не самые лучшие.

---

Троллейбус стал напротив входа в магазин Тимашковых, зашипев дверьми. Виктор прошел немного назад и стал возле светофора, глядя на то, как горячие машины, отфыркиваясь горелым бензином, ползут через перекресток.

«А вот где‑то тут рядом я стоял в первом попадании», вспомнил он, «и глядел на трамвайные рельсы. А табличка „улица Ленина“ исчезла вместе со старой конторой».

Виктор спокойно дождался зеленого и, смотря под ноги, чтобы не споткнуться на выщербине асфальта, вместе с другими пешеходами зашагал по «зебре» в сторону «Селены», магазина на первом этаже общаги БМЗ, пожалуй, тоже бывшей — здание было доверху набито мелкими магазинчиками и заведениями, осевшими напротив базара. Бойкое место. Все равно на заводах сейчас народу меньше работает, чем на базаре стоит.

Где‑то на середине проезжей части громко зазвонил мобильник. Мобильники имеют очень неприятное свойство звонить в самый неудобный момент в самом неудобном месте. Да и вызов ничего хорошего не предвещал: этот рингтон со звоном колоколов он сам вчера вечером скачал и поставил на рабочий номер. Ставить вопль «Хозяин, не бери трубку, они хотят вызвать тебя на работу!» давно уже было не оригинальным.

«Черт! Что у них там стряслось? Неужели сейчас обратно переться придется?» — подумал Виктор.

И еще через секунду:

«Стоп. Я же забыл трубу дома!»

— Куда прешь, мать твою! Слепондыря! — рявкнул слева чей‑то хриплый голос сквозь внезапный визг тормозов.

«Блин, че за борзость‑то???»

Виктор поднял глаза и глянул вправо, чтобы удостовериться, что зеленый сигнал для пешеходов еще горит, и остолбенел.

Светофор исчез.

Общага тоже.

Вместо этого прямо перед Виктором за деревянной оградой высились сосны, а меж ними на голубом своде неба виднелся знакомый шатер церкви Петра и Павла.

2. Село особого значения

Обернувшись влево, Виктор был удивлен еще больше.

Перед ним сверкал черным лаком грузовичок, с красным кузовом из редких досок, размером, ну, где‑то примерно, как у советского «уазика», маленьким, словно игрушечным, капотом над мотором, издававшим ворчащие звуки, и эти две важные части машины разделяла большая, черная, квадратная, похожая на паровозную будку, кабина. Спицы у грузовика тоже были деревянные и выкрашены в красный цвет, а сзади был еще и прицепчик, размером примерно с те, что у нас покупают для легковушек. В кузове и прицепе рядами стояли желтые, чуть потемневшие от времени пивные бочки. Из двери наполовину высовывался мордатый водитель в красной рубахе, синих в полоску штанах, сапогах и картузе со свирепым лицом, который, впрочем, тут же сменил гнев на милость.

— Не зашиб? Как так можно? Машина, она ведь не кобыла, она ж сама не станет! Это глядеть надо!

«Да это же грузовой вариант знаменитого Форда — Т!» — догадался Виктор. «До знаменитой у нас полуторки. Когда ж ее выпускали? В СССР — нет, сначала АМО выпускали, она не фордовская, а в Штатах… ну, видать, где‑то в двадцатых или раньше. Опять какой‑то попаданец историю изгадил. Хотя нет, такси „Рено“ же покупали, могли и эту. А, кстати, она ж леворульная и едет по левой стороне. Это когда у нас поменяли?»

Попутно он заметил, что дорога была мощена брусчаткой, но это мало о чем говорило. Да и из ситуации надо было выпутываться.

— Извините, — сказал он. — Понимаете, первый раз в вашем городе, и вот, засмотрелся.

— Приезжий? Засмотрелись? — заорал водила. — Так у нас есть на что! Вы тут не первый в наше село приезжаете, а говорите, что город! Да у нас вообще тут скоро Америка будет! Все лектрицкое! И свет лекрицкий, и машины на заводе лектрицкие, и трамвай лектрицкий, и печка в хате лектрицкая, и телефон на улице будет! У нас — революция!

«Двадцать восьмой. Первая пятилетка. Сталин жив.»

— Тпр — р-руу! — раздался из‑за грузовика надтреснутый фальцет. — Че стал посеред? Заглохла железка, что ль?

— Да не заглохла, — ответил водила, — тут приезжий на нашу Бежицу засмотрелся!

— А — а, милое дело! Мы, могеть быть, столицей заводской в мире будем. Новую жизнь зачинаем, едрен — матрен!

