Константин Рогов - Годы

• Название: Годы
• Автор: Константин Рогов
• Жанр: О войне

---

— Был. Хозяйку видел. Такая седенькая интеллигентная.

— Ну и что, что седенькая? Хорошая, чистенькая и спокойная квартира, интеллигентная хозяйка. А что ещё нужно товарищу генералу? Он уже пожилой, ему надо отдыхать побольше.

— Вот так, Рогов! Я ему в сорок лет старик, и меня надо к старухам.

— А что, вы молоденький? Вы скоро дедушкой будете, и нечего на адъютанта кричать.

— Ты, Шалоплут, неправ! Конечно, генералу не надо молоденькую, но и старуху, через чур интеллигентную. Такую важную и чопорную, как в Нальчике, не дай господь! Подбирай лет 30–35-ти, будет в самый раз! — пошутил я.

— Во-во! Мне надо попроще. Нас не учили ножкой пристукивать, да ручки целовать! — обрадовался поддержке командир корпуса.

— Зачем вам ручку целовать! Я ей сказал, чтобы она приготовила постель для генерала, чтобы не беспокоила генерала, когда он будет отдыхать. — не унимался адъютант.

— Слыхал, Рогов? Он ей наговорил чёрт знает что, и она подумала, что приедет старая перечница, вроде старорежимного генерала. Даже подкрасилась и попудрилась! Меня чуть удар не хватил. Конечно, уступила мне кровать свою девичью, такую беленькую, с кружавчиками, с накидочками. А я в бане бог знает когда был, пропылился. Ну и скажи адъютант, как я себя чувствовал, когда ложился на эту чистую старушечью кровать? Разделся я, лёг. А сон не идёт! Навертелся я, а тут, как на грех, «на луну захотелось посмотреть». Надо сходить. А как пойдёшь, если идти надо через комнату, где спит на кушетке эта интеллигентная дама? Подумает ещё, что генерал решил пойти к ней погреться. И закричит.

— Вы такое скажите, товарищ генерал! — махнул рукой капитан, а потом захихикал. — Хи-хи! Она бы не закричала!

— Нет уж, давай мне квартиру, где хозяйка попроще.

— И помоложе! — поддел Шалоплут.

— И помоложе, — механически повторил Иван Терентьевич, потом спохватился. — А ты ещё и посмеиваешься? Отдых, ты думаешь, только в том, чтобы квартира была тихая и уютная? Надо ещё, чтобы я чувствовал себя свободно, чтобы была простота и сердечность, взаимная симпатия.

— Так вам надо было поспать в ней несколько часов. И всё!

— Ну и что же? Я говорю одно, а ты другое! — И обратился ко мне. — Ему надо скоро майора присваивать, а разве он заслуживает? Менять надо.

Видно было, что Шалоплут привязан к своему начальнику. Видно было, также, что и Шалоплут устраивает Замерцева, и тот только пугает адъютанта. И я подумал, что будет Шалоплут и майором в скором времени. Командиру корпуса положен адъютант в звании майора.

Шалоплут Н. Ф. действительно вскоре стал майором. Забегая вперёд, скажу, что недолго оставалось ему служить в качестве адъютанта. Он был назначен командиром батальона в стрелковой бригаде, хорошо воевал, был тяжело ранен. Вернулся в строй и вновь командовал батальоном. Был ранен второй раз. Работал офицером оперативного отдела армии, учился в Военной академии имени Фрунзе. Демобилизован в запас в звании подполковника.

— А вот и Старые Промыслы! — объявил шофёр, и на этом разговор прервался.

Старые промыслы — это уже город Грозный. В нём я ещё не бывал. Ехали через весь город, пересекли по мосту реку Сунжу, и оказалась в расположении штаба Северной группы войск Закавказского фронта.

Генерал Замерцев пробыл в штабе недолго, вернулся и приказал ехать.

— А кто командует группой? — спросил я его.

— Генерал-лейтенант И. И. Масленников.

Масленников? Это бывший заместитель Наркома Внутренних дел и начальник погранвойск? — переспросил я.

— Он самый.

Северная группа войск Закавказского фронта была сформирована решением Ставки Главного Командования и на основе директивы ЗКФ № 603/оп от 7 августа 1942 года, в составе 9-й и 44-й армий, 89-й и 417 стрелковых дивизий и 52-й танковой бригады. Управление группой было возложено на полевое управление 24-й армии. Многие командиры штаба 24-й армии автоматически стали работниками Группы войск, и, стало быть, рангом выше по должности. Я мог быть среди них. Но я считал, не без основания, перспективной должность, занимаемую в 10-м гвардейском корпусе, и надеялся получить хорошую практику.

Членами Военного Совета Группы войск стали дивизионный комиссар Фоминых и знакомый нам полковой комиссар Грушевой, начальником штаба генерал-майор Дешевский.