Виктор почувствовал, что через пару секунд он станет центром всеобщего внимания. А этого не хотелось. К приезжим тут вроде хорошо относятся. Но это к своим приезжим, а не к попаданцам.

— Спасибо! — ответил он водиле. — Извините еще раз! Пошел с вашим прекрасным городом знакомиться! Всего доброго!

И он перешел на тротуар. Точнее, перелез через перила из жердочек на серый, вытертый ногами дощатый настил, из‑под которого торчали куски тонких бревнышек. Переход здесь был дальше метров на тридцать.

— И вам доброго здоровья! — донеслось в ответ. — Вы, небось, человек образованный, лектрицтво нам поможете провести! А то ведь без его и мотор не движет, и фары не горят!

Грузовик зафырчал. Виктор заметил, что на кузове брусковым шрифтом под трафарет была выведена надпись «Пиво В. П. Гроховскаго».

«Нэп».

Теперь можно было спокойно осмотреться по сторонам. Бросилось в глаза то, что, помимо общежития, исчез и желтый двухэтажный жилой дом, построенный в ранние годы советской власти. Был просто кусок леса, огороженный палисадником. Кооперативные домики в шотландском стиле за церковью, построенные в двадцатых, исчезли, зато два особнячка, то ли купеческих, то ли инженеров, утратили свой бело — желтый окрас; их фасады цвета вишни сорта «Шпанка» с белым были увиты плющом на итальянский манер, выступая из глубины палисадников. Сама улица III Интернационала была в этой реальности мощена булыжником, как и Ульянова, хотя в сторону Молодежной ни рынка, ни хлебозавода не виднелось. С правой стороны по улице выстроился не обнаруженный Виктором ни в одной из исторических книг о Бежице стройный серый ряд новеньких двухэтажных деревянных домиков, фасады которых были покрыты дранкой и оштукатурены; что‑то подобное в Брянске строили после войны по улице Советской, выше стадиона и пожарного депо. По Ульянова в сторону Молодежной удалялись ряды новеньких изб, большей частью тоже типовых, с фасадами в три окна, крашеных в коричневый цвет и крытых тесом; все это создавало впечатление какой‑то декорации. По направлению к Болве, за палисадником, среди недавно посаженных деревец, словно большие бурые кошки на диване, возлежали кирпичные железнодорожные казармы с зелеными крышами из кровельного железа, подкопченного паровозным дымом. На месте исчезнувшего торгового дома Тимашковых, венчая небольшую площадь, стояло знакомое по старым фотографиям зеленое деревянное здание станции. Жестяные указатели, висевшие на углу ограды церкви, провозглашали, что Ульянова к заводу — это Вокзальная, а III Интернационала — Церковная.

И еще этого беглого взгляда вокруг оказалось достаточно, чтобы понять, что сегодня особенный день. Была Пасха. Ну в какой еще день народ будет во множестве бродить возле церкви с крашеными яйцами и куличами, говорить друг другу «Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!» и целоваться.

«А, вот оно что! Вот с чего шеф добрый был. Праздник светлый сегодня и гневаться нехорошо. Так что удачно попал. Только вот по погоде явно тоже начало мая, поздновато вроде как. И еще: сейчас кто‑нибудь на радостях целоваться полезет, тем более под газом, а кто их знает, какая тут историческая инфекция бродит.»

Виктор повернул налево и двинулся вдоль парковой ограды по Вокзальной в сторону завода, куда, надо полагать, сдвинулся центр Бежицы. По Церковной он идти не решился: возле церкви, наверное, было принято подавать нищим, а подавать было, естественно, нечего, потом, надо будет то ли креститься, то ли еще что‑то, и нечаянно нарушить обычаи перед местной тусовкой старорежимно настроенных слоев населения было чревато.

«Он сказал — село, а не город. Значит, это двадцать пятый или чуть раньше. Начало нэпа. То‑то советской власти особо не заметно. Хотя странно: это должен быть уже центр уезда.»

Пройдя шагов десять, Виктор заметил, что здорово выделяется. На него пялили глаза и шушукались за спиной. Его блестящий с синтетикой костюм, серый с табачным отливом, резко отличался от праздничных прикидов местных мэнов — темные, слегка помятые пиджаки одинакового фасона, черные брюки, заправленные в начищенные сапоги с гармошкой (тут Виктор понял, откуда чувствуется запах дегтя), и темные картузы. Половина мэнов брила бороды, что не могло не радовать. Женские парадные прикиды Виктора в данный момент интересовали как‑то меньше, и он лишь отметил, что платья были длиннее, чем при нэпе, но короче, чем до революции — примерно так четверть метра от земли.