В корпусе мне приходилось исполнять поручения командира корпуса и штаба корпуса и самостоятельно, и во главе группы командного состава. До 20-го августа я побывал в 5-й гвардейской воздушно-десантной бригаде, разместившейся в селении на реке Сунжа западнее Ермоловской. Удивительно быстро я сошёлся с комбригом Героем Советского Союза майором Петровским, с комиссаром и начальником штаба бригады.

Гвардии майор Петров, молодой командир, одного возраста со мной, комиссар бригады и начштаба отлично сработались в боях под Москвой. Они были чужды напускной важности и недоступности, какаю, нечего греха таить, напускают на себя многие старшие командиры. Был это душевный, простой народ, который не считал форму выше содержания.

21 августа мне пришлось побывать ещё в одной бригаде — 6-й.

Немецко-фашистские войска, в основном 1-я танковая армия, продолжали своё продвижение на восток. Немцы частью своих сил действовали на Нальчик, а остальными силами устремились на Прохладный. Здесь завязались бои. Немцев встретили свежие соединения Северной группы войск, и продвижение противника замедлилось. Из оперативных и разведывательных сводок вышестоящего штаба обращало на себя сообщение о внезапной атаке нашими частями вражеских войск в Прохладном, где они окружили и уничтожили до батальона немцев. Но враг продолжал наступать вдоль северного берега Терека и подошёл к Моздоку, хотя и замедлил продвижение. Здесь также завязались серьёзные бои. В одном из таких боёв наши части, при поддержке бронепоездов, подбили более двадцати вражеских танков.

7.4 Проблемы с местным населением

Лучше один раз увидеть, и мне было приказано выехать к местам боевых действий к Моздоку, посмотреть ситуацию и перенять боевой опыт. За мной был закреплён автомобиль американского производства «Форд-8», у которого был длинный металлический кузов. Весьма неповоротливая, то есть неразворотливая машина! Вместе со мной и шофером, меня сопровождали мой ординарец Козлов и боец охраны. Путь лежал через станицу Орджоникидзевскую, через Сунженский хребет и небольшой чеченский аул, что стоял между станицей Вознесенской и Гороа-Горской, посёлком нефтяников.

На плоском Сунженском хребте мы ехали мимо огромного поля, покрытого массой больших спелых арбузов. У Козлова, как, впрочем, и у остальных, включая меня, при виде такого великолепия, потекли, образно говоря, слюни. К тому же было очень жарко. Здесь летом, понятно, всегда жарко! Вот и захотелось пить. Ну и Козлов не вытерпел и забарабанил по кабине.

— Что случилось? — спросил я.

— Товарищ гвардии майор, мочи нет, на них глядеть! Разрешите взять несколько арбузов. Я их ещё никогда «живыми» не видел. Столько много и никого нет. Кому берегут!

— Значит, не берегут, раз никого нет. Давай, только быстро!

С северной стороны бахчи стеной стояла кукуруза. В Чечне кукуруза основная зерновая культура. Красноармеец охраны, ехавший со мной, соскочил на землю, и, не убирая автомат с положения «на груди», тоже подошёл к бахче. Неожиданно из кукурузника выскочил чеченец. Высокий, в соломенной шляпе, средних лет мужчина. И без всякого предупреждения выстрелил по Козлову и шоферу из двуствольного ружья. Не вверх, не в сторону, а по людям. Боец охраны, не задумываясь, дал очередь в ответ. Чеченец упал на землю, и пополз вы кукурузник.

— Ты в него стрелял? — крикнул я.

— Нет, товарищ гвардии майор, чуть правее.

— Козлов, бросьте арбузы и идите сюда! — приказал я.

— Надо было стрелять по чечену прямо. Что такого жалеть? Они нас не жалеют! — ворчал Иван.

— Видел, что военные, а стрелял, сволочь! — добавил шофер. Да, у Козлова и у шофера, должен сказать, были основания так рассуждать.

А бойца охраны я похвалил за быстроту реакции. Разговорились. Оказалось, что ему довелось немало повоевать под Москвой, где их бригада хватила лиха.

Наш 10-й гвардейский корпус не был задействован в боевых действиях. Мы стояли в резерве, и довольно далеко от фронта. Тем не менее, в корпусе потери были почти ежедневно, от 3–5 человек и до сорока. Был случай, когда корпус потерял за сутки и более сорока красноармейцев. Эти люди гибли не от вражеской пули или снаряда. Нет, их находили зарезанными. Да, все они были предательски зарезаны. Бойцам перерезали горло или всаживали нож в спину. Однажды целиком была вырезана спящая рота, вместе с девушкой-санинструктором.

Всё это документально зафиксировано в оперативных сводках корпуса, часть из которых подписывал и я. Конечно, принимались мире, последовали соответствующие приказы, запрещение ходить в одиночку и без оружия.